— Пойдём, — сказал он, — отведу тебя к брату. Попробуй поговорить с ним. Майя растерянно поплелась за теулем. Она не понимала, что этот мужчина станет её хозяином, не представляла, как дальше будет складываться её жизнь. Одержимая идеей спасения брата, про себя твёрдо решила: «Если теули попытаются взять меня силой, я найду способ отправиться в Миктлан*. Как благородная ацтекская женщина, я должна быть к этому готова!» — Твой супруг содержится отдельно. Он ранен. Желаешь увидеть его? — испанец осторожно задал вопрос. — Нет, — отрезала Майя. — Отчего же? Ты не пыталась просить за него, не желаешь видеть. Он дурно обходился с тобой? Дочь вождя молчала. — Что ж, это не моё дело. — Брат - моя семья, супруг - мой долг, — чуть помедлив, ответила девушка, — Кроме того, именно супруг повинен в моём нынешнем положении. — Твоя правда, — согласился Алехандро, — Мы пришли. Вместе с провожатым Майя оказалась у строения, тщательно охраняемого вооружёнными часовыми, где содержались заключённые воины Текуантокатля. Испанские солдаты с аркебузами наперевес одним своим видом пресекали любые возможные мысли о побеге. — Удачи, Майоаксочитль. Надеюсь, брат послушает тебя и оценит по достоинству твои старания. Ничего не ответив, с тяжёлым сердцем Майя вошла в помещение. ---------------- * Миктлан — загробный мир ацтеков, куда попадали мирные жители. Глава 12 - Fuego Темница располагала камерами, выполненными в виде деревянных клеток, закреплённых прочными верёвками из растительных волокон. Вся эта конструкция была настолько крепкой, что разорвать верёвки руками было невозможно, а распиливать острым оружием из стали или обсидиана пришлось бы продолжительное время. В каждой камере плотными рядами ютились несколько человек, из-за чего пленные сидели практически друг на друге. Если в одной из камер воину посчастливилось умереть, то его соседи вынуждены были какое-то время находиться в неприятном соседстве с мертвецом. Войдя в темницу в нос ударял страшный смрад, в котором по преимуществу разило запахом кислого пота, мочи и крови. Майя изо всех сил старалась не показывать отвращения из уважения к соотечественникам. Медленно шагая между рядами пленённых мужчин, иногда раненых, дочь вождя вглядывалась в их лица, пытаясь отыскать брата. Среди товарищей Тепилцина она видела знакомых, молча лёгким наклоном головы приветствуя их. В дальнем углу, едва освещённом слабым светом факела, сидя на земле и облокотившись о стену, дремал её брат. Одежда на нём была изорвана, вся воинственная атрибутика снята, раненая рука кое-как замотана хлопковым обрывком ткани. Услышав шаги, воин-орла открыл глаза: — Майя? — Я здесь, брат, — дочь вождя присела рядом, стараясь не показывать досады. — Раз ты пришла сюда, значит из-за нашей неудачи ты попала в руки теулей, — устало заключил Тепилцин. — Это так, — девушка стихла на мгновение, отгоняя прочь жалостливые мысли, а затем продолжила полушёпотом, — Прошу, ответь мне, зачем вы напали на тлатоани? Каков был ваш замысел? — Текуантокатль пришёл к выводу — вельможи не предпримут никаких решительных действий пока жив наш император. Его власть слишком велика. Однако, с гибелью Монтесумы захлопнется капкан для чужаков. — Ночью из дворца тлатоани я слышала гром. — Теули стреляли по нам из своих орудий. Мы не ожидали, что среди императорской охраны окажутся чужеземцы. Они застали нас врасплох. — воин-орла сплюнул обречённо — Самое позорное, что теперь под предлогом защиты тлатоани, теули взяли его в плен! Отныне Монтесума содержится здесь, во дворце Ашаякатля. Голубь в логове ястреба. — Тлатоани в плену теулей? Как такое возможно? — Возможно. Малинцин обладает невероятным даром убеждения и теперь Монтесума отдаёт приказы под влиянием чужаков. «Нет, этого не может быть... » - Майя осела на землю, на мгновение позабыв о главной цели визита в темницу, — «Монтесума не ведает, что творит». Хриплый кашель соседа по камере заставил девушку вздрогнуть. — Тепилцин, — сестра осторожно коснулась руки воина, — Известно ли тебе ваша участь? — Полагаю, мы все будем казнены. Приказ отдаст сам тлатоани, но казнят нас так, как пожелает Малинцин. В этот раз Тепилцин говорил спокойно, словно речь шла не о казни, а об обыкновенной ежедневной рутине. Ацтекский воин не боится смерти, даже той, что уготована ему врагом. — Я говорила с Малинцином. — взволнованно начала Майя, — Он готов помиловать тебя. — Меня? С чего мне такая честь? — С того, что я единственная, кто просил его о милости. — Просила за меня? — Тепилцин смотрел на сестру испытующе, — Чем моя жизнь может быть ценнее жизни товарищей? — Возможно, именно тебя избрали Боги. — Несправедливо! — воин-орла раздосадованно стукнул кулаком о песчаную насыпь, — Я готов принять смерть вместе со всеми. — Воля твоя, брат. Однако, лишь оставшись в живых ты сможешь отомстить теулям. Тепилцин махнул перед сестрой замотанной рукой: — Не уверен, что буду способен держать оружие. — Ты способен собрать войско всех союзных племён в окрестностях озера Тескоко, — пламенно начала Майя, — Тебя поддержит наш отец, ты можешь отправиться на север в горы к племенам отоми, объединиться с ними, чтобы выступить против теулей и самодурства императора. В конце концов, ты служил в отряде Куаутемока. Поговори с ним, убеди его! — Постой, — воин-орла нахмурился, — А на каких условиях Малинцин готов отпустить меня? Неужели просто потому, что его об этом попросила прекрасная ацтекская девушка? Он не дурак! Опытного воина просто так не отпустит. Что ты обещала ему? «О, нет», — запаниковала Майя. Щёки её зарделись, дыхание участились от волнения, — «Услышав предложение командира теулей на глазах у своих товарищей, он заупрямится, не согласится». Больше всего на свете ей хотелось убедить брата, но говорить дипломатично она не умела и нужные слова подобрать не могла. Стыдливо опустив голову, слегка помедлив, Майоаксочитль медленно произнесла: — Он хочет, чтобы ты присягнул его вождю, принял их веру, отказавшись от наших Богов, а затем покинул Теночтитлан. — И ты вообразила себе, что я пойду на это? — раздражённо воскликнул Тепилцин. — Не гневайся, брат, — взмолилась дочь вождя, — Я не воин. В моменты отчаяния я делаю то, что в моих силах. Товарищ по камере, всё это время являясь невольным свидетелем разговора, хриплым голосом проговорил: — Тепилцин, твоя сестра мудра. Лишь оставшись в живых ты сможешь объединить воинов. Боги простят тебя, если за подаренную жизнь ты принесёшь им сердца теулей. Малинцин много чего обещает нашему тлатоани, однако, очевидно, слова его лживы. Так почему бы и тебе не солгать в обмен на свободу? Прими присягу, сердцем оставаясь верным нашему народу и нашим Богам. — Твоя правда, Кипактли, но лишь тебе будут известны мои истинные намерения. Кто из вождей послушает меня? В первом же городе, едва увидев предателя, меня потащат на теокалли без права оправдаться. А тлакатеккатль Куаутемок убьёт меня, прежде чем я успею вымолвить хоть слово! — А когда это славного воина-орла Тепилцина пугал риск? — сощурился Кипактли, — Сперва ты можешь отправиться к своему отцу, вождю Эхекатлю, и объясниться с ним, прежде чем сдаваться на милость Куаутемока. Брат притих, обдумывая слова товарища. Его сестра сидела рядом, почти не шевелясь, боясь спугнуть правильный ход его мыслей. Внезапно из других камер послышались воодущевляющие возгласы товарищей: — Тепилцин, не валяй дурака, соглашайся! — Живым ты лучше послужишь империи! — Убедишь вельмож очнуться, наконец! То тут, то там слышались восклицания, слова поддержки. Товарищи единогласно советовали Тепилцину принять милость командира теулей. «Они убедят его. Должны убедить!» — сердце Майи наполнялось надеждой, — «Давай же, Тепилцин! Соглашайся!» Помотав головой, Тепилцин устало вздохнул и, кивнув сослуживцам, с горькой улыбкой заключил: — Хорошо, сестра. Будь по твоему. Я сделаю так, как хочет Малинцин. *** Выйдя из темницы, Майя подставила лицо лучам солнца, позволяя горячему ветру обдать жаром её смуглую кожу, иссохшими губами шепча молитву Богам. Алехандро на месте не оказалось. «Что ж, это к лучшему», — подумала она, — «Никто другой из чужаков не понимает наш язык. Есть шанс, что нас не подслушали». К дочери вождя приблизилась прекрасная молодая тласкаланская девушка. Как и все наложницы испанцев, она держалась величаво, на ацтекских женщин смотря с презрением. Без каких-либо церемоний тласкаланка приказала Майе: — Иди на кухню. Тебя ждут.