Телефон оповестил о новом сообщении. Власов разблокировал мобильник: Ксюня. «Заринка определилась, какую игрушку хочет на день рождения.» Обрадованный, капитан тут же настрочил: «Ага, то есть это не сюрприз ей делаем? Она уже сама сказала, что ей надо? А как наш, еще ведь не куплен? Как с ним поступим?» «Да, она сама сказала. Всё равно подарим ей „сюрпризный“ от нас. Сейчас отправлю, что она выбрала.» Ксения прислала снимок их дочки. Невысокая и худенькая, светловолосая Заринка, растянув рот в широкой улыбке и округлив глаза до размеров курантов на Спасской башне, безмолвно лучилась детской радостью. По выражению лица было видно, как ее распирает жуткое желание уйти из магазина с игрушкой, которую она выбрала. В руках девочка держала, прижимая к себе, как любимую и дорогую сердцу куклу, какое-то безобразное сине-фиолетовое косматое существо – мягкую игрушку с длинными конечностями, как у гиббона, невероятными лапами, похожими на ласты утконоса, и страшно непривлекательной плоской мордой с кривой улыбкой. Из головы торчали два бежевых то ли рога, то ли уха. «Господи, кто это??» – была первая реакция Власова на увиденное. «Это твоя дочь.» «Я про фигню в ее руках!» «Она и хочет, чтобы ей ЭТО купили и подарили.» «Ужас.» «Вот только ей это не говори!» «Да понятно. Цена вопроса?» «Как за коллекционную Барби. Ну ладно, совсем не настолько. В интернет-магазине она дешевле.» Тут же Ксения отправила ссылку на интернет-сайт семейного магазина, где на складе имелись подобные дикого вида игрушки других расцветок. «Чего только не купишь ради счастья ребенка». «И не говори». «Склад недалеко. Я могу сделать заказ и сам заехать.» «Оплата только в торговой точке, со склада туда везут и оплачивают в магазине.» «Ладно, сегодня сделаю, время будет.» Ксюня прислала улыбающийся смайлик. Власов отложил телефон и подошел к аквариуму, нависнув над его обитателями. - Так, рядовые, время ужина, – капитан насыпал корм, к которому тут же слетелись разноцветные плавники, будто давно оголодавшие. Прямо как он во время службы по призыву, когда среди первых, истощенный от многочасовых маршей и практических учений на полигоне, вместе с товарищами, питаемый эмоциями от долгожданной встречи с горячим сытным блюдом, врывался в столовую и как чудовищный обжора по версии писателя Чуковского налетал на еду. Правда, и когда пошел в часть по контракту, налетал так же. На еду налетать можно: еда в отместку тебе ничего не сделает. Налетишь на человека – получишь двойную неприятность: обвинение в нарушении правил и желтую карточку. Июль стартовал вполне олимпийскими соревнованиями среди командно-штабных и войсковых частей московского гарнизона. Состязания проводились в утвержденных положением игровых и технических видах спорта и в единоборстве. Голос сотрудника пресс-службы, играющего на соревнованиях роль комментатора состязаний, усиленный мегафоном, разнесся по игровому корту спортивного центра, объявляя итоги финального раунда единоборства и приглашая на футбольный матч, который начнется на уличном спортивном поле через четверть часа. Власов в числе других служащих, игравших в составе команды, в этот момент находился в раздевалке, окно которой было распахнуто в сторону поля, и смотрел в зеркало, затягивая шнуровку кроссовок. Опустил глаза на белесый шрам на колене – напоминание о встрече с инопланетными чудовищами – и одернул штанину, выходя в коридор. Соревнования разрешалось посещать родственникам участников. Власов пригласил Ксению. Спустившись к игровому полю, он их увидел: женщина подвела детей к ограждению, и малыши, вытягиваясь на носочках, смотрели на разминающихся на поле военнослужащих-футболистов. - Дети, ваш папка такую игру сделает, гордиться будете! – подхватив Павлика и Заринку на руки, Власов чмокнул детей в щеки. - Пять-ноль! – Павлик растопырил одну ладошку, показывая пять пальцев, а другую сжал в кулак. - Ну попробую! – кивнул капитан. - А потом пойдем гулять? – вечно активная и непоседливая дочка включила в голос требовательные нотки. - Зорька, папа устанет, отобьет все ноги, – Власов опустил детей на землю. За ручки их тут же взяла Ксения. - Главное не отбей ноги другим игрокам. И своим тоже, – вздохнула женщина, улыбаясь. - Когда такое было? Я чту спортивный кодекс! – капитан с серьезным лицом приложил ладонь ко лбу, накрыв второй ладонью макушку, и через секунду засмеялся. - Алё, он сам подставился, э! – орал Власов рефери, широким жестом правды тыча в игрока команды противника, протыкая его своей ненавистью. Командная сборная «Фрунзенская» взбунтовалась: хочет завершить футбольный матч вничью, не дает сослуживцам со Знаменки забить победный гол и начинает вставлять палки в колеса. Имя сборной «Арбатское Знамя» прошло долгую и кропотливую редактуру всеми футбольными игроками, чтобы звучало гордо, патриотично, с замахом на великое. Чтобы ни одному командному дому не было обидно, что их не упомянули в названии, решили соединить обе улицы, так близко расположенные к обоим строениям. «Знаменосцы» готовы были пойти на всё в рамках игровых правил, чтобы вырвать победу у «набережной». Но когда обеим сторонам стало ясно, что пора действовать жестко и даже пренебрежительно – до конца игры меньше десяти минут, а счет 2:2 и все негласно против пенальти, – в ход пошли тычки и толчки исподтишка. Особенно этим злоупотребляла «Фрунзенская», как утверждала сборная Знаменки, но Третий дом в свою очередь переводил стрелки обратно. То ли хитроумная уловка, то ли действительная случайность, случившаяся в разгаре огненного азарта, но Власов, прицельно ведя мяч в сторону противника, обходя наседавшего сбоку соперника, столкнулся с ним. Вывернуть ситуацию под честным углом не вышло: Власов, кренясь и начиная падать, инстинктивно схватился за рукав противника, и оба, запутавшись ногами, повалились на землю. Тут же раздался судейский свисток, капитан вскочил и заозирался, а сшибленный майор, стиснув зубы, что-то сквернословил в сторону Власова, растирая лодыжку. К нарушителям игры приближался судья, выуживая из кармана цветные карточки. Власов понял, что момент прескверный, и попробовал возмущаться. Докажет ли, нет свою невиновность? Арбитр был словно глух. На капитана язвительно смотрела желтая карточка. - Я апелляцию подам, слышь! – Власов зыркнул на судью, хмуро удаляясь с поля на скамейку. Трибуны неопределенно гудели. Капитан даже не поднял глаза, чтобы найти Ксению. Может она бы его поддержала. Ничего уже не исправишь, тоскливо думал Власов, когда за считанные минуты до конца матча вновь выбежал на поле. До конца игры какие-то жалкие девяносто секунд. Обе команды на нервах, бьют по воротам уже вслепую, лишь бы пнуть мяч, авось попадет. Финальная встреча закончилась со счетом 3:2 в пользу «штабных». За двадцать секунд до конца спортивной встречи хитроумным маневром мяч стрелой ударил в нижний угол ворот Знаменки. - Вот же скотина, – скрипел Власов, после матча стоя на краю поля и глядя на радостных игроков «Фрунзенской», проматывая в голове внезапный инцидент с нарушением правил. - Отставить оскорбления, капитан, – холодно произнес Фамилин. Тот резко обернулся, не ожидавший, что его мог кто-то слышать, тем более высший командир. Генерал неслышно подошел со спины. Он тоже смотрел на игроков Третьего дома, собиравшихся у ворот для общей фотографии. - Бой проигран, но не битва, – сказал Власов. - Если тебя так устроит и тебе полегчает. Ты был молодцом, Юрий. - Рад стараться, товарищ генерал-майор, – вздохнул капитан. Фамилин кивнул и растворился среди зрителей и военнослужащих. К Власову подошла Ксения. - Юр, ты как? - Ну как… Грустно, мягко говоря! – капитан приобнял ее за плечо. – Я не виноват, понимаешь? Этот хмырь сам в ноги кинулся, я по инерции схватил его, чтоб не упасть! - Можешь передо мной не оправдываться, я правда понимаю тебя, своими глазами видела, как всё было, – Ксения тронула его за руку. - Спасибо, легче стало, – Власов поднял на руки дочь. – Ну, что, еще не расхотела гулять? - Ураааа! – Зарина воздела ручки кверху и помахала ладошками. - Правда не устал? – женщина поправила на голове сына панаму. - Мне нужно расслабиться после матча. Куда пойдем? - За мороженым! – тут же воскликнула девочка. - За мороженым, без вариантов! – Власов улыбнулся и в шутку натянул кепку дочки ей на глаза. 3. Свой августовский отпуск Власов по обыкновению поделил на две части: одна отдается Ксении и детям, вторая проводится на малой родине, в Воронеже у отца, начальника ГУ МВД в отставке. Первая половина отпуска полна отцовского напряжения и беспокойства: нужно ведь следить за детьми, чтобы не убежали и не потерялись, не заболели, не поранились, не испачкались, когда бегают по парку развлечений или зоосаду. Как только Ксюня с ними справляется! Она каждый день с ними, а он Павлика с Заринкой видит раза два или три в неделю, и то за эти короткие часы начинает уставать от их детской активности и непоседливости – стареет сам он, что ли, оставляет всю энергию на службе, а на родных и не остается ничего, какие-то крохотные песчинки. Вторая часть отпуска отдана загородным работам у отца: еще в конце девяностых родители, еще когда была жива мама, купили дом с участком, где растут яблоня с вишней, разбиты цветочные клумбы, засеяны грядки. Практически на всё лето отец приезжал в загородный дом, в жилой поселок, и жил здесь до сентября. В очередной раз Власов привез в поселок и Ксению с малышами. Виталий Григорьевич был рад внукам, а те всю неделю провели не отходя от дедушки: он ходил с ними в лес, катал на велосипеде, водил на Дон. Власов же эти дни занимался участком, приняв на себя отцовские заботы и дав тому драгоценное время на внуков. Не успел отпуск начаться, выполнились, казалось, далеко не все запланированные дела, как внезапно наступил сентябрь, в первый же свой день заявив погодные претензии: небо посерело, заморосил неприятный дождь, продолжавшийся до глубокого вечера. Между тем это не помешало военной академии открыть двери для курсантов, в числе которых оказался Власов, зачисленный на полугодовой курс дополнительного образования, и провести торжественное мероприятие, перенесенное в актовый зал главного здания. Капитан занимался исправно и уже по окончанию первого дня занятий, когда объявили о защите реферата в конце курса, знал, что просто перепишет свою дипломную работу, отредактировав ее под академические требования. Сослуживцы шутили, как сейчас карьера Власова стремительно рванет в гору, словно стартующая с космодрома ракета, и при этом искренне радовались, что он решился на этот интересный и, конечно, нужный для своего будущего шаг. С октября почти каждый новый день Фамилин, приветствуя отдел, помимо традиционных армейских анекдотичных баек кивал в сторону Власова и участливо спрашивал: «Юр, ты хорошо спал?». Капитан твердо кивал, протирая кулаком глаза, под которыми залегали тени, и с полусонным видом изображал бодрый настрой, с которым не хотел расставаться еще – сколько? – пять с половиной часов. С середины осени весь этаж «апраксинской» Знаменки шутил, что знает, кто выпивает весь кофе из автомата в буфете. На детей времени катастрофически не хватало – оно приходилось на час острой потребности во сне. Поэтому в учении совмещать приятное с полезным – игру с малышней и релакс, настолько несовместимые – Власов дошел до гениального уровня: он объявлял игру «Дедушка Ленин в мавзолее» и валился на диван, а дети тихо, потому что были охранниками «Ленина», сидели рядом и общались друг с другом языком жестов, чтобы не нарушить установленные папой правила игры – убеждаться, что «вождь» спит и никуда не уходит. Несмотря на то, что академия несомненно приносила плоды хотя бы уже в плане повышения самооценки, глубокого познания ранее известных воинских теоретико-практических наук, Власову казалось, что жизнь его стала течь как-то параболически перевернуто. Есть некая точка, вершина – период краткой бодрости и позитива (в основном это обеденный перерыв на службе), а по обе стороны от нее в бесконечные глубины, за пределы жизненно возможных координат тянутся изогнутые оси, по которым катятся куда-то все силы, и где их найти и подобрать, неведомо никому. Даже тем, кто составлял расписание в военной академии. Власов близко не сошелся с кем-то из сокурсников-офицеров, но поддерживал добропорядочные отношения. Обладая талантом схватывать на лету, он быстро усваивал дисциплины хотя бы потому, что курс был связан с познаниями военных инженерных тематик – его гражданской специальности. Капитан, конечно, мог бы сделать карьеру в войсковой части, тем более, когда он уходил в министерство, на месте остро нуждались в таких специалистах-практиках, как он. Но в силу определенных обстоятельств теперь он занимал, как ему думалось, не менее интересное место, когда имелась возможность благодаря врученным контрактом полномочиям определять направление служебной тактики во взаимодействии отделов и департаментов, родов войск друг с другом и между собой. При этом он ощущал себя частью того важного, на чем базируется деловая дисциплина и материально-техническое оснащение вооруженных сил. Однако не было важнее чувства, перекрывающего даже эти служебные «командирско-подчиненные» будни, чем отцовская гордость – дочка пошла в первый класс. Нарядная, веселая, в ожидании того нового, что подарит ей школьная жизнь, она кинулась в объятья Власова, когда тот зашел в квартиру, вернувшись после первого дня в академии. - Ну, здравствуй, моя самая главная и лучшая первоклассница! – капитан горячо расцеловал Зарину, смеющуюся у него на руках и болтавшую ножками в туфельках.