Херонимо де Агилар, заглянувший к женщинам на минуту, увидел Чимальму, коротко поклонился и со всем почтением поприветствовал: — O, doña Federica, buenos días! Bienvenido de nuevo*. — Buenos días, Jerónimo, — в ответ с тем же почтением склонила голову женщина. Майя чуть не подпрыгнула от удивления: — Чимальма! Ты понимаешь язык теулей?! — Совсем немного. Мучительно жить в безмолвном неведении. Я пыталась обрести хоть зыбкую, но почву под ногами. — Научи меня! — выпалила дочь вождя. Майоаксочитль, давно помышлявшая о языке теулей, учителя найти никак не могла. К Алехандро обратиться стеснялась, Марина всегда была подле капитана, а Херонимо так плохо понимал науатль, что едва ли мог чем-то помочь. — Ох, Майя, не уверена, что я тот, кто тебе нужен. — покачала головой подруга, — Я могу выразить своё желание, например, что хочу есть или пить, могу показать на предмет и назвать его. Я говорю, как неразумный ребёнок на этом языке и, боюсь, не смогу быть толковым учителем. — Чимальма, ты будешь самым лучшим учителем! Прошу! — умоляла дочь вождя. — Ты так хочешь знать язык теулей? — Очень! — Насколько я знаю, ты весьма дружна с тем бывшим пленником, — Чимальма придала голосу нотки лукавства, — Он неплохо знает науатль, почему бы тебе не обратиться к нему? Или, ты думаешь, он обидит тебя? — Не обидит, — Майя стыдливо опустила голову, краснея при упоминании Алехандро. — Он бесконечно занят, кроме того, я, по правде говоря, стесняюсь обратиться к нему. Шалтоканка улыбнулась нежно, по-матерински и, потрепав подругу по плечу, согласилась: — Я расскажу тебе всё, что знаю сама. Больше, к сожалению, не смогу. — Спасибо, Чимальма. Мне этого будет достаточно. Беседу двух женщин прервала полная рабыня, велев возвращаться к работе и девушки, получив каждая своё задание, оставили беседу на потом. — Чимальма... — подождав, когда рабыня уйдёт, Майя снова заговорила с подругой, — А как Херонимо сегодня обратился к тебе? — Донья Федерика. — Ты получила новое имя? — Да, Майя, Падре провёл обряд, обратил меня в их веру. Теперь мне следует по всем вопросам обращаться к Богу теулей. — Этот рыжий попугай заставил тебя, да? — нахмурилась дочь вождя, скрестив руки на груди. — Нет, я сама решила. Рыжий, как ты говоришь, попугай возражений не имел, отвёл к Падре. Наши Боги давно глухи к моим мольбам, вдруг Бог теулей будет более благосклонен? Мне нечего терять. — Терять всегда есть что. Наши Боги страшны в гневе и изощрены в наказаниях. — Наши жрецы изощрены в наказаниях, в это я охотнее поверю. И всё таки сейчас мы находимся во власти теулей. Здесь работают другие законы и, возможно, здесь повелевает именно их Бог. Майя глубоко вздохнула, но какая, собственно, разница, что за имя теперь носит Чимальма и какому Богу молится? Рядом с подругой становилось легче, непоколебимая уверенность гордой шалтоканки передавалась и Майе и, чего греха таить, к мудрой подруге всегда можно было обратиться за дельным советом. — А как мне теперь обращаться к тебе? — спросила дочь вождя. — Как больше нравится, — улыбнулась Чимальма, — Ты можешь звать меня как и раньше. — Скажи, а кто обычно выбирает имя? Падре? — Да. Запас имён у него богатый. У двух-трёх мужчин-теулей запросто могут быть одинаковые имена, а вот у женщин повторов я пока не наблюдала. — Он почти как наш тональпокуи, знаток книги имён. — Но, ты только представь, все имена он держит не в книге, а в своей собственной голове! С тех пор женщины снова продолжили трудиться на благо чужеземцев, заполняя пустоту праздными беседами, вечерами перекидываясь в патолли*, неустанно помогая и поддерживая друг друга. Чимальма учила Майю тому, что знала сама, подробно объясняя значение некоторых теульских слов. Учить язык было интересно и увлекательно, мир, казавшийся тесным, открывался, распахивая перед ацтекской девушкой свои двери, приветливо приглашая окунуться и познать его. К концу недели Майя смогла назвать своё имя, пожелать доброй ночи или благостного утра, почтительно поприветствовать и не менее уважительно поблагодарить. Насколько это было возможно, жизнь продолжала течь своим чередом, возвращая хрупкое ощущение безопасности. *** В дни важных религиозных празднеств во дворец Ашаякатля поставлялся дорогой, излюбленный тлатоани напиток — горячий шоколад. Ацтеки именовали его шокоатль, что означало «кислая вода» и изготавливали из ценных какао-бобов. Шоколадом баловался сам тлатоани, а так же капитан Кортес и его верные командиры, но десерт был настолько редким, что до стола обычных солдат не доходил никогда. Майоаксочитль, которой любящий отец позволял многие шалости, задумала однажды раздобыть немного шокоатля для Алехандро. С тлатоани и Малинцином ничего дурного не сделается, если они в этот раз получат чуть меньше столь изумительно вкусного десерта. Уличив момент, Майя наполнила небольшой керамический стакан из императорской амфоры, а затем накрыла чистой хлопковой тряпицей, чтобы содержимое не было видно. Манёвр был замечен. — В Сочимилько тебе редко доводилось пробовать шоколад? От неожиданности Майя чуть не подпрыгнула, едва не расплескав драгоценный напиток: — Чимальма! Ты меня до смерти напугала! — Или ты это не себе? — закусив губу и выгнув бровь, подруга хитро улыбалась, продолжая расспрос. — Шокоатль горький. В детстве не любила и сейчас равнодушна, — отвечая и одновременно уклоняясь от ответа, сказала дочь вождя. — Понимаю, — продолжала улыбаться Чимальма, — Близится Тошкатль*, сегодня много лакомств передали во дворец. Пойдём, покажу тебе, где можно умыкнуть ещё и пару колец ананасов. Донья Тереза мучилась, нарезая. Если взять немного, от тлатоани не убудет. — Да ты же становишься соучастницей! — иронично воскликнула Майя. — Ну, что ж, погорим, так вместе, — хохотнула шалтоканка. Упаковав небольшую корзину, в которую уместился стакан шоколада и небольшая миска экзотических фруктов, Майя быстрым шагом, опустив голову, устремилась к комнате Алехандро. Хозяина в покоях не было, так что дочь вождя заглянула внутрь, поставив гостинец на циновку, и так же шустро поспешила обратно. Дерзкая выходка осталась незамеченной. Ни тлатоани, ни капитан, ни другие девушки кражу не обнаружили, так что Майя и Чимальма как ни в чём не бывало, продолжали делать свою работу. Следующим вечером, испанец встретил Майоаксочитль, выходящую из кухни, шутливо приобнял, теребя по плечу, и заключил: — Соскучилась, плутовка? Балуешь! — А что, если и так? — парировала дочь вождя, — Смотри, как осунулся. Совсем никуда не годится! — Четыре ночи на посту. Осунешься тут! Под глазами теуля действительно пролегли огромные синяки, вид его был измождённым, но несмотря на усталость, в глубоких ореховых глазах по прежнему горел озорной огонь. — Нечего тогда зря лясы точить. Иди отдыхать, — строго кивком указала Майя в сторону коридора. — Ещё чего. Я тебе карту хотел показать. Зову. Как и обещал, в своей комнатушке при тусклом свете испанец развернул перед Майей выцветший потрёпанный лист бумаги, рвущийся на сгибах, расписанный местами неразборчиво, а затем пояснил что на нём изображено: — Представь, что ты, огромный великан, который смотрит на земли, моря и океаны сверху вниз. Взор твой простирается далеко и всё вокруг кажется совсем крошечным. Вот здесь ты можешь увидеть примерные границы вашей империи, рядом прерывистой линией проведена граница ваших любезных соседей. Далее, смотри, полуостров Юкатан — вотчина майя, их можно обогнуть вдоль побережья. Видишь? Майоаксочитль кивала, смотрела на диковинные значки и линии на пожелтевшем листе, отчаянно стараясь вникнуть в объяснения Алехандро. Что к чему соображала не сразу. — Карта, конечно, оставляет желать лучшего, но для первого раза сойдёт, верно? — Это здесь вы встретили господина Херонимо? — желая продемонстрировать осведомлённость, поинтересовалась дочь вождя. — О, да. Выглядел он тогда наисквернейше, говорил, путая слова. Хорошо, хоть жив остался. Почти все его соотечественники, уцелевшие во время кораблекрушения, погибли, распятые на жертвенном камне во славу местных Богов. — А это правда, что с ним был товарищ, который пожелал остаться у хозяев этих земель? — Его звали Гонсало Герреро. Не представляю, что им двигало, но да, вразумить его нам никак не удалось. Привычно тряхнув кудрями, теуль продолжал: — Всё, что ты видишь далее — это океан, здесь посредине изображён маленький знак корабля, видно? То есть вот это, и это всё — бескрайнее море, коварная бесконечная водная гладь. — А где же ваши земли? — Терпение, — улыбнулся Алехандро, — Видишь эти маленькие очертания посреди океана? Это острова Куба и Эспаньола. На самом деле, тут есть множество других островов, но мы с тобой говорили именно о них, помнишь? На карте острова кажутся совсем крошечными, но это не так. На самом деле это внушительных размеров часть суши, но, как и полагается острову, окружена она водой со всех сторон. — Как и Теночтитлан? — Почти. Теночтитлан всё же находится на континенте и окружён огромным солёным озером. Кроме того, вы используете дамбы для перехода на сушу. Аналогия есть, но всё таки столица расположена на материке. Остров же находится прямо посреди океана и связи с материком не имеет вообще. Похоже, испанцу доставляло огромное удовольствие выступать в роли лектора, с важным видом открывая свои познания. Тем временем дочь вождя, как благодарный слушатель, жадно впитывала всю информацию, подобно ребёнку, заново познающему мир.