Часть 63 из 67 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Так, значит, вы раскрошили череп Понсонби из-за боли, которая была у вас внутри, – догадалась я.
– Да. И это была другая ошибка. Мне было так пло-о-о-о-охо… – причитал Арбунтот, как будто извинялся. – Я вышел из роли, что недопустимо для актера… Но, уверяю вас, я получил огромное удовольствие, когда этот Салливан – или Перкинс – прятался у меня в комнате и готовил свое устройство, чтобы я болтался как повешенный! И потом, переодевшись в полицейского, выступая вместе с Лоусоном!.. Это было волшебно! – Глаза его снова заблестели. – И хотя я оплакивал смерть Мэри, я, по крайней мере, убедился, что она немножко меня любила. Эти ее выходы на пляж, но-о-о-очью… Как вы думаете – она по мне тосковала? Даже не знаю, во что мне хочется верить…
Я тоже этого не знала, но решила открыть тайну:
– Она хранила все ваши стихи и записки.
– Что? – Лицо его исказилось.
Я рассказала ему о ящике с двойным дном. Передала слова Элли.
И снова его обняла.
В этом странном мире ты никогда не знаешь, как поступишь в следующий момент, что будешь чувствовать.
– Бедная моя Мэри! – всхлипнул Арбунтот, но потом очень быстро пришел в себя и поднял голову. – Она поступила правильно. Поняла, что лучше оставить меня в мечтах, чем принять меня в свою реальность… Учитывая, каков я есть, для нее это было и лучше, и безопасней. Спасибо, что рассказали мне, мисс.
– Мне жаль, что я тогда сожгла… Я не знала…
– Не беспокойтесь. – Арбунтот улыбнулся. – Я помню свои стихи. Важно, что я теперь знаю, что она их читала и они ей нравились. Наша любовь, пускай и невозможная, возродилась из этого пепла и пребывает со мной. – Арбунтот вытер слезы. – Кстати, ведь мы с вами идеально сыграли покойников, – горделиво добавил он. – И я та-а-а-ак благодарен мистеру Икс!
Мистер Икс. Вот все, что я расслышала.
Пришел Салливан, который в отличие от нас с Арбунтотом все время был жив и не притворялся мертвецом, но при этом оказался организатором фальшивых смертей и на самом деле звался Грег Перкинс. Об этом он сообщил мне, удаляя с меня последние остатки липкой замазки с помощью платка, смоченного в жидкости с крайне неприятным запахом. Вид он при этом имел весьма довольный.
Я уже несколько раз упоминала, что в наших молчаниях не было неловкости; не было ее и в тот раз. Я по временам позволяла нашим взглядам скрещиваться, а его платок продолжал ласкать мою шею. Потом Салливан (Перкинс) нарушил молчание:
– Вы испачкали меня, я испачкал вас. Боги равновесия, теперь мы в расчете.
Я улыбнулась:
– Я уже давно знала, что вы даже не изумитель.
– Вы очень умны, признаю. И знаете что? Когда Джимми подсыпал в вашу чашку с чаем «травку брата Лоренцо» (это один из составов, который я использую в работе, чтобы актер на сцене казался мертвым даже с открытыми глазами – подобный трюк применял монах в «Ромео и Джульетте») и для меня пришло время зайти к вам и приготовить сцену смерти… Хоть я и знал, что это только грим… проделывать это с вами мне было отвратительно. Мне было не по себе… Верите вы или нет… Поднимите голову чуть выше. Да, так… – Салливан продолжал меня обтирать. – Вся эта кровь… Эта рана… Впервые в жизни я не испытывал радости от своей работы…
От его слов у меня ком подступил к горлу – а Салливан сейчас прикасался именно к этому участку моего тела.
– Но получилось хорошо, вот что важно, – сказала я.
– Да, все благодаря мистеру Икс. Именно он заслуживает аплодисментов.
Мистер Икс. Ну конечно.
С мистером Икс я встретилась чуть позже.
Он находился в кабинете Понсонби, туда я направилась, ведомая развеселым Джимми Пигготом, который тоже сыграл свою роль в ВЕЛИКОМ ЦИРКЕ МИСТЕРА ИКС.
– Этот человек – гений, мисс! – сообщил мне Джимми. – Как я вам завидую!
– Ты хочешь стать его медсестрой, Джимми? – усмехнулась я. – Что до меня, я согласна. Платит он очень щедро.
Я избавилась от униформы. После того как Грег Перкинс смыл с меня последние остатки женщины с перерезанным горлом, я еще раз вымылась и надела свое старое платье – то самое, в котором впервые приехала в Кларендон. Когда я вышла, в коридоре стоял Джимми Пиггот. И снова объятия. А потом Джимми объявил, что мистер Икс желает меня видеть, и, как и было сказано, отвел меня в кабинет Понсонби.
Именно мистер Икс пригласил меня войти. Но когда я вошла, говорил не он, а Понсонби.
– Не знаю, что и сказать… Я не утверждаю, что совершенно не знаю, что сказать, но… мистер Икс, вы же понимаете… Ах, вот и вы, это ведь не призрак!.. Это вы!.. Вы, мисс!.. – Я напомнила, как меня зовут, ведь не приходилось ожидать, что Понсонби вспомнит сам – даже теперь, видя меня воскресшей. – Клянусь святыми небесами, мы пережили невероятные моменты, и мистеру Икс известно, что я не преувеличиваю!.. Возможно, я и преувеличиваю, но не чрезмерно. Такого в Кларендоне еще не случалось!
Дойл, тоже находившийся в кабинете, подошел и поцеловал мне руку.
– Вы проявили отвагу и выдержку, – сказал он. – Я только следовал инструкциям этого великого человека, но вы… Думаю, мисс Мак-Кари, мне не следует включать вас в свою книгу. Вы затмите самого Шерлока Холмса!
– Я согласна на роль экономки, – улыбнулась я.
– Я должен рассказать вам обо всем, что произошло, пока вы были «мертвы»! – добавил Дойл. – В вашей хронике не должно быть упущений!
Но сами понимаете, кто перебил доктора.
– Сейчас не время. Мисс Мак-Кари, добро пожаловать. Я как раз обсуждал с доктором Понсонби тему, которая близка и вам. Присаживайтесь, если хотите. Речь идет об уходе за пациентом.
Клик-клок, клик-клок. Эти звуки сопровождали нашу беседу. Миссис Мюррей, наша обезумевшая Пенелопа, вязала свое покрывало.
– Не то чтобы речь шла об уходе за пациентом… – Понсонби замялся. – Мистер Икс, я не стал бы употреблять таких слов. Я не говорю, что это нельзя назвать и так, я говорю, что сам называл бы это иначе… разумеется, не совсем иначе…
– Однако все так и есть: раненый человек, который нуждается в заботе. Если вы его отпустите, он, учитывая преклонный возраст, до Лондона не доберется. А еще подумайте об известности, которую обретет Кларендон, когда все это закончится.
– При всем моем уважении, мистер Икс, именно это вы говорили, когда убеждали меня разместить его преподобие в соседней с вами комнате, а еще потом, когда просили меня публично огласить письмо вашей семьи и в присутствии докторов объявить вас душевнобольным…
– Это было необходимо, чтобы вызвать легкий переполох, что давало Джимми возможность беспрепятственно разбить часы, – пояснил мистер Икс, а я поражалась, как это он сумел разом потянуть за все нити.
Но Понсонби уже начал тяготиться нитями, за которые его тянули.
– И еще потом, когда вы попросили меня нанять этого… актера второго плана для ментального театра… Я неукоснительно следовал вашим инструкциям, мистер Икс… Ну, возможно, не совсем неукоснительно, но все же… Я положил весь Кларендон к вашим ногам. Не то чтобы полностью, но по большей части. И тем не менее сейчас вы просите…
– А теперь да, я прошу вас о предоставлении крова и медицинского ухода сэру Оуэну Корриджу. Вот и все. Я прошу вас соблюсти клятву Гиппократа и помочь коллеге в затруднительном положении с пулевым ранением.
– Понсонби, иначе говоря, он просит тебя держать его взаперти, – подсказала со своего места миссис Мюррей. Но в тоне ее не было решительности: сейчас, в присутствии «колдуна», ей тоже было страшновато.
– Все зависит от точки зрения и выбранного слова, миссис Мюррей, – примирительно объяснил мистер Икс. – Сэр Оуэн – это более чем важно. И если послание, отправленное нами с этой девочкой-актрисой, достигнет нужных ушей и на той стороне шахматной доски произойдет определенное движение, сэр Оуэн может превратиться в проходную пешку. Доктор, вообразите себе блеск, который его пребывание придаст вашему пансиону. Допустите на секунду, что таинственная организация злодеев пала, а место, где был совершен этот подвиг, именуется не иначе как Кларендон-Хаус, пансион отдыха для джентльменов в Саутси, Портсмут. Представьте себе газетные заголовки, доктор Понсонби: «Группа преступников, связанных с Убийством Нищих, обезврежена в Кларендон-Хаусе, пансионе для отдыха, возглавляемом доктором Джеральдом Понсонби». У вас начнут брать интервью. Возможно, дойдет и до того, что вы будете выступать перед широкой общественностью, перекрасив лицо…
Этот образ не показался медицинскому директору Кларендона совершенно неприятным.
– Длинновато для заголовка, – шутливым тоном заметил Дойл.
Но было очевидно, что Понсонби шутить не расположен.
– Хорошо-хорошо, джентльмены. Дайте мне время подумать… И я до сих пор не понимаю, почему нам не следует оповещать Скотленд-Ярд… Инспектор Мартин мог бы…
– В Скотленд-Ярде ни о чем знать не должны, доктор, еще не время, – предупредил мистер Икс. – Я забросил наживку, и в реке должно быть спокойно, чтобы клюнула самая большая рыба.
– Я полагаю…
– Вы правильно полагаете, – оборвал мистер Икс и подал знак Дойлу. Тот встал позади колесного стула. – Доктор Понсонби, я жду ответа как можно скорее, и не забудьте: это ваш золотой билет!
– Я же говорила, от него будут проблемы, – с облегчением рассмеялась миссис Мюррей, к которой в отсутствие мистера Икс вернулась привычная бесцеремонность. – И вот посмотри, он притащил сюда целый армагеддон! Понсонби, ты неисправим, так еще твой отец говорил!
Меня больше удивил визит, который тотчас же после этого нанесли Дойл, мистер Икс и я: мы направились в комнату для гостей, где проживал сэр Оуэн.
Там он и находился: в постели, с рукой на перевязи, в пижаме. Это было похоже на сон – наблюдать сэра Оуэна в таком виде, да еще с цепью, тянущейся от его щиколотки к крюку в стене.
– Так-так, не все раны оказались настоящими, правильно? – заговорил пожилой психиатр. В голосе чувствовалась слабость. – Рад видеть вас живой и здоровой, мисс Мак-Кари.
Я не поверила в его радость. Но потом я рассмотрела и другую точку зрения: для сэра Оуэна я была червяком. Мы ведь радуемся, если получается не наступить на червяка? В общем, да, вполне возможно.
Мистер Икс приветствовал пленника с большим радушием:
– Добрый день, сэр Оуэн! Как вы себя чувствуете?
– Кларендонские медсестры знают свое дело. Вот только немного хочется пить, правильно? – Дойл подал стакан, сэр Оуэн принял это подношение как манну небесную. И улыбнулся. – Мистер Икс, я намерен сотрудничать. Не имеет смысла меня приковывать. Мне уже за семьдесят, и я хочу все рассказать. Все, что я знаю о Десяти, все, что мы делали в Эшертоне с нашими сиротами – мальчиками и девочками. Мое признание может причинить вам немалый вред, и чем дольше вы будете меня здесь держать без ведома полиции, тем больше возможностей вы предоставляете Десяти, чтобы они заставили меня замолчать, правильно?
Я была потрясена. Эшертон. Сгоревший приют, где я работала под руководством сэра Оуэна! Я вспомнила, что вход в некоторые помещения был для меня запрещен. Но в те минуты я не могла как следует обдумать свои воспоминания.
– Я вполне допускаю такую возможность, сэр Оуэн. – Мой пациент ликовал. Глаза на его большой голове ярко сияли. – Но мне впервые удалось поймать крупную рыбу живьем. Так позвольте мне сперва насладиться ее трепыханием, а уже потом я ее съем. – Вообще-то, метафоры – штука неприятная, но у этой нашлось одно неоспоримое достоинство: в комнате воцарилась полнейшая тишина; даже сэр Оуэн, властелин звучащего слова, опустил глаза. – Для начала я хочу, чтобы вы ответили всего на два вопроса. У нас еще будет время, чтобы собрать все недостающие сведения.
– Если я знаю ответы, мне будет несложно их дать.
– Вы их знаете. Мне известно, что план Эндрю Марвела состоял в уничтожении всех нас с помощью фальшивого ментального театра, используя Клару. Идеальное стечение обстоятельств: все мы должны были собраться в одном месте в надежде, что его преподобие отыщет источник своих кошмаров. Возможно, вы намеревались это проделать как раз сегодня утром. Вот для чего вы убрали все панели и одели свою актрису только в длинную рубашку. Представление следовало проводить без одежды.
– Вы ни в чем не ошиблись, – признал психиатр, склонив голову.
– Вот мой первый вопрос: какого рода театр вы собирались устроить? Нас собралось несколько человек, один из нас слепец. Как вы планировали нас устранить? Какое… искусство обладает подобной мощью?
Сэр Оуэн мрачно посмотрел на моего пациента:
– Это называется «театр откровения». Я присутствовал на нескольких представлениях, и, поверьте мне, не имеет значения, кто вы – слепец, глухой или паралитик. Откровение вытаскивает из нас то, чем мы являемся на самом деле, но скрываем от себя. И последствия разрушительны.
– Насколько? – поинтересовался мистер Икс.
– Есть люди, которые под воздействием «откровения» пожирают сами себя или помогают себя расчленять. Бывает, что люди продолжают жить даже после обезглавливания: отрезанная голова осознанно созерцает и ощущает все, что делают с телом. Сознание выходит за пределы всякого физического разрушения, но только на ограниченное время. Мне доводилось слышать, как трупы, обращаясь в пепел, все еще продолжают стенать в огне. Это похоже на мышиный писк.