45 «Крестики-нолики», — пробормотала Алиса, разглядывая рисунок на сложенном вдвое грязном листе. Позабыв обо всем остальном — о непредсказуемой дороге, о том, что будет, когда она доберется туда, куда хочет добраться, о том, как Черный Воин смотрел на нее и говорил о «звенящей» ее тишине, — Алиса искала место, искала точку в пространстве. Время она знала. Ноль часов девятнадцать минут. Телефон был подключен к зарядке. На приборной панели валялись другие исчерченные Алисой листы. «Ты не имеешь права на ошибку», — думала она, разглядывая причудливые фигуры и цифры. Координаты убийств, даты убийств, даты ретроградности Меркурия. Уравнение с неизвестным ей Черным Воином, чьи зеленые глаза неотступно преследовали ее. Может быть, он и правда умеет читать мысли? Ведь нашел же он Алису в поезде. Что, если сейчас он сидит где-то с закрытыми глазами и слушает ее мысли? Алиса поежилась от внезапного холода. «Ты должен остановиться», — подумала она. Прислушалась — за окном автомобиля выл ветер. Они ехали уже очень долго, и свет сменился тьмой, облака закрыли небо, и не было видно звезд. «Крестики-нолики». Алиса снова открыла файл, нашла нужный отчет и раскрыла его — данные по наличию флунитразепама в крови жертв убийств. Ирсаево. Башкирия. Найден зимой две тысячи семнадцатого, в январе. Дата убийства неизвестна, мертв не меньше чем за полгода до обнаружения. Точнее определить не вышло, так как тело подверглось атакам диких животных и воздействию среды. Что же касается обстоятельств убийства, неопознанный «бездомный» предположительно вначале был усыплен, а затем его подвесили на дереве головой вниз, вспороли живот, выпустили кишки, перерезали вены и горло. Кровь. В теле практически не осталось крови, она вся утекла в землю. Не в этом ли все дело? Алиса почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу. Зеленые глаза незнакомца вдруг стали ледяными, и Алиса сжалась под его пронизывающим взглядом. Честное слово, если бы можно было сейчас успокоиться, надев на голову какую-нибудь шапочку из алюминиевой фольги, она бы сделала это. Но фольги не было. Даже простой бумаги не было. Электронизация мира в действии, ни у нее, ни у водителя Андрея не нашлось нормального блокнота или тетради, даже ежедневника не было, Алиса всю информацию хранила в телефоне или компьютере, дублировала в Облако, но никогда уже — на реальный носитель. Виртуальная вселенная. Теперь вот все, что у нее есть — несколько листов из-под какого-то очередного сервиса, и она чертила поверх черных букв и цифр. Ирсаево. «Поклоняясь Одину как верховному богу, приносили особенно большое количество жертв, в том числе человеческих. При этом жертву — пленника или преступника — вешали на дерево головой вниз и пронзали копьем, как это сделал с собой Один». На всякий случай Алиса перечитала материал с сайта о скандинавских культах еще раз, но сомнений у нее не было. В деле бездомного, убитого в Ирсаеве, все указывало на жертвоприношение, причем не абы какое, а именно ритуальное, в стиле древних викингов. Алиса позвонила Третьякову. — Его убили тридцатого августа две тысячи шестнадцатого года. До этого ретроградный Меркурий был только в конце апреля — это слишком далеко. Следующий уже в декабре, а в январе в Ирсаеве наш бездомный уже был обнаружен. — Ты уверена, что это убийство — из наших? — переспросил Третьяков, занимавшийся в тот момент ровно тем же самым. Он чертил линии, сверяясь с картой, с той только разницей, что у него бумаги было предостаточно. — Я уверена в этом и могу это доказать. Это убийство — дело рук Черного Воина. Он принес бездомного в жертву Одину в соответствии с тем, как это делали древние воины. Разница только в том, что, в отличие от древних воинов, Черный Воин усыпляет жертву, прежде чем убить ее. Он так делал во всех известных нам случаях. Возможно, он не хочет, чтобы люди страдали. — Или исключает возможность сопротивления, — предположил Иван. Алиса на секунду закрыла глаза. Вдохнула, борясь с головокружением. — Дело не только в том, как умер этот несчастный, но в том, где именно. Если помнишь, эта линия лежит перпендикулярно и ровно в четырехста километрах по прямой до нашей основной линии: Гайды — Черная Холуница — Тошкино. — Это верно, но проблема в том, что мы не знаем длины линий, мы понятия не имеем, какого размера наш центральный квадрат фигуры. — Это и правда проблема, — согласилась Алиса. — От того, какова длина стороны центрального квадрата руны, зависит место следующего убийства. Если центральный квадрат — четыреста километров, тогда я ошиблась, и вы там, в Ульяновске, ждете совершенно правильно, понимаешь? — Да, понимаю, — кивнул Иван, глядя на разложенную перед собой карту России. — Точка пересечения по линиям. Ирсаево — Тошкино — четыреста километров. Гайды — Тошкино — тоже четыреста километров. — И от Тошкина до вас в Игнатовке тоже четыреста… — почти прошептала Алиса. — Но мне это не нравится. — Почему? Все же логично? — Нет, не логично. Не логично. Боюсь, что я знаю длину стороны квадрата, и это не четыреста, а двести километров. — Да почему? — разозлился Иван. — А почему тогда между линиями Пенза — Саранск и Гайды — Тошкино всего двести километров? Должно быть четыреста, если это — квадрат. — Но мы не знаем, — начал злиться Иван. — Мы не можем ни в чем быть уверенными. — Он свернул в Казани, — уверенно сказала Алиса. — Убил там кого-то и свернул под углом в девяносто градусов — в точности, как это изображено на руне. Сторона центрального квадрата — двести километров. Он все делает с интервалом в двести километров. Я не уверена, но мне кажется, я что-то упускаю. Он убивает в первый день ретроградного Меркурия, с интервалом в двести километров. Он рисует фигуру. Он почти уже ее дорисовал. Даты не совпадают… — Какие именно даты? — Иван подошел к окну и попытался его закрыть, но от злости слишком сильно дернул ручку, и механизм стеклопакета заклинило. — Черт возьми! — Что случилось? — забеспокоилась Алхиса. — Ничего. Хорошо, я сейчас попробую построить прямую. Двести километров ровно от Тошкина, так? — Да, я уже построила. Там получается точка в районе Казани. Но мои ресурсы — это Google Maps, я не могу быть уверена в точности измерений. Нужно, чтобы профессиональный геодезист все промерил. — Мы это уже сделали. — Я тоже. Я сейчас перешлю тебе карту, я обозначила желтыми звездами те убийства, что уже совершены, зеленым — предполагаемое место убийство в Казани, а красным — то место, куда я сейчас направляюсь. Это район Керженского заповедника, в двух часах за Нижним. Республика Марий Эл. — Лес. Да, у нас тоже получился лес. Это в случае, если он едет туда, а не к нам, в Ульяновск. — Да, это именно на такой случай. — Я не хочу, чтобы ты туда ехала, — снова сказал Третьяков, но в его голосе уже не было особой надежды. — Ты сможешь прислать кого-то из местных? — спросила Алиса. — Я уже веду переговоры. Там снег, этот заповедник — настоящий дикий угол. Если мы ошиблись хотя бы на несколько десятков метров, мы его не найдем. — До этих пор Черный Воин был весьма точен в своих действиях. Есть смысл ожидать того же от него и впредь. Ты получил мою карту? Я сейчас еще и координаты тебе сброшу. Иван переслал Алисе расчеты специалиста из геодезической службы в Москве и принялся рассматривать карту, присланную ею. Ее вариант с обозначенными на карте точками был куда нагляднее сухих расчетов геодезистов. Тогда Иван распечатал карту и принялся соединять точки. Он пробовал разные варианты с тем, чтобы получившаяся руна И-НА делала свой смертоносный поворот в Ульяновске, а не в Казани, но чем больше он чертил, тем больше понимал — Алиса опять права. Центр фигуры — квадрат, а не прямоугольник. Если исходить из того, что сторона этого квадрата равняется двумстам километрам, то руна И-на складывалась уже сейчас. Идеально ровная, она раскинулась по карте России, накрыв собой ее центральную часть. Неимоверно огромная, невероятного масштаба преступление и невозможное же сумасшествие. И все же — фотография фрагмента пояса еще живого Константина Курланова делала все, предложенное Алисой, до странности правдоподобным. Есть некто Черный Воин, живущий в своем мире, и в этом мире идет война. Идет уже тысячу лет, и звезда по имени Солнце на этот раз ни при чем. Вторая планета от Солнца скоро остановится и развернется вспять, и начнется битва. Однако выходило, что он — здоровый мужик, полицейский, тренированный под серьезную нагрузку, способный выдержать почти любой удар, умеющий стрелять, вооруженный, наделенный полномочиями и навыками ведения боя — сидит в неправильной точке, в которую никто сегодня ночью, в ноль часов девятнадцать минут, не придет. А дочь его убитого друга Андрея Петровича Морозова летит по заснеженным дорогам в дремучие леса Нижегородской области — молодая перепуганная девчонка, вооруженная смартфоном и кредитной картой. Что, если он убьет ее? Он уже знает ее в лицо, он уже вычислил, что она опасна. Ты не можешь этого знать. — Мне нужна машина, — сказал Третьяков, ворвавшись в кабинет местного начальника. — Ваш маньяк будет здесь через несколько часов, — нахмурился начальник. — Зачем вам машина? — Вот вы его и встретите, у вас людей хватит, — отрезал Третьяков. — Дайте мне машину, слышите? Он… не приедет он сюда. Он едет в Марий Эл. Начальник долго молчал, задумчиво глядя на Третьякова. Тот явно нервничал, уже надел куртку и теребил в руках смятую пачку сигарет. Местный начальник понимал, чего хочет Третьяков, но он был достаточно спокоен, чтобы сложить два и два. Они, как всегда, складывались в четыре. — Все равно не успеешь, — пожал плечами он. — Я хотя бы попробую. — Да нет у меня ничего. Только если я тебе собственную «Ниву» отдам, но ты на ней и до Йошкар-Олы не доедешь. Она или сломается, или… сломается. Да и больше девяноста на ней не поедешь. Тебе тут гоночный болид нужен от «Формулы‐1». Но и на нем все равно времени не хватит. — И что? — бессильно ударил кулаком по столу Иван. — Сидеть просто так?! — Почему сидеть? Давай-ка звонить в Йошкар-Олу. Иван сбросил куртку и закурил. Выбора у него не было. Алиса опередила его, и эту чудовищную разницу в их текущей геопозиции уже ничем не изменить. Засел за телефон и принялся названивать в Йошкар-Олу. 46 Он знал, что за ним идут. Ма-Кошь так и вилась в воздухе, следуя светящимся призраком за машиной, и свистела — это слово было ближе всего к тому звуку, что она издавала, хоть и не отражало в точности. С приходом темноты мир начал искриться и светиться нежно-голубым светом. Ингвар знал — портал почти открыт. Справится ли он? С каждым разом все становилось сложнее, ведь Другие уже чувствовали печать. Дело всей жизни было почти закончено, и нежно-голубой свет, льющийся от земли, лишний раз это подтверждал. Всего три Вехи — и древняя печать будет восстановлена. Голубое пламя окутает всю Землю, и Тьма будет отброшена назад, в вечность. Сражаться с тем, что непобедимо, — вот в чем он клялся на могиле своей матери, вот о чем он должен думать. Ты сам знаешь, что стоит на кону. Ингвар любил дорогу от Нижнего Новгорода туда, в Дикое, где древняя магия чувствовалась особенно сильно. Там жили другие люди, которые еще умели слышать язык ветра и разговаривать с деревьями, но стоило им выйти на другую сторону, и шум машин заглушал все скрытые тайны. Двенадцатая Веха была невероятно важной, она закрывала самое сердце И-ны. Люди не знали, забыли силу знаков, забыли тайные ключи от мира, вписанные в кружево звездного неба. Только и остались дешевые обереги, силы и смысла которых никто не понимает, да заговоры, результат которых непредсказуем. Даже воткнутая под порог игла на самом деле была Вехой, разрезанным лучом света, без которого тьма оседала за отрезанными дверьми безо всякого стеснения. Но люди втыкали иголки из ненависти, писали древние символы на своих телах, даже не зная, что они значат, в надежде приманить богатство и славу, множа тьму, которая уже почти поглотила мир. Реки выходили из берегов, океаны оборачивались вспять и обрушивали свои воды на головы людей. Материки сходили со своих мест. Земля всегда была под угрозой, и несколько раз Жизнь уже почти проиграла Тьме, вспомнить хотя бы Пермь. Точка, откуда пошла Тьма, — Ингвар не мог забыть, что почувствовал, когда попал туда. Время и пространство тогда вдруг смешались, и он увидел, как миллионы лет Тьма заглатывала землю, а Высшие бились, цепляясь за последние остатки Жизни, раздувая голубой огонь. Пермское вымирание, так его потом назвали ученые. «Ученые», — с горечью подумал Ингвар. Все, что они делают — это собирают сведения и записывают в бумажки данные, чтобы потом развести руками. Они-то даже не знают, какие придумать датчики для опознавания Тьмы. Тьма — это сила, суть которой невозможно просто взять и понять или, тем более, зафиксировать какими-то датчиками. Это то же самое, что и душа, — там, где она живет, уже не работают датчики. Голубой свет вдруг почти погас, и Ингвар забеспокоился. Неужели они опоздали? Ма-Кошь влетела внутрь, повеяло холодом. — Они уже там. — Это невозможно, — покачал головой Ингвар. — Еще не время. — Время уже ничего не решает, — возразила Ма-Кошь. Она была прозрачной, ее свет был желтым, как колосья спелой пшеницы. — Время — самая негибкая субстанция, — возразил он. — Они не могли оказаться там вперед нас. Может быть, это кто-то другой? — Это может быть та девушка, — прошелестел Связной, и Ингвар нахмурился, вдавил педаль в пол. До места — не больше получаса, и дорога становилась все сложней, огня почти не осталось, и ветер усилился. Если Связной прав, девушку придется остановить. Любой ценой. Ингвару совсем не нравилось, как это звучит. Любой ценой. Невольно он захотел остановиться, достать мобильный телефон и проверить, где она, — но он подавил в себе это желание. Ма-Кошь наполовину высунулась из машины и принялась раздувать пламя — от ее дыхания над дорогой ритмично взвивались светло-голубые искры.