— Ладно, может, и хорошо. Ты же промерзла, так хоть не заболеешь. Нет, ну в тихом омуте черти с лошадь. Как же ты додумалась к нему припереться? Как он не убил-то тебя? — Вот этого тебе точно лучше не знать. Но только ясности не прибавилось. Понимаешь, ты, Третьяков, я в полном тупике. Я все знаю про него. Я знаю, что у него была чокнутая мать, которая прыгала из окон, состояла на учете в диспансере и слышала голоса. — В диспансере мы данных не нашли. Правда, там данных за девяностые вообще нет, архив не сохранился. Но ты права, судя по рецептам, мать Нечаева была больна шизофренией. — Не по рецептам, а судя по тому, что он и сам болен, — возразила Алиса, косясь на водку. Иван перехватил ее взгляд, вздохнул, встал и достал две чашки из своего шкафчика. Затем снова нырнул в холодильник и извлек заветрившийся кусок колбасы, купленной по акции в местной «Пятерочке». В обычное время он бы ни за что даже не показал Алисе эту колбасу, но сегодня чем-то закусывать было надо. Такая выдалась ночь. Выпили. Алиса снова утерла слезы, съела колбасу, не жалуясь. Заглотнула, как заглатывают горькое, но нужное лекарство. — Так ты сопьешься, — проворчал Иван. — Ладно, скажи мне лучше, так ты считаешь, он сумасшедший? Неправильно спросил. Конечно, ничего нормального в нем нет. Но вот именно в медицинском смысле, думаешь, у него самого тоже есть диагноз? На учете он не состоит и никогда не состоял. После школы надолго уехал из Егорьевска, учился в Москве на геодезиста, работал в экспедициях. Последние несколько лет работает по контракту сдельно, с несколькими конторами. Дороги, земельные замеры, прокладка магистралей. Хороший специалист. Никто ничего странного не замечал. Не слишком общительный, но и не так, чтобы весь в себе. Деньгами помог одному коллеге. Водит внедорожник «Патриот». Тоже значит, что проходил медицинскую комиссию и получал справки от нарколога и психиатра. Алиса, я спрашиваю, потому что если у Черного Воина диагноз, то ни к чему мы его не сможем привлечь. Упекут его в больничку, что тоже, конечно, не сахар, но посадить его в тюрьму не получится. — Он слышит голоса. Они ему говорят, что делать, помогают найти жертву. Его мать тоже слышала голоса, так что делай выводы сам. — Значит, все-таки псих со справкой. — Но зачем он убил моего отца, я так и не узнала, понимаешь? Он сказал, что ему голоса приказали, вот и убил. Только это чушь. — Думаешь, он тебе соврал? Потому что, как я понимаю, скорее всего, именно так все и было. Он все делает, потому что голоса. Что тебя не устраивает, я не понимаю? — Меня все не устраивает, Иван, — отчеканила Алиса. — Должна была быть какая-то причина. — Да не могло у него быть никакой причины. Он и знать твоего отца не знал. — Вот тут ты ошибаешься, — разгорячилась, отчасти из-за водки, Алиса. — Вот уж точно моего отца он выбрал не случайно. Смотри сам. Он ведь не сразу его убил. Он за ним следил, выяснял его распорядок и образ жизни, возможно, подслушивал, потому что иначе он просто не мог знать, что мой отец в тот день приедет на дачу. Понимаешь, он ведь не вслед за ним туда приехал, он раньше него там оказался. Раньше, Иван. Он был уверен. Вот если бы ты строил версии, Третьяков… — А ведь ты права… — кивнул Иван. — Всех остальных жертв он находил на вокзалах, на дорогах, в случайных местах. Брал тех, кто полегче. Кто сам шел в руки. А с твоим отцом — он забрался к нему в дом и ждал. — И он знал меня в лицо. — С чего ты взяла? — Там, в Егорьевске, когда я ездила разговаривать с родителями Кости Курланова, он увидел меня и сразу узнал. Откуда бы? Только если видел меня, пока следил за моим отцом. В Москве, Иван, потому что я на дачу НИКОГДА не ездила. Не многовато ли для случайной жертвы? И что получается? — Что получается? — пожал плечами Иван. — Ты мне скажи, ты ведь из полиции, вот ты мне и скажи. Какие бы ты выдвинул версии? Какая бы версия была главной? Иван задумался. Он думал довольно долго, покачивая головой, словно спорил сам с собой внутри, в голове. Отрицал что-то и продумывал заново. — Наверное, что они с твоим отцом были знакомы. Имели какие-то общие дела. — Именно, — удовлетворенно кивнула Алиса. — Получается, мой отец его знал. Никиту Нечаева. И был у него какой-то другой резон, чтобы моего отца убить. Причина, о которой он мне не сказал и, возможно, сам предпочитает забыть. Или просто врет в глаза. — А если не было такой причины? — покачал головой Иван. — Откуда бы ему знать твоего отца? — Иван, — сказала Алиса после долгой паузы, — ты знаешь больше о делах моего отца, о его друзьях, коллегах, ты — следователь, в конце концов. — Я оперативник. Следователь у нас — Зарина Георгиевна Шапошникова, — зачем-то напомнил Иван. — Мне наплевать, — разозлилась Алиса. — Помоги мне понять, за что умер мой отец, а я тебе прощу твой долг. И материальный, и моральный, слышишь? Ты сможешь рассчитаться даже не со мной, а с моим папой, понимаешь? Что скажешь? — Я и так тебе все время помогаю, себе на беду! — нахохлился Третьяков. — А деньги я тебе все равно верну, и это тут совершенно ни при чем. Алиса выпрямилась, как палка. — Мне все равно. Мне на деньги плевать, мне нужно сделать так, чтобы отец… чтобы убийца моего отца… получил по заслугам. Я хочу разобраться, Иван. Вот, к примеру, это видео из его компьютера. Это зима, дата — третье декабря. Получается, это то убийство, что где-то под Казанью? — Лесные Моркваши, — с неохотой ответил Иван, — такая деревня, — и поднял руки. — Да, у нас умеют давать деревням названия. — Это убийство Нечаев совершил, получается, прямо перед тем, как убить моего отца. — Да, так и есть. За три недели до убийства твоего отца. — Давай-ка восстановим хронологию, — оживилась Алиса. — Началось все с убийства Кости Курланова. Никита Нечаев убивает его летом две тысячи четырнадцатого года, потому что Курланов каким-то образом мешает Нечаеву начать дело всей жизни, нанесение руны «И-НА» на землю путем совершения человеческих жертвоприношений. После убийства Курланова Нечаев готовится — тщательно, обстоятельно, а четвертого октября четырнадцатого года он начинает свой глобальный проект «И-НА» с убийства в деревне Лермонтово. — Почему именно с Лермонтова? — Неизвестно. Вероятнее всего, голос ему так сказал. Затем на протяжении четырех лет Нечаев с завидным упорством и последовательностью совершает еще десять убийств. Все — ритуальные. Ни одного случайного убитого, ни одной лишней жертвы. Саранск, гастарбайтер в районе деревни Наруксово. Круглово, третья жертва — несчастный пенсионер-дачник. Четвертое убийство где-то выше по карте, квадрат в лесу. — Деревня Ежиха, — подсказал Иван, мысленно рисуя ромбообразную фигуру на воображаемой карте. — Затем Тошкино, пятое убийство. И там же десятое, Голованов. Верно? — Да, после нашего запроса в Тошкине нашли еще одни неопознанные останки. — Шестое убийство — Киясово, Удмуртия? Мне об этом убийстве ничего не известно, кроме того, что вы там нашли наш случай. — Там было убийство, причем тело нашли точно в указанной нами точке и в подходящий период. Но останки не были опознаны и идентифицированы, а запросить повторную экспертизу по флунитразепаму мы уже не можем, тело кремировано. Так что наше убийство там есть, но идет под грифом «предположительно». — Это не меняет дела. Следующая жертва — бездомный из Уфы, — продолжила Алиса. — Об этой жертве мы знали с первых дней из статистической справки. Убийство бродяги в Ирсаеве, кровавое и очень в стиле Нечаева. — Там не определена дата, — добавил Иван. — Но с этим проблем нет. Мы можем с уверенностью сказать, что убийство было совершено тридцатого августа шестнадцатого года. Видишь ли, Иван, для Нечаева это было, есть и остается экстремально важным — убить жертву определенным, крайне специфическим образом. Он придерживается своего безумного графика с такой точностью, как будто при отступлении от него планеты сойдут с орбит. Нечаев не пропустил ни одного ретроградного Меркурия. В этот день в определенной точке — геометрия тоже важна, руна должна быть выведена идеально — ему нужно пролить кровь на землю. Кровь и есть печать, сила и защита жизни. — Господи, какой бред, — покачал головой Иван. — Если ты в это не веришь, то да, полный бред. А если веришь — то тысячелетняя традиция, ритуал, закрывающий врата злу, — возразила Алиса. — Восьмое убийство Нечаев тоже совершил строго по плану. Смерть Шиткиной в Гайнах, вовремя и в нужном месте. Девятое — в Черной Холунице. Десятое — Голованов. Одиннадцатое — то, что было на видео. Я не знаю имени убитого. — Джуварлы, — сказал Иван. — Это фамилия. А имя — Карим Ихриярович. Алиса помолчала и повторила беззвучно его имя. Дань памяти. Бедные люди, бедные люди. — А вы не нашли больше никаких видеозаписей? Файлов с других убийств? Я не нашла, хотя вроде все просмотрела. — Я не буду спрашивать, как и где, — хмыкнул Иван. — Не спрашивай, целее будешь. Значит, есть только одно видео, про убийство в этих… — Алиса пощелкала пальцами, вспоминая название деревни. — Только в Морквашах, — кивнул Иван. — Но это не значит, что других видео не существует. Нечаев мог хранить их в другом месте. У него мог быть другой компьютер или телефон. Или флешка. — Или облачное хранилище, — подсказала Алиса, и Иван понимающе кивнул. — Но есть и еще одна версия. Что видео снимал соучастник. — Соучастник? — усомнилась Алиса. — На видео Нечаев с кем-то разговаривает. Заметила момент, когда он слушает кого-то и отвечает? Там был кто-то еще. — Нет, Иван, не было, — возразила Алиса. — Он говорит с духами, голосами. Он их не только слышит, но и видит, у него не только зрительные, но и визуальные галлюцинации. В Йошкар-Оле он, к примеру, говорил с духом по имени Ма-Кошь. Он сам мне о ней рассказал. — О ней? Ма-Кошь — это она? — Она, да. Важно то, что он говорит с духами, а не с живыми людьми. И он никогда ни намеком не обмолвился про соучастника. Скорее, он может его искать… — Алисино лицо потемнело. — Что такое? Что? — Ты понимаешь, все это время я не могу отделаться от мысли, что Нечаев видит во мне своего возможного союзника. Он говорит со мной так, словно пытается достучаться до меня. Убедить последовать за ним. Хотя бы чтобы я его поняла. — Одиночество? — Не знаю. Я не думаю, что был соучастник. Скорее, Никита снимал сам, ведь можно же поставить этого дрона на автомат? Я совсем не знаю, как работают дроны. — Я тоже не знаю, как раз собирался ехать и консультироваться, только пока не решил, к кому. — Может быть, к тем, кто продает дронов? — К кому попало не поедешь. Я же не могу показать видео с кровавым ритуальным убийством простому продавцу из «М-Видео»! — Вот уж не думаю, — пьяно усмехнулась Алиса, — что такое оборудование можно купить в «М-Видео». Важно не это, и ты опять меня перебил и почти сбил с мысли. — Ну, давай, рожай свою мысль, — фыркнул Иван, сморщив нос. — Мысль простая. Что-то изменилось после одиннадцатого убийства. Двенадцатым убийством должно было быть убийство девушки в Йошкар-Оле. Но неожиданно Никита Нечаев срывается и убивает… — …твоего отца, — договорил за нее Иван, и зрачки у него увеличились. Алиса кивнула.