Когда-то Ингвар ходил в кино, там показывали Пандору. Ему стало страшно, настолько ярко и подробно там показали мир, который Ингвару удавалось видеть только иногда и только в отражении зеркала. Ему тогда сказали — это только фантазия. Фантастика. Не бывает голубых существ. Ингвар ничего тогда не сказал. Он видел тонкие длинные полупрозрачные тела Высших, они переливались голубым. Он видел древних лесных духов, с которыми Воины И-На издревле заключили союз. Они были текучими, как ртуть, и в их телах отражался лес. Увидеть их почти невозможно, если они не хотят быть увиденными. Он видел и Других — когда приносил клятву и преклонял колено. — На месте, — выкрикнула Ма-Кошь и устало осела золотым пеплом на сиденье. Свет ее поблек. Ингвар выключил свет фар и тихо проехал деревню Круглово насквозь. Он не боялся быть увиденным, но не хотел допускать излишних жертв среди людей. Впрочем, деревня спала. Тут, в этой лесной глуши, люди засыпали с приходом темноты, а если кто не засыпал, то оставался в домах, в тепле и подальше от Тьмы. От края деревни до места было совсем недалеко, но все равно Ингвар позаботился о том, чтоб спрятать машину, — съехал с дороги в пролесок. Это место он хорошо помнил по прошлому разу. Такие события, как создание Вехи, отпечатываются в памяти навсегда — каждая деталь, каждый штрих. В полной темноте Ингвар открыл дверь и прислушался. Тишина звенела, искрилась и переливалась. Лес не спал, он был полон своих обитателей. Тут были и олени, и лоси, и даже медведи, — никого из них Ингвар не опасался, они его точно не тронут. Других он опасался. Он выпрыгнул из машины в снег. Еще глубокий, он тут даже не начинал таять. Высокие шнурованные ботинки, как всегда, помогли — защитили от снега. Впрочем, Ингвару было все равно. Он подошел к лежащей на заднем сиденье девушке, посмотрел на нее с сожалением. Молодая, целая жизнь впереди. Одна маленькая жизнь, отданная за Жизнь. Смерть и Рождение, закрытая дверь и распахнутые ворота Вечности. В пролеске было пусто, Ма-Кошь ошиблась, и Другие не смогли пробраться сквозь преграду времени. Время — самая негибкая субстанция этой вселенной. Ингвар посмотрел в небо — облака закручивались в спираль, дышали силой, портал открывался, оставались считаные минуты. Ингвар открыл дверь машины и потянулся, чтобы вытащить опустевшее тело девушки из салона. Снег скрипел под ногами, с каждым шагом приходилось проламывать спрессовавшуюся снежную корку. В остальном все было приемлемым — ни тебе бешеного снегопада с ветром, ни проливного дождя. Ингвар повесил ритуальную сумку на плечо и потянул девушку на себя. Кажется, Девушка зацепила что-то ногами, когда Ингвар протаскивал ее через дверь, но это было не важно, он не стал обращать на это никакого внимания. Девушка была тяжела и тепла, Ингвар слышал ее дыхание, а ее ноги и руки болтались и тянулись за нею тяжелыми толстыми канатами. Приходилось собираться с силами и часто перекладывать ее на руках чуть повыше, чтобы она не упала на снег. Этого нельзя было допускать. Она была — ключ, она была — врата. Он должен нести ее, как высшую ценность, что только есть у этого мира. Он мысленно обратился к Силе, попросил поддержки. Идти по снегу было тяжело, и ритуальная сумка била Ингвара по ногам. На этот раз он все привез с собой, Веха была сложной, пугающе сложной. Справится ли он с задачей? Лесная бездна темнела, но он знал, куда идти. К тому же Ма-Кошь летела рядом, освещая путь. Ингвар вспомнил, что хотел проверить телефон, но теперь уже на это времени не было. Если Алиса каким-то роковым стечением обстоятельств окажется здесь — так тому и быть. 47 Марий Эл — не просто отдельный субъект РФ, настоящее государство в государстве. На гербе республики медведь с мечом и щитом, марийцы — прежнее название их черемисы — древний народ со своей историей, культурой и даже языком. Помимо русского говорили на татарском и на местном, марийском языках. Многие века Марийский край был настоящей ареной для сражений Запада и Востока, и кровь обильно орошала марийские земли, а марийцы-крестьяне растили на этой земле свой урожай. Трудно было найти худшую геолокацию на ту ночь, в этом Иван Третьяков убедился лично, в течение нескольких часов объясняясь с разными функционерами из Йошкар-Олинского МВД. Объяснить им там, что необходимо организовать задержание опасного преступника, который, возможно, готовит убийство в одной из их отдаленных деревень, оказалось делом куда более сложным, чем Иван рассчитывал. Пара часов у Ивана ушла только на то, чтобы объяснить дежурному следователю в Йошкар-Олинском МВД, что это не шутка, не розыгрыш и что убийство действительно готовится в районе деревни Круглово — то есть в месте, до которого по зиме три часа добираться — и то не на каждой машине. Население деревни Круглово — семьдесят человек в хороший год. Кому понадобится убивать в такой глуши, когда на российских просторах полно куда более комфортных для убийства мест. Убивай — не хочу. В итоге обещали все же выслать наряд — спасибо вмешательству больших людей из Следственного комитета, но Ивана это не успокоило. Он позвонил Алисе, но после одиннадцати вечера ее телефон начал принимать сигнал с перебоями. В глубинке сотовая связь ловит далеко не всегда. Водитель «Фольксвагена» Андрей никогда в жизни не проводил за рулем столько времени, никогда не ездил по дорогам вот так, на ощупь, ориентируясь только на навигатор, который то и дело принимался перестраивать маршрут — терял связь со спутником. Андрей очень устал, и по нему это было сильно заметно. Он то щурил глаза, то принимался тереть их. Когда они свернули с шоссе в сторону заповедника, дороги стали узкими и извилистыми, покрытыми льдом и снегом. Скорость упала, и сделать с этим ничего было нельзя — чуть притопи педаль, и риск станет неоправданным. К тому же Алиса, эта сумасшедшая и такая поначалу решительная и до абсурда бесстрашная, в какой-то момент утратила всю свою смелость, сбросила обувь, подтянула ноги к подбородку и сидела так, словно окаменев. Несколько раз Андрей попытался спросить, все ли в порядке. Она отвечала после невозможно длинной паузы. Ответом всегда было короткое «да», но Алиса смотрела вперед, на дорогу, как кролик смотрит на гипнотизирующего его удава. С ней что-то было не так, но Андрей решил больше не спрашивать. Меньше знаешь — крепче спишь. Спать ему было нельзя. Он жал кнопки и крутил тумблер на радиоле, но в какой-то момент остались только радиомолчание, темнота и полная неизвестность. Телефон Алисы торчал из подстаканника рядом с ручкой переключения передач, и когда он зазвонил, это было так неожиданно, что Андрей подпрыгнул и чуть не крутанул руль в сторону, но Алиса не среагировала даже тут. Так и сидела, словно попала в режим деактивации. Андрей слушал простую, стандартную трель телефона и нерешительно косился на пассажирку. Ничего. — Может, ответите? Вдруг что-то важное? — сказал наконец он, но Алиса не отреагировала. Андрей покачал головой. Если бы на его банковском счете не лежало сейчас на двести тысяч рублей больше, он бы остановился в ближайшем городе — хотя откуда тут взять город. На ближайшей заправке. И он высадил бы Алису, подошел бы, открыл дверь, вытащил бы ее наружу, выбросил бы ей ее обувь, сумку и телефон и забыл бы, как страшный сон. Но двести тысяч рублей были на его счету — и терять их теперь, когда уже проехал сотни километров, он не собирался. Пусть чокнутая, зато богатая чокнутая, Андрей проверил несколько раз — даже специально вышел из банковского приложения и вошел обратно. Так что, вздохнув, он протянул руку и взял телефон. Звонил Третьяков. Нужно ответить. Андрей уже знал, что это — полицейский. И что он в этом безумии вместе с ними и вроде как понимает, что происходит. Хотя Андрей, хоть убей, так и не понимал. — Алло? — сказал он. — Это водитель. — Почему? — спросил Третьяков раздраженно. — А где Алиса? — Она тут, рядом. Она… отдыхает, — осторожно подобрал слово Андрей. Третьяков понял что-то, что уходило от понимания водителя. Он тут же спросил: — Ей плохо? Что с ней? — Не знаю, нет, ей не плохо. Но она… молчит. — Поставь меня на динамик, — потребовал Третьяков. Андрей сделал это без возражений. — Она меня слышит? — Не уверен. — Ты болван, что ли? Динамик включен? — Да, включен, — обиделся водитель. — Можете говорить, только она не слышит. Может, она вообще спит с открытыми глазами. — Алиса, это я. Полиция была в Круглове, они говорили с людьми и ничего не обнаружили. Никого там не было, слышишь меня? Разворачивайся, слышишь? Не смей туда ехать. Там нет ничего, деревня на семьдесят домов. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, так что пусть твой водитель найдет что-то — кафе или заправку — и высадит тебя. И мы подумаем, что делать дальше. Черт возьми, ты ответишь мне? Там, в Круглове, никого нет. — Они плохо смотрели, — ответила вдруг Алиса. Водитель от неожиданности чуть не подпрыгнул. — Нормально они смотрели. — Он там прямо сейчас, — произнесла Алиса. — Они прямо сейчас смотрят? Третьякову пришлось замолчать, чтобы придумать, что ответить. Что сказать, чтоб остановить эту упрямую идиотку. — Да, они прямо там. Сейчас. И ничего не обнаружили. — Ты мне врешь, — тем же тоном сказала Алиса. — С чего мне тебе врать? — глупо повторил Иван. Алиса ничего не ответила, только посмотрела на часы. Ноль часов десять минут. Меркурий остановится через девять минут. — Он убьет через девять минут. Ты можешь сказать мне правду или повесить трубку, Иван. Там кто-то есть? В ответ была тишина. Потом — глубокий вздох. — Они уехали обратно в город. — Какой, к черту, город? — ожила вдруг Алиса. — Они знают про время? Про то, что Меркурий остановится в ноль часов девятнадцать минут? — Да, знают. Но они считают, что сведения твои недостоверны. — Недостоверны? — Алиса развела руками, а затем закрыла глаза ладонями. — Я знаю, Алиса, я все понимаю. Но тут, в Ульяновске, у меня было несколько дней, чтобы объяснить людям, чтобы показать наши с тобой таблицы и разработки, выписки из дел. А там… никто ничего не слушает, понимаешь? Они отработали сигнал, и все. Они уже в Йошкар-Оле. — Никого не оставили? Ни одного человека? — Там деревня — одно название, — выдохнул Иван. — Они даже трубку не берут. — Отработали… — повторила Алиса, и в ее голосе была такая гнетущая безысходность, которую почувствовал даже водитель Андрей. — Никуда не надо ехать, — устало попросил Иван. — Пожалуйста, Алиса. — Я… мне пока больше нечего тебе сказать, — сухо ответила Алиса и нажала «отбой». Потом посмотрела на Андрея. Тот бросил взгляд на навигатор. — Еще час. Может быть, чуть меньше. Я не знаю, какая там, ближе к месту, будет дорога. — Вот же черт! — прорычала Алиса и стукнула кулаком по приборной панели. — Нужно быстрее. Мы еще можем его застать. Там сейчас человека убивают! — А если я поеду быстрее, то я могу убить двух человек — вас и себя, — гаркнул Андрей в ответ. — И потом, хватит! Я не хочу приехать туда вовремя, слышишь? Ты понимаешь, я ведь не герой. Я делаю это за деньги. Если менты не поехали — мне что, больше всех надо? — Вот и делай это — за деньги, — прошипела Алиса. — Только попробуй мне остановиться! Довезешь — и можешь убираться. Спасать свою шкуру. — На что ты надеешься? Ты же сама сказала, он будет убивать через девять минут. — Восемь. Через восемь минут. Семь. Но что-то может измениться, всегда что-то может пойти не так. Я должна… попытаться спасти хоть кого-то. Андрей, миленький, ты только продолжай… ехать… — Я еду, еду, — кивнул он, повернулся и посмотрел на Алису, удержал взгляд, демонстративно глядя на нее, а не на дорогу. Поединок взглядов двух уставших, отчаявшихся людей. Андрей победил, и Алиса отвернулась. Алиса все поняла. Они ехали в молчании. Потом на часах в ее телефоне блеснула новая цифра. Ровно час ночи. Время, когда зло уже нельзя остановить. Она не только знала — она чувствовала это. Ее сердце сжималось от ужаса, превосходящего все, что она знала до этого. Больше, чем страх перед этой холодной снежной пустотой, окутавшей ее, темнее, чем окружавший их бесконечный дремучий лес Керженского заповедника. Она опоздала. Когда Андрей повернул в Круглово, тьма уже там. Почти два часа ночи. Дорога в лесу. Смешанный лес, ели, березы, сосны. Тишина, бескрайнее небо и ночной сырой холод. «Фольксваген» медленно катился по скрипучему грунту. Асфальт кончился как раз на повороте к деревне, и темный лес обступил их еще плотнее, дунув в лицо запахом талой воды и лежалых листьев. В машине тоже похолодало, хотя печка работала по-прежнему на полную. Алиса растирала онемевшие пальцы. — Почти на месте, — сказал Андрей только для того, чтобы развеять эту неприятную тишину и отчасти боясь, как бы Алиса снова не ушла в себя, в свой странный транс. Она ничего не ответила, но кивнула. Она была здесь, с ним. Не улетела в свои миры. Уже хорошо. В темноте было почти ничего не видно, фары вырывали у сумрака куски стволов, тяжелые ветки лапника, часть дороги, затем первый дом — деревянный сруб из почерневших от времени бревен. Деревня спала, из печных труб над покосившимися домами в небо летел белый дым, единственный признак жизни. Затем залаяла собака, и стало чуть легче. Люди и живность, все отсиживаются в тепле, пережидают холодную темную ночь. В такую ночь хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. — Куда дальше-то? — Давай просто вперед. До конца деревни, — сказала Алиса тоном, от которого Андрею стало не по себе. Ее глаза горели нехорошим огнем, словно она и в самом деле знала, куда им ехать. Но ведь полицейские были здесь, полицейские ничего не нашли. Если бы этот «маньяк» готовил убийство, разве не нашли бы полицейские хоть что-то? Но мир казался недвижим. Деревня началась и кончилась — и ни следа, ничего необычного, ничего подозрительного. Просто ошиблась? Могла Алиса просто ошибиться — если не в том, что где-то ходит по земле убийца, то хотя бы в том, где именно он ходит. В этом случае им ничего не грозит, так? И он, Андрей, просто заработал на халяву двести тысяч… — Сюда! — вдруг выкрикнула она, и Андрей похолодел. — Там, там что-то есть. Что-то блеснуло, я видела. Остановись и назад сдай. — Что там? — вдруг смертельно перепугался Андрей. Он не видел и понятия не имел, как Алиса заметила маленький поворот в пролесок за деревней. Андрей остановил и развернул машину около поворота, пристально всмотрелся в темноту. Фары выхватили кусок снега, на котором вполне отчетливо были видны недавние следы шин, и только. Больше там не было ничего, по крайней мере блестящего. — Не надо, — еле слышно сказал он. — Я прошу вас, не надо. Давайте позвоним кому-то. Этому вашему Третьякову позвоним. Пожалуйста, не нужно выходить из машины. Поздно, Алиса уже распахнула дверь и выпрыгнула на то, что здесь именовалось дорогой. Но ее тут не было, дороги. Только следы шин. Привычно хромая, Алиса подошла к пролеску, согнулась, затем включила фонарик на телефоне. Часто-часто задышала, глядя на то, что валялось в узком ярком световом луче. Пустая смятая банка из-под газировки. — Что это? Что? — спросил Андрей, не понимая. Алиса не ответила — просто не смогла. Вспомнила, как Игорь предлагал ей точно такую же банку с водой, с именно этой водой, а она отказалась. Алиса заставила себя сосредоточиться. Она посмотрела на следы шин. Большая машина, широкие шины. Открыла файл из фотографий — картинка с отпечатком шины с места убийства отца, ее сделал Третьяков в лаборатории в Твери. Позже он передал, в нарушение всех инструкций, все, что у него было, Алисе. Данные, ей нужны были данные. Теперь она знает: тут, в Круглове, у Игоря другая машина. Просто большая, но не та же самая, на которой он приезжал, чтобы убить ее отца. Если это был он, конечно. Алиса разогнулась и пошла дальше в глубь леса. — Я прошу тебя, не ходи туда, слышишь? — причитал за ее спиной Андрей. — Я с тобой туда не пойду, и не думай. Я останусь тут. — И не надо, — пробормотала Алиса еле слышно, но Андрей ее услышал. — Не надо? Ты одна попрешься в этот лес? Но зачем? Ты же не остановишь его, ты хоть это понимаешь, а? Или ты совершенно чокнутая? Он тебя грохнет тоже.