— А руки и ноги? Он их отрубил до или после смерти? — А какая разница? — поднял бровь Саша. — Вообще, довольно странный товарищ — этот ваш убийца. Да, ты прав. Сначала он отрубил девушке ноги, затем подождал чуток и отрубил руки. Затем еще подождал — и только потом отрубил голову. Подождал минут десять, наверное. — Она могла прийти в себя от боли? — спросил Иван, и Алтухов задумчиво пожал плечами. — Почему бы и нет? Исключать никак нельзя. Болевой шок как выключает людей, так и включает. Но будем все же надеяться, что в себя жертва не приходила. Так, вторая жертва — это совершенно другая история, — оживился Алтухов. — Точную дату убийства мы, конечно, не установили. Сам понимаешь, три года прошло. — Я знаю дату. Убил он его девятнадцатого мая пятнадцатого года. Валерий Михайлович Рюмин, пенсионер из Нижнего Новгорода, дачник, из тех, кто, знаешь, по весне с рассадой едут на дачу. — Вы его что, уже опознали? — причмокнул Саша. — Хорошая работа, уважаю. — Да там несложно было, семья и жена искали убитого по полной программе. Рюмин числился пропавшим без вести в Новгородской области. В тот день Рюмин как раз к жене ехал на дачу, а машина сломалась. Ее нашли — недалеко от дачи, на трассе. Машину нашли, пенсионера — нет. Вероятно, Черный Воин его подвез и каким-то образом опоил. Вы нашли в крови флунитразепам? — спросил Иван. Алтухов покачал головой. — Нет, Ваня. Там другая история, как я сказал. Во-первых, не было флунитразепама. Видимо, твой пенсионер все же отказался пить газировку. Во-вторых, даже если бы он и выпил — твой Черный Воин подобрал его почти около дачи, там ехать было бы всего ничего, да? Это и объясняет, зачем Черный Воин нанес черепно-мозговую травму. Некогда ему было ждать, вот и ударил. — Старика, — скривился Третьяков, словно съел что-то горькое. — Рюмину было семьдесят два года. Заслуженный учитель. Физика, математика. Двое детей, трое внуков. Мы смогли опознать его по описанию родственников, по одежде в основном. Тело было в ужасном состоянии. Три года прошло. — Ему тоже отрубили руки и ноги, а затем голову. Тоже, вероятнее всего, Черный Воин дождался, пока из тела вытечет вся кровь, только потом отрубил голову. Может быть, он вампир? — Нет, это вряд ли. Вокруг тела Штонды было море крови, она просто вытекла на землю. — Ну, не знаю тогда, зачем. Безумие, да? — пробормотал эксперт. — Я слышал, это ритуальные убийства? Какой-то древний ритуал викингов? — Он считает себя воином, который в одиночку ведет некую Тысячелетнюю войну, которая началась еще при викингах. — И с кем он воюет? — Да откуда я знаю? — Иван вдруг почувствовал необъяснимую злость. — Какая разница — с кем? С Тьмой. — Нет, просто вдруг правда? — пожал плечами Алтухов, достал сигарету и снова закурил. Иван помолчал, а потом холодно спросил: — Что именно правда? Алтухов обернулся к Третьякову. — Для викингов, Вань, человеческие жертвоприношения были нормальным явлением. Я знаю, я читал. Сейчас еще сериал сняли просто отличный. Викинги, хоть и отличались невероятной жестокостью, преуспевали и чуть ли не полмира завоевали. Никто не может толком объяснить, как им удавалось выигрывать сражения, откуда эти силы у них брались. Слыхал про берсерков? — Я слышал про берсерков, и что? — Ну, они были непобедимы. Настолько непобедимы, что это было за гранью человеческих возможностей. Могли, к примеру, исчезнуть и появиться в другом месте. Могли взлететь в небо воронами. В общем, магия. И они приносили людей в жертву богам. — Ты говоришь так, словно скучаешь по тем временам! Может, ты считаешь, что в нашем мире не хватает человеческих жертвоприношений? — Я просто подумал, — сощурился Алтухов, — что, если он — твой Воин — знает что-то такое… важное про нашу землю, к примеру. Может, древние викинги тоже ставили защитную печать, руну эту. Кто его знает, что там тысячу лет назад было. Историки ведь ничего не знают. Да и не походит твой маньяк на маньяка. Жертвы разные, способы убийства разные, и вообще. Нетипично. Нет, он работает на задачу. Он методичен, организован, способен к анализу своих действий и чувству вины. — Чувство вины, значит? — сжал губы Третьяков. — Двенадцать трупов, Саш. Мы нашли всех. Двенадцать раз он убил, чтобы нарисовать эту чертову фигуру И-НА на земле. Дважды убивал по двое в одних и тех же местах, чтобы соединить линии в пересечении. Мужчины и женщины, молодые и старые. Ему никого не жаль. Для него они — не люди, он сам сказал так: «Я никогда не убивал людей». И ты говоришь, викинги? — Я согласен, это ужасно, — поднял руки Алтухов. — Я только говорю, мы многого не знаем о нашем мире и о силах, которые за пределами нашего понимания. — Да, многого не знаем, тут ты прав. Но кое-что мне известно. Этот парень — чертов псих, и я хочу посмотреть, что будет, когда я его поймаю и запихну в самую вонючую тюрьму, которая только есть в России. Думаешь, мир рухнет? Что может случиться с нашим поганым миром, а? Апокалипсис? — А что, если да? — поднял брови Саша. — Может, надо дать ему закончить руну? Так ты считаешь? Все, что нужно — всего-навсего убить еще двоих людей. Одного — двадцать шестого июля, Саш, а другого — семнадцатого ноября. Если ты считаешь, что это такая важная война, может, ты согласишься стать одним из них? — змеей прошипел Иван, схватил со стула свою куртку и выскочил из лаборатории. Алтухов смотрел ему вслед, а затем пожал плечами и склонился к экрану компьютера. — Совсем шуток не понимает, — неуверенно усмехнулся он. 50 Иван решил заехать лично. Сказал себе, что просто хочет убедиться: девушка понимает, что все это значит. Убедиться в том, что с ней все в порядке. Посмотреть ей в глаза — на это он не мог решиться всю последнюю неделю. Алиса открыла ему дверь, не спросив, кто там, не посмотрев в глазок. Она была растрепана, вокруг глаз явственно очертились черные круги. Плохо спит? Нет, она не в порядке, подумал он и захотел сбежать. Но Алиса кивнула ему, улыбнулась и спросила, из какой адской дыры он вылез. Тогда Третьяков чуть-чуть успокоился. Новость о том, что ее телефон теперь постоянно прослушивается, оставила Алису Морозову на удивление спокойной и равнодушной. Эксперты подтвердили то, что подозревал Иван и в чем была уверена сама Алиса. Человек, называвший себя Ингваром или Черным Воином, умудрился каким-то образом обойти телефонную блокировку «Самсунга» и установил в телефон Алисы Морозовой неизвестное приложение, написанное специально для того, чтобы следить за геолокацией. Приложение в целом было похоже на стандартные программы типа «Где дети» или «Найти телефон», за исключением того, что было «серым», пиратским, и высчитать, отследить того, кто его создал и получает информацию, оказалось невозможно. Пара дней ушла на то, чтобы убедиться, что цифровой след приложения уходит глубоко на дно цифрового мира, в Эквадор и дальше, в цифровое небытие. На всякий случай Третьяков уточнил, что Алиса может в любой момент отказаться от участия в операции, и снова получил это ее невразумительное пожатие плечами. Словно слежка за ней полиции и сбрендившего убийцы не стоит ее внимания. Словно ей не до этого. — Тебе что, все равно? Ты хоть понимаешь, что рискуешь жизнью? — Ты пытаешься меня отговорить или уговорить? — спросила Алиса и улыбнулась странной улыбкой человека, которому — одному — известно нечто, чем ни с кем нельзя поделиться. — Я хочу, чтобы ты понимала. — Я понимаю, Иван. Но ведь и ты должен понимать, что вряд ли он мне снова позвонит. — Это еще почему? Ты не можешь быть в этом уверена. — О, я уверена, — возразила она. — Он всегда опережает вас на один ход. И теперь ты снова ловишь его там, откуда он уже ушел. Он не вернется, Иван. Он знает, что телефон уже побывал в ваших руках. Он знает, что я знаю. — Все слишком запутанно, ты усложняешь. Он не такой умный, как ты его рисуешь. — Он еще умней, чем я его рисую. И говорить не о чем, Иван. Ты можешь его найти только в одном месте и в одно время. Двадцать шестого июля, в пять часов три минуты утра. Все остальное не важно, понимаешь? — Все важно, — огрызнулся Иван. — Ладно, остынь! — усмехнулась Алиса. — Лучше скажи, ты вообще когда в последний раз ел? Или мылся, если уж на то пошло. Может быть, нужна помощь? — Ничего мне не нужно, — буркнул Иван. Они помолчали. Иван пытался отогнать от себя мысль о том, что вот эта юная растрепанная девица, насмехающаяся над ним, стояла над трупом и говорила с убийцей. И никого не оказалось рядом с ней. Ни единой живой души. — Я хотел еще кое-что сказать. — Еще кое-что? Звучит многообещающе. Ну, скажи мне «кое-что». Иван кивнул и посмотрел через ее плечо на комнату Андрея Петровича. Там явно ничего не меняли, Алиса там пальцем ничего не трогала. Все выглядело так, словно Морозов вот-вот вернется. Даже старый свитер висел на спинке стула, около письменного стала. — Я должен был рассказать об этом давно, но все как-то не удавалось. Не до того было, но я должен… — В чем дело? — нахмурилась Алиса, почувствовав неладное. — Короче, за пару лет до смерти твоего отца… то есть до его убийства, я взял у него деньги в долг. — И зачем ты мне об этом рассказываешь? — удивилась Алиса. — А кому мне рассказывать? Я был ему должен два миллиона. Теперь я их должен тебе. — Зачем ты брал у отца такие деньги? — спросила Алиса сухо. — На квартиру. Чтобы меньше брать в кредит, потому что там проценты сумасшедшие. А мы ждали второго ребенка, так что решили, что пора. Да он мне практически сам предложил. Я ему отдал полмиллиона с копейками. Теперь вот ты знаешь. — Почему сейчас? — уточнила она после долгой паузы. — Что — сейчас? — Почему ты сказал сейчас? Ты решил мне отдать эти деньги? — Отдать я их не могу, у меня их нет. К тому же жена взялась со мной судиться и квартиру, кажется, решила забрать себе, так что я пока понятия не имею, как за все это платить. — Ну, у меня твоих расписок нет, так что официально я с тебя ничего стребовать не могу, — процедила Алиса. — При чем тут расписки? — вспыхнул Третьяков. — Просто знай, что за мной долг, и я обязательно его верну. Со временем. Алиса смотрела на него, не отрываясь, думала, затем коротко кивнула. Разговор окончен. К удивлению Ивана, он не почувствовал никакого облегчения. Да, мысль о том, что он зажал чужие деньги, воспользовался смертью друга в своих целях, была неприятной, жгла и просилась наружу. Но теперь он признался — и ничего ведь не изменилось. Это в церквях раскаяние приносит облегчение, а тут у него только долгов прибавилось. Алиса все равно пострадала, и два миллиона ей не помогут. Он не смог ее уберечь, и вот результат. Она изменилась. В ее глазах плещутся печаль и глубина, как у воина, вернувшегося с войны. Она уже видела то, что не должна видеть девушка, и «развидеть» это не сможет. А он ей про два миллиона. Алиса распрямила плечи, на губах ее заиграла странная улыбка. Все было не так, но кто бы ее в этом винил. — Договорились, Иван. А сейчас, я думаю, тебе лучше уйти, — сказала она. Иван вздрогнул, когда в проеме комнаты появился чей-то силуэт. Крис Морган, Алисин друг, кивнул Ивану, и тот кивнул в ответ. Вот и хорошо, что он здесь, можно убраться восвояси, в свою адскую дыру. Комната, которую он снимал, обладала единственным преимуществом — низкой ценой, учитывая то, что располагалась она в пешей доступности к работе. Удивительно низкая цена, и на бензине получалось экономить. В остальном — сплошные минусы. Стиральная машина — минус, ее там не было. Минус нормальная плита. Минус — что за дверями одной из двух других комнат в квартире живет пара приезжих с двумя детьми. Шумно. Скандалы и детский плач. Иногда по утрам, бреясь в грязной, десятилетиями не ремонтированной ванной под стук возмущенных соседей, Иван чувствовал себя Жегловым из фильма «Место встречи изменить нельзя». Все то же самое, но с Интернетом. Но сейчас он был рад забраться в свою пещеру Циклопа. Все произошедшее лежало на нем, как тонна тяжелого мокрого снега на хлипкой крыше сарая — вот-вот сорвется вниз и разломает все к чертовой матери. Вот и бежал от самого себя, только пятки сверкали. Забился в комнатушку, лег на узкую продавленную кровать лицом вниз, в старую перьевую подушку и попробовал не дышать. Он лежал так, сколько смог, пока лишенный кислорода мозг не принялся трубить тревогу, и даже после этого Иван несколько секунд не поворачивался, сопротивлялся своей природе. Затем все же оторвался от подушки, вдохнул и снова нырнул в затхлый старый пух. Подумал: нужно позвонить жене, потребовать встречи с детьми. Снова поднять вопрос о квартире, в которой Лена живет с его детьми и своим любовником. Но сил не было. Он не хотел скандалить с женой, и даже сыновей видеть не хотел. Не сейчас. Потом. После. Двадцать шестое июля. Невозможно, чтобы он ушел от них. Невозможно. Они обложат его, загонят, как волка, затравят собаками, а если Черный Воин сделает хоть одно неверное движение, то Иван лично его пристрелит. Алиса проводила Ивана до двери, затем вернулась в комнату, где сидел Крис. Он делал вид, что читает математический журнал, а сам тихонько поглядывал на Алису, когда думал, что она не видит. В конце концов, она устала от этой игры, подтащила стул и села напротив Криса.