— Простите. Если это случится, виноват буду я сам. Дьяр знает. *** Слыша голос друга, Аларик легко мог бы представить, как Дьяр улыбается. — Разумеется, нет. Принц смотрит на темно-синие камни-передатчики коммуникатора. Опирается о стену приемного покоя в лазарете и закрывает глаза. — Просто ты ведь знаешь, что все это для меня значит, правда? Если расскажешь Лидии — этим ты убьешь меня. А после я убью тебя. Не сомневайся. Светлый и не сомневается. Ничуть. Голос Аларика спокойный, тихий. Будто течение реки, которое скрывает острые жестокие камни. — От меня она ничего не узнает, — серьезно говорит Дьяр. Он смотрит на свою металлическую руку, скрытую бархатом перчатки. Берет со стола стакан темного имбирного эля и делает глоток. — Даю тебе слово. Похоже, ты счастлив. Она счастлива. Зачем мне вмешиваться? Верно. Все верно. — Расскажи мне, — вдруг говорит Аларик. Дьяр не спрашивает о значении этих слов. Между теми, кто проливал кровь вместе, ни к чему глупые вопросы. — Это Лайолешь. Мы то наговориться не можем, трахаемся ночами напролет, то она холодная, злая. Иногда она почти на грани истерики. И обнимает меня так, будто знает, что скоро я сдохну. Светлый смеется, и горечи в этом смехе хватит, чтобы отравить не только ту реку голоса дроу, что прячет смертоносные камни — а неисчислимое множество таких рек. — Как думаешь, действительно скоро? Кажется, это все из-за ее отца. Ублюдок собирает армию, хочет оспорить мою власть. В землях Золотых, родных для Лайолешь, неспокойно, хоть они все еще под моей рукой. И я принесу им покой. Не ограничивая себя в выборе средств, разумеется. — Если я буду нужен — только скажи. — Знаю, — устало отвечает Дьяр. — Благодарен за это. И… Смерть? — Да? — Аларик подходит к шкафу и берет закрытую бутылку с водой, настоянной на листьях мяты — вкусной, чистой. Вот только жажду прикоснуться к Лидии, убедиться, что она все еще здесь, с ним, не утолит, конечно. — Я рад, что с твоим отцом все в порядке теперь. — Я тоже, — едва заметно улыбается принц. — Я тоже. *** — Прекрати, пожалуйста, — говорит мягко эльфийка. — Поешь. Из-за того, что ты изводишь себя, моришь голодом, твои мертвые не возвратятся. Пантера вздрогнула, будто от удара, и бросила полный злобы и отчаяния взгляд на Риссу. Одно легкое движение тонкой руки — фарфоровая тарелка летит на пол. Прекрасный суп из белых грибов со сливками разливается на темно-зеленом ковре. Маили любит этот суп. И иной раз даже предпочитает его куску хорошо прожаренного мяса. Но это — непозволительная слабость. Столь же непозволительная, как и прийти к эльфийке вновь. Волосы Риссы в тусклом свете белых свечей, чей воск смешан с маслом черного ириса, отливают серебром. И пантера знает, что за это серебро она сможет купить немного покоя для себя. Но не сегодня. — Ты меня предала. Ты рассказала королевской семье о том, когда нападут веры. Зачем? Эльфийка положила ложку на стол, идеально ровно подле тарелки. Сняла несуществующую пылинку с рукава своей блузки. На шелке изображены лисы, уютно спящие. Хитрые, жестокие твари. И Рисса — хитрая, жестокая тварь. — Зачем? — голос Маили тих, будто она бесконечно устала. Эльфийка склонила голову к плечу, оценивая расстановку сил — как оценивала стоимость драгоценных металлов и камней на весах. Конечно, она может сказать правду. Но решает солгать — сама не зная, зачем. Опять этот глупый вопрос — зачем? — Успокойся, пожалуйста, еще раз говорю тебе. Моей вины нет в том, что случилось. Веры — прекрасные воины. Но в тот раз итилири были сильнее. Эльфийка протянула руку и коснулась пальцев своей любовницы. Четыре пуговицы на манжете блузки Риссы. Четыре родинки на щеке Маили. — И кто знает, как все сложится в следующий? Пантера дрожит. Страсть и ненависть забавляются, поедая ее сердце под вишневым соусом боли. Кому достанется последний кусочек? — Я не хочу тебя больше видеть, — говорит Маили, но пальцы ее все крепче сжимают запястье любимой. Зеленый взгляд эльфийки темнеет. Странно, но иной раз случается так, что чужие чувства — это горячие, ароматные блинчики, на которых плавится кленовый сироп твоего самоконтроля. — А хочешь, я сделаю для тебя колье, которое достойно обвивать твою шейку? Это будет моя лучшая работа. Маили резко поднимает голову. Смотрит удивленно и недоверчиво. — Хочу. Рисса встает из кресла, украшенного причудливой резьбой в виде острых лосиных рогов. Морщится едва заметно — владельцы этого отеля так склонны к вычурности. Что с них взять, они просто люди. Подходит к Маили, склоняется над ее лицом и касается мягко губ поцелуем. Пантера глубоко вздыхает — и отвечает на ласку. Тонкий, узкий серп ночного светила сегодня окутан жемчужным маревом, и это верный знак — увидивший его удачлив будет во лжи. Каждому известно. Даже если лгать приходится самой себе. — Дан подарил мне аквамарин недавно, необыкновенно чистого цвета, — шепчет Маили. — Думаю, он подойдет прекрасно. Глава 18 — Могу я войти? Анна говорила со мной сквозь дверь. Думаю, она предпочла бы видеть меня, но стражники очень серьезно относились к безопасности Моего Высочества. Временами я ловила себя на том, что просто забываю об их существовании, но вспоминая то, что произошло во время нападения оборотней, понимаю: на самом деле, обязанности свои они выполняют прекрасно. — Конечно. Входи. Дверь открылась. На пороге стояла Анна с подносом в руках. — Хочешь подкрепиться? На большом столе, покрытом двойной скатертью — белый и темная бирюза — появляются яства. Две чашки кофе со сладкими сливками, ароматный белый хлеб, сыр с орехами, мед и тонко нарезанная холодная оленина. — О, прекрасно, — я с благодарностью посмотрела на девушку, — спасибо. Действительно, только сейчас я почувствовала, что очень голодна. Вполне естественная реакция на волнение, которое я испытала в связи с судьбой короля сегодня. Операция была совершенно несложной, но забрала много моих сил. — Где Аларик? Почему ты одна? Анна легко опустилась на стол и взяла льняную салфетку. Улыбнулась мне, и я ответила тем же — искренне. В простой белой футболке с изображением бутона алой розы и брюках из голубой плотной ткани (называемой «джинс»), девушка выглядела очень мило и свежо. Ее общество успокаивало меня, и я была ему рада. — Он со своим отцом, — осторожно сказала я, беря чашку с кофе. Анна задумчиво посмотрела на меня и кивнула. — Ничуть не сомневалась, что ты сможешь помочь королю. Я оценила ее такт и то, что она не стала просить меня рассказать всю историю. Например, о том, как заболел Илиас. Это тайна Гранатового дома. — Я счастлива, что у меня получилось. Семья Астис стала родной для меня. Кстати сказать, о делах семейных, — я взяла пару кусочков мяса для себя, — у тебя все благополучно? — Очень скучаю по сыну, — сказала с горечью Анна. — А с кем он сейчас, пока вы гостите в Феантари? — поинтересовалась я мягко. — Он под защитой брата Хаиша. И кормилица присматривает за ним. Тон голоса ясно выдавал недовольство девушки. И я прекрасно понимала эти чувства.