53 Время остановилось. Не насовсем, только на время. Дыхание у времени стало редким, как у принцессы из сказки, что спит в хрустальном гробу летаргическим сном. За окном нечаевской квартиры застыла мертвая ночь, и горячий сухой воздух внутри было тяжело вдыхать. Сознание путалось и отключалось, словно Алиса нечаянно выпила какой-то галлюциноген. Чтобы собраться, она принялась разглядывать стену напротив входной двери. В квартире было тихо и темно, в коридоре не было света, только тот, что пробивался из кухни и приоткрытой двери в комнату. Алиса посидела в темноте, пока дыхание не восстановилось и стало легче думать. И первая мысль: Никита Нечаев прожил тут всю свою жизнь. Встала, огляделась, обернулась и посмотрела на замок в двери. Английская собачка. Достаточно прикрыть поплотнее — и замок защелкнется, прямо как курок на ее «Глоке». Алиса аккуратно задвинула дверь. Нет, она не боялась, что Никита Нечаев вернется. Она знала — он больше не вернется сюда. У нее был один шанс — и она его упустила. Дала ему уйти. Подписала смертный приговор какому-то несчастному. Теперь уже никогда этого не изменить. Время — самая негибкая субстанция нашего мира. Что сделано, то сделано. Алиса сделала шаг в глубь квартиры. Пистолет висел мертвым грузом в ее правой ладони. Низкие потолки, старые обои, на желтом потолке разводы. Затапливали, и не раз. Полы деревянные, покрашены темно-красной краской. Запекшаяся кровь. Около кухни — дверь в туалет. Грязно-желтая ванна с отбитой эмалью, замшелая занавеска с поблекшими рыбами и водорослями. Алиса вздрогнула. Тут мать Никиты Нечаева покончила с собой. Тут все было в крови. Кровь — это сила, что посильнее ядерных бомб. Лотерея ДНК. Алиса вышла из ванной и с трудом вдохнула, пытаясь справиться с тошнотой. В коридоре было довольно пусто, только вешалка и стул. Никита Нечаев вел аскетичный образ жизни. На вешалке куртка, рядом высокие ботинки на рифленой подошве, стоптанные кроссовки. Алиса отложила на стул пистолет, достала купленный телефон, посмотрела на его экран. Запись все еще шла, красная точка мигала. Алиса нажала на квадратик «Стоп». Затем, после некоторых раздумий, Алиса отправила запись в свое Облако, где держала файлы для института, чтобы, в случае чего, всегда иметь их под рукой. С некоторых пор в ее хранилище была отдельная папка с названием INA, там хранилось все, что незаконно, но весьма любезно передал ей в свое время Третьяков. Алиса дождалась, пока завершится загрузка, затем проверила, передался ли файл, открывается ли из Облака. «Ты пришла, чтобы убить меня?» От звука его голоса Алиса вздрогнула и похолодела. Взяла себя в руки. Это не он, только голос. Эхо того, что уже в прошлом. Только эхо. Призраки ни на что уже не влияют. Главное — файл из Облака читается, можно стереть из аппарата. Хотя стертое всегда смогут восстановить. Это плохо, но что делать. Алиса нашла в «облаке» нужную фотографию и вывела ее на экран. Рисунок подошвы на фотографии из дела был идентичен. Бинго. В этих ботинках ты, Никита, убивал моего отца. С трудом Алиса подавила желание со всей силы пнуть ботинок. Подняла со стула пистолет, прошла дальше, в глубь квартиры. Всего комнат было две — проходная и маленький кабинетик размером с гардеробную. В проходной комнате стояли платяной шкаф и книжный, в котором теснились толстые тома в темных переплетах. Алиса подошла поближе и склонилась к книгам. «Оккультный мир». «Инфернальный словарь» Коллена де Планси. «Люди Севера» Хейвула. «Предвестники викингов. Северная Европа». И — неожиданно — «Теория и практика автоматизации высокоточных измерений в прикладной геодезии». — Геодезия, значит, — пробормотала она. Алиса сфотографировала сервант, затем каждую обложку в отдельности и прошла дальше, в маленькую комнату. Кровать была разобрана, одеяло смято. Возможно, когда Алиса позвонила, Никита как раз валялся на кровати и читал книгу. Алиса бросила взгляд на обложку. На английском. «Creatures of Slavic Mythology»[1]. Она перевернула раскрытую книгу и попыталась перевести фразу на английском, которая была подчеркнула маркером. «Иногда ребенок терялся в лесу, но эта случайность была неслучайной. Ни один зверь дикий не смел прикоснуться к нему. И слышались голоса, объяснить которые не мог никто…» Алиса отвернулась, посмотрела на письменный стол, заваленный бумагами. Тут, в отличие от остальной квартиры, царил полнейший бедлам. Бумаги, обрезки, обрывки, фотографии в старых деревянных рамках. Железки и отвертки, не похожие на те, какими пользовался Алисин отец. И посреди этого беспорядка Алису ждал… подарок. На письменном столе стоял небольшой ноутбук. Алиса провела пальцем по квадратику Touch Pad, экран мигнул и вдруг засиял активным экраном. Алиса приблизилась к экрану, не веря своим глазам. Если тут и был пароль, он защищал компьютер, когда тот включали, а тут, когда компьютер уже был активным, пароля не требовалось. Алиса обернулась, словно боясь, что ее застанут за этим нехорошим делом, но никого не было. Она была одна тут сейчас, пока не кончилась ночь, пока еще было время. Алиса положила пистолет рядом с компьютером, руки сами собой потянулись к клавиатуре. Они приехали чуть больше чем через час после ухода Никиты Нечаева. Всего час. Алиса находилась в квартире, когда они вышибли дверь. Поступил анонимный звонок, мужчина, представившийся Анатолием, сообщил о том, что ему известно, где проживает убийца, который убил подполковника Морозова, — ну да, то самое громкое убийство в Москве. То есть не в Москве, а в Тверской области, но подполковник-то московский. Звонивший сообщил, что ему известен не только адрес убийцы в Егорьевске, но и то, каким именно образом был убит подполковник. Звонивший указал на детали, которых не знал никто, кроме представителей следственной группы и, конечно, убийцы. Но даже несмотря на это и, возможно, для дополнительной гарантии быстрых действий полиции звонивший сообщил, что в квартире своей убийца хранит взрывчатку. Много взрывчатки в тротиловом эквиваленте. Звонок удалось отследить, звонили по мобильному телефону с пустыря неподалеку от Егорьевского автовокзала, но когда группа подъехала на то место, то обнаружили только выброшенный в мусорку телефонный аппарат, впоследствии оказавшийся украденным часом ранее у горожанина, ждавшего автобус на Владимир. Сообщение проигнорировать было нельзя — слишком много деталей совпало. Уведомили московских коллег, согласовали операцию. «Пробили» квартиру, выяснили, что принадлежит она некоему Никите Нечаеву, тридцатиоднолетнему уроженцу Егорьевска, прописанному там с рождения, но работающему на московское бюро «Госземкадастрсъемка» в должности инженера-геодезиста. Нечаева в квартире обнаружить не удалось, как и пресловутый тротил, а вот то, что дочь того самого убитого подполковника оказалась в квартире вышеупомянутого Нечаева, стало полнейшим сюрпризом, которого никто не ждал. Неприятным, конечно. Это за любые рамки выходило. Конечно, ее задержали. Пытались допросить, но она молчала, словно немая. — Что вы тут делаете? — горячился местный майор, Алексей Михайлович Потапенко, глядя на молчаливую бледную девушку с больными глазами. — Почему вы молчите? — Вы вызвали Третьякова? — только и спросила она — и больше ни слова. Нет, работать им не мешала. Сидела, словно в шоке, как бывает с бойцами, рядом с которыми только что разорвалась бомба. Обхватила себя за колени и раскачивалась. Спокойно дала себя обыскать. При себе имела паспорт — собственно, именно по паспорту и удалось установить, кого именно они обнаружили в квартире. Третьяков приехал быстро, видать, не ехал, а летел, да и кто ему помешает лететь по ночной-то трассе. Вбежал, бросился к Алисе, поднял ее с пола, затряс за плечи, как тряпичную куклу. — Ты в порядке? Это был он? Он тебя не поранил? Ты в порядке? — Я в порядке, — ответила она. Только тогда он отступил на шаг и заорал: — Ты с ума сошла? Ты совсем спятила, Алиса? Как ты могла уехать и не сказать мне? Ты почему не взяла телефон? Ведь он мог тебя убить! — Не убил, — ровным голосом ответила она. — Как ты его нашла? — спросил он, но на этот вопрос Алиса отвечать ему не стала, отвела взгляд. К Третьякову подошел майор Потапенко, они обменялись рукопожатиями, затем информацией. Потапенко как раз решал острый вопрос о том, надо ли брать девицу, а если и брать, то за что и по какому подозрению. В воздухе отчетливо витало недосказанное: «Наверняка она в чем-то виновна». Однако Третьяков заверил, что Алиса Морозова никак ни к каким убийствам непричастна, хотя это и было не совсем правдой, и оба они — Алиса и Иван — это понимали. Потапенко спросил у Третьякова: — Что она тогда здесь делает, непричастная? Третьяков ему ответил, глядя прямо в глаза: — Это ведь ее отец, вы понимаете? — И что? Она решила в глаза убийце посмотреть? Воззвать к его совести? А он, получается, раскаялся и убежал. Наверное, в церковь подался — каяться, — хмыкнул Потапенко. Третьяков и сам был полон сомнений. Что-то было категорически неправильное в том, что Алиса оказалась в квартире, а Никита Нечаев, безжалостный и жестокий убийца, разрубающий людей на куски, убежал и, получается, сам вызвал на себя полицию. В том, что звонившим был именно он, сомнений почти не было. Никто больше не мог знать так много про убийство. Зачем, в таком случае, он слил полиции свою идентификацию? Да потому что знал, что это больше никакая не тайна. Все равно через час-другой все об этом и так узнают от Алисы Морозовой. Значит, дело было в этом часе. Никита Нечаев убежал из квартиры и воспользовался полицией, чтобы остановить Алису. А остановить в чем — знает только она сама. Только вот спрашивать бесполезно, так она и сказала. — Что при ней нашли? — спросил Иван полицейских. Оперативник кивнул на разложенные на столе в кухне вещдоки. — Паспорт, кошелек. Квитанция от автобусного билета. — И все? А сумка? — Никакой сумки, — покачал головой Потапенко. Иван посмотрел на Алису, и в ее взгляде был вызов. — Значит, ты приехала сюда без телефона, без сумки, только с паспортом и кошельком. Такой у тебя был план, да, Алиса? — проговорил Иван, и вызов в ее глазах сменился паникой. — Решила устроить убийце психическую атаку? Прийти без ничего и пойти на него, угрожая проклятиями? Чего молчишь? Нечего сказать? — Нечего, — угрюмо подтвердила она. Третьяков фыркнул. — Ты что-нибудь тут трогала? — Я не помню. Я была в шоке, — ответила она. Алиса старалась ничего не трогать, но работать на компьютере, не трогая его, сложновато, поэтому Алиса решила факта не отрицать. Будет проще потом объяснить отпечатки пальцев. Но и помогать следствию в ее задачи не входило. Третьякову хотелось заорать на нее, схватить за плечи и вытрясти из нее эту сказочную дурь. Или хотя бы правду. Но он знал по опыту, что если Алиса Морозова решила молчать, значит, у нее есть на это причины. И если в доме нет ее сумки, значит, ничего хорошего в ней, в этой сумке, не было. В конце концов, она была дочкой полицейского офицера, студенткой МГУ, и сомневаться в ее аналитических способностях ему не приходилось. Поэтому Третьяков и не стал настаивать на том, чтобы район вокруг дома обыскали на предмет бесхозной женской сумки или рюкзака. Кто знает, как хорошо она ее спрятала. Вместо этого он спросил: — Расскажи по порядку, как ты нашла это место, что было, когда ты пришла сюда. Он был дома? — Кто — он? — переспросила Алиса, невинно хлопая ресницами. — Никита Игоревич Нечаев, владелец и единственное проживающее в этой квартире лицо, — ответил за Ивана Потапенко. — Нет, никого тут не было, — соврала Алиса. — Дверь была открыта, поэтому я решила зайти. Осмотреться. — То есть ты совершенно случайно оказалась тут, в Егорьевске, перед открытой дверью в квартиру, случайно принадлежащую человеку, который с вероятностью в 99 процентов является Черным Воином. Чисто удачно зашла. Такая случайная форма лунатизма, да? — взревел Иван. Еще один поединок взглядов, затем Алиса отвернулась. — Примерно так. А вы сами как тут оказались? — спросила она. — Уж точно не потому, что ты выполнила свой гражданский долг и вызвала нас, — горячился Третьяков. — Тогда как? — Он нам позвонил, этот ваш Черный Воин. Сам! — пояснил Потапенко. Третьяков следил за Алисой, но она совсем не удивилась. Значит, предполагала, что так и будет. Поэтому и сумку вынесла. Умная какая, мать ее. — Сейчас сюда едет следователь из Следственного комитета, другие члены нашей оперативно-следственной группы. Мы во всем разберемся, не волнуйтесь. Я уверен, — Иван посмотрел на Алису холодно, с обвинением, — у всего есть какое-то нормальное логическое объяснение. Давайте пока работать по месту. Алиса, ты хоть можешь нам сказать, уверена ты или нет, что это был он? — Я уверена, — сказала она. — Это был он. Но если моих слов мало, там, в прихожей, стоят ботинки. Я думаю, в них он был в день убийства моего отца. В гостиной, в гардеробе — коробка из-под обуви, там флунитразепам. Мать Нечаева была больна, много лет страдала шизофренией, и ей в девяностых прописывали флунитразепам. Там даже валяется старый рецепт, но, похоже, Нечаева препарат не пила. — Неплохо для человека, который на минуточку случайно зашел в квартиру, — рассмеялся Иван. На Алисиных губах тоже мелькнула улыбка. — В маленькой комнате стоит компьютер. Пароля нет, во всяком случае пока компьютер активирован. Нужно проследить, чтобы полицейские его не отключили от питания и не захлопнули крышку. — Учите ученого, — разозлился Потапенко. — Тоже мне, мисс Марпл нашлась. Уже сделали. — Еще в кабинете, — продолжила Алиса, — есть приборы, которыми пользуются эти… в оранжевых жилетах, которые дороги замеряют. — Геодезисты? — подсказал Иван. — Да, геодезисты. А в ящике стола лежат инструменты, похожие на отмычки. — Мне вот интересно, откуда ты знаешь, как выглядят отмычки? — уточнил Иван. — Приходилось пользоваться? — Я просто сравнила с картинками из Интернета, он и не такое покажет, — ответила Алиса и тут же поняла, что совершила ошибку. Иван Третьяков победно расправил плечи и склонил голову, прищурился — точь-в-точь детектив Пуаро. — Какая ты все-таки талантливая, Алиса. Обычно человеку без телефона очень трудно что-то прогуглить в Интернете, но у тебя, видимо, какой-то особый доступ. Прямо без телефона, из эфира, да? Потому что телефона у тебя ведь нет с собой, так? — Э-э, — Алиса не нашлась с ответом, но Иван не стал углубляться. Меньше знаешь — крепче спишь. — Что еще обнаружила ты, мой самородок?