— Где кухня? — Ты живёшь в Теночтитлане, тебе лучше знать, — язвительно усмехнулась незнакомка. — Я живу в Теночтитлане — это истина. Но не в этом дворце, — холодно заметила Майоаксочитль, — В поместье Ашаякатля живёшь ты, значит ты лучше меня осведомлена, где и что находится. Надменно фыркнув, тласкаланка повела Майю в помещение, называемое кухней. Дочери вождя ничего не оставалось, как послушно следовать за ней. Девушки из вражеских племён, вероятно, возомнив себя хозяйками положения, активно взяли на себя командование новоприбывшими рабынями. Ацтеков ненавидели, а значит положение наложниц из Теночтитлана оказалось одним из самых незавидных. Тласкаланки тут же поручили новеньким ручное перемалывание зерна, ощипывание куропаток, выжимание сока агавы и другую физическую работу, а в качестве спального места выделили крохотную душную комнатушку, не выдав даже самых захудалых циновок. Тласкаланка, что сопровождала Майю, коротко велела: — Помоги этой молоть зерно. Совсем ничего не умеет. Девушка жестом указала на Чимальму, что безрезультатно возила камнем по неподатливым зёрнам. Сестра правителя Шалтокана на кухне не работала ни дня и не знала тонкостей правильного помола. Майоаксочитль присоединилась к ней. Она тоже не знала. — Чимальма, как ты? — шепнула Майя некогда первой супруге влиятельного вельможи. — Скверно, как и все мы, — коротко ответила женщина, — Ты уже познакомилась с доньей Луисой, как я вижу. — Кто это? — Тласкаланка, что привела тебя сюда, дочь вождя тлашкальтеков Шикотенкатля. Теперь величает себя доньей Луисой, считается законной супругой рыжего теуля и зовёт его исключительно Тонатиу — Солнышко. — Откуда ты всё это знаешь? — Рыжий теуль теперь мой хозяин, — обречённо ответила Чимальма, не отрываясь от работы, — Он недвусмысленно дал понять, что сегодня вечером желает видеть меня в своих покоях. Тласкаланке это не понравилось. Она решила узнать меня заранее. — О, Боги, Чимальма! Женщина кивнула, продолжая всё так же ровно: — Ты знаешь, что будет с нашим супругом? — Его казнят... — Казнят. А известно тебе как? Майя замотала головой. — Донья Луиса не преминула сообщить мне новость: Малинцин приказал сжечь Текуантокатля на главной площади. Известие о судьбе супруга обрушилась на дочь вождя ледяным потоком. Майя застыла неподвижно, досадно закрыв глаза, и предательская мысль угрожающе нависла немым укором: «А я ведь даже не просила помиловать его, смягчить наказание! Он погибнет в страшных муках по приказу проклятого Малинцина. Погибнет за то, что хотел спасти империю. Каким бы он ни был мужем, с каким бы отвращением я не терпела его визиты, он не заслужил такой смерти!» — Когда? — хрипло уточнила Майя. — Завтра вечером. Нас всех поведут смотреть. — Чимальма говорила монотонно, глядя в одну точку, не отрываясь. Более говорить о чём-либо не хотелось. Остаток времени девушки работали молча, погружённые в мрачные размышления. Угнетённые, униженные, пленённые они так и не выполнили порученную работу. Не смогли. Не знали, да и не хотели знать как. Ужинать им не позволили — работа не выполнена, есть не положено. К наступлению ночи полная тласкаланка окликнула Чимальму и потребовала следовать за ней — хозяин зовёт. Жёны Текуантокатля взволнованно переглянулись, и Майя успела шепнуть в след первой супруге: — Мужайся. Чимальма горько улыбнулась краешком губ и, как ей и было велено, молча последовала за провожатой. *** На следующий день Майоаксочитль не видела Чимальму ни на кухне, ни где-либо ещё. Майе снова дали невыполнимое задание, решив таким образом, вероятно, заморить дочь вождя голодом. Совсем юная рабыня из племени тотонаков поделилась с Майоаксочитль маисовой лепёшкой, за что получила строгий выговор от доньи Луисы. Других ацтекских пленниц на кухне не было. Где остальные девушки, какую работу им поручили дочери вождя было неведомо. День неминуемо клонился к закату. За всё время девушке так и не удалось увидеться с Чимальмой, а уже вечером вооружённые теули отдали приказ отправляться на площадь, и Майя вместе с остальными пленницами подчинилась. Дворец Ашаякатля расположен в предательски близком соседстве с главным храмом Уицилопочтли. Идти пришлось недолго. Пленные воины из отряда Текуантокатля, связанные, погоняемые охраной шли впереди, за ними следовали женщины теулей и, наконец, процессию замыкали вооружённые испанские солдаты и их союзники. Возле главного теокалли на возвышении было подготовлено место для гигантского костра. Огромный помост, в центре которого располагался деревянный столб, а под ним по кругу были сложены дрова, куски ткани, пропитанные смолой и сухая ветошь. При виде огромной пугающей конструкции глаза Майи расширились, дыхание участилось, к горлу подступил липкий страх, словно на костёр вели её саму. Озираясь по сторонам, жители столицы пребывали в таком же безмолвном ужасе, ожидая казни одного из самых влиятельных вельмож Теночтитлана. Но даже этот ужас люди готовы были терпеть и прощать своему тлатоани. Так велика была любовь и преданность ацтекского народа. На вершине теокалли показался благословенный император Монтесума. Он поднял руку вверх, приветствуя народ, и объявил: — За покушение на мою жизнь, за измену родине главнокомандующий Текуантокатль будет казнён. И пусть народ мой узрит, какая участь постигнет каждого, кто пожелает предать своего императора. Союзники испанцев привели Текуантокатля. На бедре главнокомандующего зияла огромная рваная рана, но он шёл уверенным шагом, не показывая боли, являя собой пример величайшего мужества. Воина сопровождали тлашкальтеки и пять вооружённых испанцев, в полном боевом доспехе с заряженными аркебузами и мечами наперевес. «Какая ирония», — горько усмехнулась Майя, — «Чтобы отправить на костёр одного безоружного раненого ацтека, потребовался целый отряд теулей». Пленника привязали к заранее заготовленному столбу. Гордый, величественный, сильный воин Текуантокатль смотрел на снующих вокруг него теулей с презрением, словно насмехаясь над ними. Когда ацтек был плотно привязан к эшафоту, Кортес, не теряя времени, коротко скомандовал капеллану: — ¡Prende fuego!* Святой отец поклонился капитану, громко прочитал молитву и со словами «Amén» опустил горящий факел к самому основанию деревянной конструкции. Заплясали языки пламени. Зловещая тень, вторя переливам огня, танцевала и извивалась, отпечатываясь на ступенях главного теокалли. Пламя хищно лизало ступни, но на лице Текуантокатля по прежнему не было ни страха, ни боли. Сжав кулаки, он терпел, лишая испанцев возможности насладиться его страданиями. Картина настолько наводила ужас, что даже теули смотрели с недоумёнными лицами на чудеса выдержки ацтекского командира. Чёрные струи дыма устремились к небу, гонимые ветром. Тяжело дыша, жадно ловя воздух с мучительным хрипом, Текуантокатль нашёл в толпе Чимальму. Бледная, дрожащая она смотрела на него с широко распахнутыми глазами, надрывно шепча не то проклятье, не то молитву. Первая супруга держала взглядом, смотрела безотрывно и, кажется, если бы ей предложили отправиться на костёр вместе с ним, она бы ни мгновения не колебалась. «Она любит его!» — мысль неожиданно пронзила дочь вождя и от того стало ещё тяжелее. Смотреть на муки Текуантокатля было невыносимо. Майоаксочитль хотела кричать от чудовищного зрелища, от запаха горелой человеческой плоти, от титанического мужества, пример которого являл собой её супруг. Она была уверена, окажись тлатоани на его месте, он не смог бы так же стоически терпеть адские истязания. Огонь разгорался быстро и жадно, достигая немыслимых размеров, алчно пожирая, уродуя тело командира ацтеков. Багровый закат освящал кровавым отблеском церемониальный центр, что казалось, полыхало сердце Теночтитлана, растекаясь вулканической лавой к подножию теокалли. Если это видели Боги, они стенали, гневались, рыдали вместе с ацтекским народом. Когда различить что-либо под яркой пламенной стеной стало очень сложно, Текуантокатль высоко задрал голову, заходясь хриплым кашлем от едкого дыма. «Он задыхается!» — подумала Майя, прежде чем земля поплыла у неё из под ног, сознание погрузилось в туман и все звуки слились в одну беспорядочную какофонию. ---------------- * ¡Prende fuego! — Поджигай! Глава 13 - История Чимальмы Майоаксочитль открыла глаза, несколько мгновений не понимая ни места, ни времени. От неудобной позы болела шея, тело ломило, голова кружилась, в носу по-прежнему стоял тошнотворный запах жуткого костра, невольно возвращающий к событиям того вечера. Она провела рукой по волосам, внезапно осознавая, как больно прикасаться к затылку. — Как голова? — послышался знакомый акцент. Майя приподнялась, обернулась. Она находилась в крошечной полупустой комнате, занимая, по всей видимости, единственное спальное место, а в дальнем углу при тусклом свете факела сидел Алехандро, монотонно обрабатывая диковинное приспособление, напоминающее боевой лук, оснащённый механизмами взведения и спуска тетивы. — Болит, — медленно ответила она, чувствуя головокружение более явственно, — Где я? — Во дворце Ашаякатля, — устало ответил испанец. Вокруг было тихо. Не слышно ни суеты, ни переговоров, ни звона оружия, ни смеха, ни плача — никаких звуков. Дворец погрузился в безмолвную дремоту. — Сейчас ночь? — придя к выводу, уточнила Майя. Теуль коротко кивнул, отложил оружие в сторону и, вытерев руки о край грубого куска ткани, лежащего рядом, поднялся со своего места. — Что произошло? — Там на площади тебе стало плохо. Ты потеряла сознание, сильно ударилась головой. — Какой позор, — от досады Майя закрыла лицо руками. — Брось это. Нет никакого позора, — Испанец подошёл к ней, заботливо придвинул плошку с остывшей едой и добавил, — Поешь.