— Покажи мне на карте, где находится твой родной город? Закусив губу, Майя посмотрела на очертания озера Тескоко, предположила, что если выше расположен Шалтокан, то ниже на карте отмечены озёра Чалько и Шочимилько. — Полагаю где-то здесь, — заключила Майя, показывая пальцем — Озеро Шочимилько граничит с городом Куитлауак на этом перешейке. Значит мой город находится примерно здесь. — Верно, Майоаксочитль! А вот теперь смотри, — азартно продолжал чужеземец, — Во-о-от тут, на таком огромном расстоянии, по ту сторону океана находится моя родина, Испания. — Это всё Испания? — уточнила Майя, обводя рукой границы всей Европы. — Если бы! Здесь ты видишь множество других государств. Их настолько много и некоторые так ничтожны, что изображены практически точкой или маленькой кляксой. А сама Испания находится здесь и вот тут проходят границы королевства. — То есть так же, как и у нас, в ваших краях много племён? И все они разные? — Не совсем так. На этой части суши живут такие же христиане, как и мы. Они могут говорить на другом языке, служить другому королю, но всё же это христиане. — А здесь, — Майя пальцем указала на потрёпанный край карты. — Край света? — Не-е-е-т, что ты! — испанец рассмеялся, — Здесь просто обрывается карта. Эта страна, куда ты сейчас показываешь, называется Московия*, границы её простираются значительно дальше, а живут там суровые московиты. Однажды один венецианец, посещавший Московию, говорил, что московиты очень красивы, как мужчины, так и женщины, но вообще это народ грубый*. Он называл их величайшими пьяницами, хотя, я бы не стал верить его словам, этот венецианец сам был уж очень охоч до выпивки. Дочь вождя смеялась над забавными байками, которыми щедро одаривал её теуль. В эти счастливые минуты, она всецело наслаждалась его обществом, сидя рядом на непозволительно близком расстоянии, вдыхая его дурманящий оливковый аромат, слушая глубокий низкий голос. В какой-то момент испанец медленно потянулся к ней, едва касаясь кончиком носа её виска. Не зная как нужно себя вести, Майя запаниковала и, стыдливо опустив голову, несколько отстранилась. От охватившего её волнения, сердце забилось быстрее, движения стали скованнее, девушка замерла на месте, затаив дыхание. Алехандро это уловил и, слегка усмехнувшись, так же медленно отодвинулся в сторону. «Хотел поцеловать? Мою робость принял за нежелание. Ох, как неловко вышло», — с досадой покачала головой дочь вождя. — Должен предупредить, — как ни в чём не бывало продолжил чужеземец, — Через два дня мне придётся покинуть столицу вместе с отрядом дона Эрнандо и отправиться к побережью. — Вы уходите из города? — Да, но временно. В порт Веракрус прибыли такие же испанцы, как и мы, но лишь для того, чтобы арестовать нас. Необходимо разобраться с этим... недоразумением. После мы снова вернёмся в Теночтитлан. — Прибыли ещё теули?! — выпалила Майя, не подумав. — Да, ещётеули, — Алехандро раздражённо подчеркнул это слово, придав голосу серьёзности, — Ещё одна головная боль, но на этот раз не только ваша. — Вы все покидаете город? — Нет. Здесь останется часть нашего отряда под командованием Педро де Альварадо и часть тласкаланских союзников. Так что рано радоваться нашему отбытию. — Тебе придётся воевать со своими же соотечественниками. Но ты сам говорил, что плохо вооружён. — Мы надеемся решить вопрос мирными переговорами. Но, если завяжется бой, у меня будет возможность раздобыть себе и оружие, и доспех. Я не дурак, в гущу боя не полезу. Если, конечно, нас всех не перебьют. Майоаксочитль охватило сильное беспокойство, мысли лихорадочно путались, не давая понять реальную серьёзность положения. Ей было страшно за судьбу Алехандро, она боялась, что на дворец, защищённый горсткой теулей, нападут её же соотечественники, а её саму, как презренную рабыню чужеземцев, отправят на теокалли. — Тлатоани уверил нас в том, что вам ничего не грозит, — постарался унять тревогу Алехандро, — Если с нами что-то случится или ацтеки примут решение атаковать дворец, Монтесума поможет вам беспрепятственно покинуть город. Майя понимающе кивнула, лишь хрипло выдавив: — Но ты уж постарайся вернуться. ---------------- * Ицкалли (Рост либо росток) 20 января — 2 февраля. * Немонтеми (5 несчастливых дней) 9 февраля — 13 февраля. Обрядов не исполняли, ничего не делали. Всеобщий пост и воздержание. * Второе Кремня — 1520 год * Атлькауало (остановка воды) 14 февраля — 5 марта. Первый месяц нового ацтекского года. Божество, в честь которого устраивали праздник — Тлалок. * Тосоцтонтли (малое бдение) или Шочиманалойа (жертвоприношение цветов) 26 марта — 14 апреля. * O, doña Federica, buenos días! Bienvenido de nuevo (исп.) — О, донья Федерика, добрый день! С возвращением! * патолли — настольная игра, распространённая среди ряда народов Доколумбовой Америки, в том числе и среди ацтеков. * Тошкатль (засуха) 5 мая — 22 мая. В этом месяце устраивался грандиозный праздник в честь Тескатлипоки (подробнее в гл. 18) * Московия (лат. Moscovia) — политико-географическое название Русского государства в западных источниках, употреблявшееся с разной степенью приоритетности параллельно с этнографическим названием «Руссия» с XV до начала XVIII века. Первоначально являлось латинским названием Москвы и Московского княжества, позже в ряде государств Западной и Центральной Европы было перенесено и на единое Русское государство, сформировавшееся вокруг Москвы при Иване III. * Амброджо Контарини посещал Москву в 1476-1477 именно так о русских и отзывался. Алехандро его знать не мог. Глава 18 - Тошкатль По приказу губернатора Кубы, Диего де Веласкеса, страшно завидовавшего успеху Эрнана Кортеса, наперехват конкистадорам был отправлен бравый капитан Панфило де Нарваэс с отрядом из 800 человек на 18 кораблях, чтобы доставить Кортеса «живым или мёртвым» и прервать вероломную экспедицию. Гонсало де Сандовль, оставленный в качестве командира гарнизона в прибрежном поселении Веракрус, при приближении войск де Нарваэса арестовал его посланцев и немедля отправил гонцов с донесением в Теночтитлан. Необходимо было известить капитана как можно скорее. Получив послание, Кортес столько раз упомянул дьявола, сколько не упоминал за всё время похода. Так невовремя капитан оказался меж двух огней, где с одной стороны, угрозу его делу представляли его же недовольные соотечественники, прибывшие с карательной экспедицией, с другой — захваченные племена, контроль над которыми необходимо удерживать и усиливать. Сейчас, когда столица ацтеков находится под шатким контролем конкистадоров, менять планы и разбираться с людьми этого выскочки Нарваэса совершенно не хотелось. Положение осложнялось ещё и тем, что часть союзных племён готовы были оказать помощь в борьбе с кровожадными ацтеками, но воевать за одних теулей против других категорически отказывались. Кроме того, боевой дух его собственного отряда, изнурённого долгим походом и находящегося в постоянном страхе и бдении, несколько ослаб, потому прежде прочих дел капитану предстояло держать перед камрадами длинную сильную и воодушевляющую речь. Начал он издалека, с дел на острове Куба, постепенно акцентируя внимание на огромной разнице между алчным и завистливым Нарваэсом и своим отрядом, поддерживающем благородные государственные цели, расширение власти короля и силы христианства. Напомнил, что именно камрады сделали его генерал-капитаном и старшим судьей всей Новой Испании, доверяя жизнь и честь государства и всего христианского мира. Затем в ярких красках привел на память великие тяготы экспедиции, голод, холод, бесконечное недосыпание, отчаянные битвы и множество геройских поступков, что довелось пережить всем вместе. — Вот что мы выстрадали и пережили! — со всей страстью говорил он, — И вот бросается на нас какой-то Панфило де Нарваэс, точно бешеный пес, называет нас изменниками и злодеями, бунтует индейцев и самого Монтесуму, осмеливается заключить в оковы аудитора нашего короля, наконец... объявляет нам борьбу насмерть, точно неверным маврам! Раньше мы, храбрецы, лишь защищались, в случае крайней нужды, теперь мы должны наступать, иначе Нарваэс и нас самих и все дело наше ошельмует; если мы не одолеем, мы быстро, на основании его слов, из верных слуг и славных покорителей превратимся в убийц, грабителей, опустошителей. Теперь нам надлежит не только защищать нашу жизнь, но и нашу честь! Будем же единодушны, крепки и нерушимы*. Воодушевлённые речью капитана соотечественники поддержали бурными овациями и громкими криками, все как один скандируя имя командира. Кортес был весьма растроган реакцией сослуживцев и, похоже, сам уверовал в успех. Согласно первоначальному плану, капитан не планировал открыто давать бой солдатам Нарваэса, не попытавшись для начала вразумить и переманить на свою сторону, однако план выглядел через чур шатким, так что в конечном итоге Кортесу предстояло готовиться ко всему. Тем не менее, незначительную часть сокровищ, что удалось получить в ходе экспедиции, капитан взял с собой для демонстрации возможностей заработка в этих землях. Золото могло стать мощным аргументом при выборе стороны. Кортес принял решение отправляться со значительной частью солдат, взяв с собой более двухсот соотечественников и больше половины войск союзников, тогда как в Теночтитлане оставался небольшой гарнизон под командованием Педро де Альварадо, состоящий из 80 испанцев и 2000 индейских воинов, а так же пленные девушки за исключением переводчицы доньи Марины. — Что я буду делать с горсткой людей, если индейцы вдруг нападут? — возмущался Альварадо, — Ты оставляешь меня в заранее невыгодном положении почти без стрел и пороха! — Пока император в наших руках, тебе ничего не грозит. Вот и стереги его хорошенько, стрелы попусту не трать, — отвечал Кортес, хлопая товарища по плечу, — Мне некого оставить, Альварадо, ты самый опытный из всех. В случае чего, убирайтесь из города. Монтесуму захватите с собой, будет гарантом безопасности. Он имеет огромную власть. Пока он жив, туземцы вас не тронут. Простая, но действенная лесть и уверенный тон капитана убедили Альварадо. Идальго боялся: действия индейцев могли быть непредсказуемыми, но против приказа командира более не протестовал. Так ранним утром накануне месяца Тошкатль отряд Кортеса с армией союзников покинули Теночтитлан, отправляясь к побережью навстречу вражеской карательной экспедиции. *** Майоаксочитль родилась в благословенный месяц Тошкатль, когда проходили праздничные гуляния в честь одного из главных божеств, создателя мира, бога-творца Тескатлипоки. Считалось, что именно Тескатлипока «Дымящееся Зеркало» привёл народ науа в долину Мешико, научил премудростям охоты и войны и помог некогда слабому гонимому народу обрести величие. Ещё в детстве маленькая Майя любила танцы и музыку, что всегда щедро сопровождали праздничные гуляния, любила редкие угощения, что доставлялись издалека, и много развесёлых торжеств, шума и гама, праздности и ликования. Самым главным, хотя и несколько удручающим, было, несомненно, принесение в жертву юноши, весь год изображавшего человеческое воплощение Тескатлипоки. Его выбирали из числа лучших, красивейших военнопленных этого года, и тело его должно быть крепким и сильным без единого изъяна. Он присваивал имя, одеяние и атрибуты самого Тескатлипоки, и все население относилось к нему с благоговейным страхом, так как он считался представителем божества на земле. В течение года его сочетали браком с четырьмя прекрасными девушками высокого происхождения, с которыми он проводил время во всевозможных развлечениях. Его угощали на застольях знати, а в последние дни накануне праздника представляли собой один нескончаемый круговорот праздников и увеселений. Наконец, наступал роковой день, когда его должны были принести в жертву на вершине теокалли, освободить дух Тескатлипоки из бренного тела и показать, как чтим великий Бог. Испанский конкистадор Алехандро де Ортега, некогда плененный командиром Текуантокатлем, рисковал однажды оказаться на месте исполняющего роль Тескатлипоки, но, по счастью, к этому моменту главная роль уже была отдана другому счастливчику, а у императора очень кстати оказались свои планы на счёт иноземного пленника, так что испанцу не довелось на своей шкуре ощутить каково это быть ацтекским божеством. В этот раз жрецы Теночтитлана учтиво обратились к наместнику Педро де Альварадо с просьбой о разрешении проведения праздника Тошкатль. Альварадо позволил, но поставил невыполнимое условие — на торжестве не должно быть жертвоприношений. Так или иначе, подготовка шла полным ходом. В один из дней Майоаксочитль был доверен приём провианта у носильщиков, что бесконечно передавали корзины с яствами, достойными стола правителя. Передавая корзину за корзиной, носильщик ворчал, сетуя на нелёгкую работу: — Мало того, что прибыли вельможи из провинций, так ещё и теулей кормить надо! Что за напасть? «Вельможи из провинций?» — оживилась Майя, — «Возможно, ему что-то известно об отце!» — Господин, — обращалась дочь вождя уважительно, согласно её теперь уже нижайшему положению, — Подскажи, прибыл ли касик Сочимилько, благословенный вождь Эхекатль? — Прибыл, как пить дать, сегодня утром. И войско своё привёл и соседние племена всполошил, — ворчливо возмущался носильщик, — Надо же как в этом году все засобирались на Тошкатль! Уж не теулей ли хотят подарить Тескатлипоке вместе с его воплощением? — Тише! — запаниковала Майя, — Не надо так говорить во дворце! Носильщик на это лишь недовольно хмыкнул. «Выходит, Тепилцину удалось созвать вельмож, в том числе уговорить отца. Приказа покинуть город, насколько я знаю, Монтесума не давал. Что ж, я должна попытаться уведомить касика, что я нахожусь здесь, что жива и здорова. Но как?» — думала про себя дочь вождя. Если бы Майя умела писать, она передала бы отцу послание, но ацтекских женщин не обучали искусству письма и чтения, поэтому Майоаксочитль могла, в лучшем случае, изобразить символ своего имени. Она наблюдала, как легко теули передают друг другу кусок бумаги с начертанными на ней неизвестными символами и любой из них мог легко и в точности воспроизвести суть написанного. Поистине уникальное умение! — Господин, — обратилась она к ворчливому носильщику, — Можешь ли ты передать благословенному вождю Эхекатлю одну ценную вещь? — Я не думаю, что столь уважаемый человек захочет брать что-то от презренной рабыни теулей! — Захочет, господин, не сомневайся, — усмехнулась девушка, — Я его дочь, Майоаксочитль, и прошу тебя помочь мне. Касик наградит тебя за помощь, можешь в этом не сомневаться. Носильщик на мгновение опешил. Затем, лениво почесав затылок, думая, браться ли за столь сомнительную авантюру, в конечном итоге согласился.