— Моего отца убил Нечаев. Это — неоспоримый факт. Если только ты не хочешь сказать, что некто заказал моего отца Нечаеву, то тебе нечего мне сказать. — Почему же нечего? К примеру, я могу сказать тебе, чтобы ты не смела приезжать на операцию. Может быть, ты и считаешь себя героиней боевика, потому что один раз навела пистолет на человека, но реальная схватка в лесу — это другое. Ты же видела, в кого превращается Нечаев в момент ритуала. Иван «споткнулся» о полный ненависти взгляд соседа спереди, тот смотрел сквозь щели в креслах. — Вы с ума сошли? Самолет заходит на посадку! — громко сказал сосед. — Вы нас убить хотите? Немедленно выключите телефон. — Не хочешь — не рассказывай, — услышал Иван. — Раз ты мне написал, значит, тебе нужна моя помощь. — Ничего мне не нужно! — рявкнул Иван, глядя в глаза соседу. Тот дернулся и побагровел. — Я обещал тебе помощь. Вот это и есть моя помощь. Перечитай свой разговор с Нечаевым. Откуда чертов голос из параллельного мира мог знать о калитке? Стюардесса уже бежала по проходу к Ивану. — Возмутительно! — почти закричал сосед. — Да вас арестовать надо! Разговаривать при посадке самолета! — Да сделайте же что-нибудь, стюардесса! — закричала женщина с ряда в середине салона. Иван оглянулся и понял, еще секунда — и начнется паника среди пассажиров. Стюардесса вырвала телефон из рук Ивана и демонстративно выключила его, держа высоко, чтобы все могли видеть — и успокоиться. Самолет приземлился, но телефон Ивану не вернули, пока все пассажиры не покинули салон. Стюардесса явно запланировала нотацию, но наткнулась на ледяной взгляд Ивана. — Отдайте телефон, — процедил он, показывая удостоверение. Стюардесса фыркнула, но телефон достала и протянула. Иван пошел на выход, держа пачку бумаги под мышкой и параллельно включая аппарат. — Скажите спасибо, что мы вас авиационной полиции не сдали! — крикнула стюардесса возмущенно. — Спасибо, — пробурчал под нос Иван. Алиса ответила сразу. — …ему и нужен был тот лес и дом с калиткой, то место и то время… — процитировала она. — …до наступления нового года, пока не начался новый цикл… — эхом вторил ей он. Они замолчали. Иван прошел по телетрапу в здание и остановился около большого окна. В проходе уже никого не было, все давно ушли. Первой заговорила Алиса: — Я не понимаю. Он же Черный Воин. Не мог же он за деньги… И потом, если ты хочешь кого-то убить, разве не проще нанять профессионала? — Проще, если ты знаешь профессионалов. — Ты же сказал, что это кто-то из ваших. Кто именно мог желать моему отцу смерти? Теперь замолчал Иван. — Время, знаешь ли, самая негибкая субстанция нашей вселенной, Иван. Не стоит его тянуть и убивать. — Ты заставляешь меня волноваться, Алиса. — Слушай, Третьяков, чего ты боишься? Думаешь, я не понимаю, что мой отец был членом преступной группы? Занимался какими-то темными делишками, которые ты вскрыл? Я не сомневалась в тебе, у тебя же хватка, как у бульдога. Но ты ведь понимаешь, что я уже большая девочка и не нужно беречь мои чувства? — Никакая ты не большая девочка, тебе всего двадцать один год. И мне очень хочется беречь и твои чувства, и твою жизнь. Иногда такие вот девочки возомнят о себе черт-те что только потому, что один раз подержали в руках пистолет. А на деле все может пойти не так. Хочешь стать тринадцатой жертвой Нечаева? Благородная миссия — своей кровью укрепить защитную руну древних викингов. — Какая тебе-то разница, что со мной будет? — спросила вдруг Алиса зло. — И почему ты не учитываешь того, чего хочу я? — Отомстить за отца? Битва за добро? — Люди придают слишком большое значение добру и злу, — отчеканила Алиса, и Иван вздрогнул. — Значение имеет только жизнь. Я хочу, чтобы тринадцатой жертвы вообще не было. Но теперь ответь мне на главный вопрос, Иван. Я просто не могу не думать о том, что там, в этой бесконечной тьме и пустоте, в неизвестности скрывается кто-то еще. Кто-то другой, нормальный, кто не слышит голосов из излома Меркурия, кто живет с нами, здесь и сейчас. Скажи мне, как этот человек нашел и додумался заказать Черному Воину моего отца? Как, черт возьми, такое возможно? — Я не знаю. Не знаю, — хмурился Иван. Алиса продолжала безжалостно: — Врешь, знаешь. Но самое страшное не это. А что, Иван? Если, конечно, ты прав и этот некто, этот другой, существует. В ответ ей была тишина. Иван бессильно кусал губы. — Что же ты молчишь? — Тихий обвиняющий голос. — Кто-то из ваших, ты сказал? Сделай же очевидный вывод, офицер Третьяков, это же легко. Это лежит на поверхности. Раз мы вычислили Нечаева, кто-то еще мог тоже его вычислить, не так ли? — Так, Алиса, так. Кто-то из наших его вычислил. Кто-то знал, что орудует не обнаруженный никем маньяк. — Да, — удовлетворенно выдохнула Алиса. — Ты неплохой оперативник, Третьяков. Кто-то из ваших. Ты понимаешь, что это значит? Этот кто-то намного раньше нас выяснил, что есть маньяк. Выяснил и ничего не сделал. Знал, но, вместо того чтобы его остановить, предложил Нечаеву сделку. — Отпустить его в обмен на жизнь твоего отца, — договорил за нее Иван. Алиса тихо дышала, пытаясь осознать эту мысль. Потом она прошептала: — Я не думала, что скажу такое, но теперь я понимаю, что Никита Нечаев был прав, когда говорил, что не он — настоящее зло. Он просто очень больной человек, потерявшийся внутри собственных иллюзий. Его нужно остановить. Но зло существует, и оно где-то там, у вас. Я даже не знаю, где тебе опаснее теперь — двадцать шестого июля там, на Волге, или прямо сегодня у вас в отделе, среди коллег и друзей. 71 На докладе в Следственном комитете Иван уверенно отрапортовал, что предположение о связи махинаций господина Шестобитова с трагической гибелью подполковника Морозова им обнаружено не было. Зарина Георгиевна мерила кабинет шагами и всячески сдерживалась, чтобы не наорать на этого так называемого сотрудника, действия которого ни предсказать, ни скорректировать у нее не получалось. — Вы нашли Морозову? — спросила она наконец. — А я не знал, что должен был ее искать, — удивился Иван, причем совершенно искренне после инструкций, данных ему Мануйловым. — Оперативно-следственная группа по экономическим преступлениям провела обыск с изъятием в депозитарии, где проводились основные объемы сделок по подложным квартирам. И знаете, что мы выяснили? — сощурилась Шапошникова. — Что все содержимое ячейки убитого господина Морозова было изъято и вынесено его дочерью в нарушение закона о наследовании, так как ее доверенность должна была быть приостановлена со смертью собственника ячейки. — Разве это ее проблема? Разве это — не проблема сотрудников депозитария, что они дают доступ, ничего не проверяя? В конце концов, смерть подполковника Морозова была у всех на слуху. — Они не обязаны знать, какие именно Морозовы снимают у них ячейку. — А студентка математического факультета не обязана знать тонкостей законов о допусках в депозитарий, — невозмутимо ответил Иван. — И потом, может быть, ничего больше там, в ячейке, и не было? Она передала нам список! — Если там ничего больше не было, то зачем ваша Алиса ходила в депозитарий еще раз, ровно на следующий день после первого визита? — отбрила его Шапошникова. Иван хмуро молчал. Он понятия не имел, что Алиса ходила в депозитарий еще раз. — Экономисты поделились с нами оперативными материалами. Через фирму Морозова отмывались огромные суммы. У них эти квартиры появлялись, как опята в дождливый день. Самое странное, что все документы по всем квартирам — самые что ни на есть оригиналы. — Это невозможно, — вытаращился на следователя Иван. — Да, невозможно. Но факт. Эксперты провели несколько экспертиз договоров долевого участия и квитанций. Бланки, печати и подписи совпадают, это оригиналы. — То есть все эти квартиры были реально куплены? — поднял бровь Иван. Мануйлов покачал головой, а Шапошникова продолжила: — Нет, не были. Денег на счета не поступало, подписи почти во всех делах — не оригиналы, а факсимиле. Только и на реальных оригиналах обычно ставили факсимиле, слишком большой поток в крупных корпорациях. — Я ничего не понимаю, — развел руками Иван. — Вот это правда. Вы ничего не понимаете, но лезете. Вместо того, чтобы ловить Нечаева. Впрочем, понять, как «Форсаж Логистикс» раздобывал свои оригиналы, можно. И тут мы подходим с вами вплотную к проблеме. Дело в том, что после того, как фирма-застройщик признается банкротом или ее деятельность приостанавливается и начинается расследование, угадайте с трех раз, куда помещают печати, бланки и факсимиле этих фирм? Иван побелел. Зарина Георгиевна дала ему время передохнуть. — Совершенно верно, Иван Юрьевич. В отдел хранения вещественных доказательств. Вот и получается, что Морозов, пусть земля ему, конечно, будет пухом, но систематически использовал служебное положение, чтобы временно получить в свое распоряжение печати, бланки и факсимиле фирм, чья деятельность попадала под следствие, после чего в рядах дольщиков появлялись призраки. Такие, как Колюцкий. Они получали компенсацию в виде квартиры из фонда Департамента имущества, продавали ее и забирали свою небольшую комиссию. А теперь, Иван Юрьевич, внимание, вопрос: куда девались остальные деньги? — Забирались организаторами, — кивнул Иван. — Давайте говорить конкретнее. Деньги делились между господами Шестобитовым и Морозовым. Деньги, между прочим, огромные. Пока следствие только идет, но, по предварительным подсчетам, эта схема действовала не меньше восьми лет. Восемь лет, фактически с тех самых пор, как государство вообще начало заниматься проблемами обманутых дольщиков! Это ведь какая ума палата была у покойного вашего подполковника, чтобы такую схему забабахать! Они даже умудрялись выписывать квартиры в центре Москвы. Мы нашли одну на Дербеневской набережной, это как минимум. — Вы же сами понимаете, Зарина Георгиевна, что без связей наверху такие квартиры «обманутым и ущемленным» никто не выделит. — Я все понимаю. Я даже негодую. Кругом казнокрады и мздоимцы, одни мы с вами хорошие. Но что делать-то? — Можно, в принципе, поднять дела и посмотреть, кто и что подписывал. — Можно, — согласилась Зарина. — Ребята из экономического отдела это наверняка сделают. Только мы с тобой хорошо знаем, что подписывают подобные бумаги те, кому велели, а отдают распоряжения те, кто ничего не подписывает. Да и ничего противозаконного отдел по работе с экономическими преступлениями не найдет. Бумаги будут в порядке. Их бумаги. А что касается той липы, что лепили из вещдоков фирм-банкротов, то Морозов умер, а Шестобитов сбежал. Отобрать квартиры у добросовестных приобретателей — это вообще вряд ли. Могли хотя бы попытаться найти украденное, только, кажется, его нашли до нас. Ваша Алиса Морозова — неизвестно, что именно она вынесла из депозитарной ячейки своего отца. Вынесла и упрятала неизвестно куда, скорее всего, миллионы. И я не о рублях говорю. Так что найти ее теперь обязательно надо. — Но она даже отказалась от наследства, — вставил Иван.