— Вот вам линейка, положите ее в карман вместо ножа. — Я дал Заступе линейку длиной двадцать пять сантиметров. (Раневой канал убитого был точно такой длины). Схватив линейку, он покрутил ее в руках, а затем расстегнул пиджак и стал вкладывать ее в карман, где, как он утверждал, находился нож. Но как он ни старался, линейку туда спрятать не мог. Она торчала из-под воротника, упираясь в подбородок. Заступа разозлился, закурил и впился в меня налившимися кровью глазами. — Смеешься, начальник? А вообще-то нож короче был… — Нет, Заступа! — сказал я. — Хватит комедию ломать. — А что, я же признался, — вспыхнул он. — Хотел помочь следственным органам. А выходит… — Перейдем ближе к делу, — оборвал я его. — Послушайте меня. — Постараюсь, — он насторожился. — Во-первых, тот человек умер сразу, на месте. Так что не сходятся у вас концы с концами. — Не может быть! — вскочил Заступа. — Успокойтесь и слушайте дальше… Несмотря на то, что я выложил перед ним все козыри следствия, а они были явно против него, и доказал, что его версия гроша ломаного не стоит, Заступа не сдавался. — Подождите, подождите, гражданин начальник. Шутишь?! Я его только подрезал. Живой же он. Мне так сказали… — Какие шутки, когда речь идет об ответственности за убийство. Я раскрыл двенадцатую страницу дела и прочитал заключение судебно-медицинской экспертизы. Заступа не поверил мне. Пришлось дать ему дело в руки. Он прочитал заключение дважды. Лицо у него словно закаменело, он о чем-то думал, а затем вскочил на ноги, ударив себя ладонью по лбу. — Эх, и дурак же я! Зачем все это придумал? — Нет-нет, вы не придумали, а взяли преступление на себя, — перебил я его. — Лучше назовите того, кто рассказал вам о нем. Вытаращив глаза и пожав плечами, он буркнул: — Не помню, я не убивал мужика… не… Вновь наступила пауза. Заступа заерзал на стуле, опустил голову. — Рассказывайте дальше. — Что тут гутарить? Вы и так мне не верите — махнул рукой Заступа. — Если правду скажете — поверим, — вмешался Проскурин. Заступа поднял голову. — Если расскажу правду, заслужу снисхождение? — начал торговаться Заступа. Но сразу рассказывать не стал. Я понимал — душа у него раздвоилась. Ему не хотелось выдавать своего человека, такого, как и сам, преступника. — Мы ждем, — напомнил я ему. — Эх, была не была, — начал он. — Того мужика убил Казбек. Да-да! Он, законно! На пересылке рассказал мне. Сидел трое суток с ним в одной камере. Он и болтнул. Фамилию его я не знаю. Пришли холода. И мне захотелось в теплые края. Замутить дело — и на полгодика оттуда. И я написал, знал, мне не поверят. Привезут сюда. Проканителюсь… Признаюсь, а в суде откажусь… — вытер рукавом пот, который градом катил по его впалым серо-желтым щекам, и замолк. Проскурину тоже было жарко. «Опытный розыскник, а подвели преступники. И как здорово подвели», — сочувствовал я ему. — Теперь повезете меня обратно? — грустно спросил Заступа. — Может, здесь определите? Я же вам помог… Позже дело обсудили на оперативном совещании. Больше всего досталось Проскурину и его подчиненным. Они были строго наказаны. Дело передали другому следователю. Через месяц Проскурин помог найти Казбека. Им оказался Кривенко, ранее дважды судимый, который также находился в местах заключения. Он-то и был настоящим убийцей. Хитрость его подвела. Совершив убийство, он, заметая свои следы, выехал в Лозовую и там прилюдно выхватил у женщины сумку. Его осудили за грабеж. Думал отсидеть по мелкому, а убийство останется нераскрытым. Во время этапа рассказал о нем Заступе. Так родилась потом «явка с повинной», и так был разоблачен истинный убийца. ГРЯЗНАЯ КОРМУШКА Многие видели, как сборщик утильсырья переходит от дома к дому с мешком на плечах или медленно едет на подводе, извещая о своем прибытии сиплым свистком, ударами в небольшой колокол и выкриками: «Старье берем». Обмен тряпья, бумаги и костей на воздушные шарики и глиняных петушков едва ли может вызвать какие-либо подозрения: уж слишком специфичен и дешев предмет обмена — утиль. Очевидно, именно поэтому органы милиции и прокуратуры Днепропетровской области не придавали серьезного значения сигналам о злоупотреблениях на предприятиях по заготовке и переработке утиля. Уголовное дело против работников артели «Красная Звезда» расследовалось неглубоко, и из-за неопытности следователя был вскрыт лишь факт хищения незначительного количества ковровых дорожек. Чуть позже ОБХСС управления милиции города Днепропетровска вновь возбудил дело против работников этой же артели, а потом передал его в прокуратуру города. Следователь Кавун в течение трех месяцев вел расследование без должной инициативы и настойчивости. Все это я знал понаслышке. О деле вспоминали на совещаниях. Но я никогда не думал, что оно впоследствии перейдет ко мне. Как-то перед обедом меня срочно вызвал прокурор области. — Дела у вас были всякие… — начал Иван Ильич. — Справлялись вы неплохо… Но такого еще не расследовали! Слышали об утиле? — Тряпье, кость и другой хлам? — вырвалось у меня. — Это дело непростое, поэтому и поручаю его вам, — остановил меня Иван Ильич. — Мусор, говоришь? А посмотри, какая у них зарплата! В три раза выше, чем у сталевара! Почему? Вот вам и надо разобраться, что к чему, провести расследование на высочайшем уровне, чтобы никто из виновников не ушел от законной ответственности… Приняв дело к производству, я несколько дней изучал его и нервничал. Само слово «утиль» наводило на меня уныние. Но, изучая его, я обратил внимание на то, что у заготовителей действительно непомерно высокая зарплата. Работали в этой системе, как правило, люди преклонного возраста. Одни и те же — долгие годы. Что их прельщало? Высокая зарплата. А доработав до преклонного возраста, работу не оставляли. Почему? Работа с мусором тяжелая. А для старика вдвойне. А может, круговая порука? Преступный сговор? В таком случае чужой глаз — враг номер один! Листаю протоколы допроса свидетелей — рабочих заготовительных пунктов. Все в один голос твердят: «Грибанов? Золотой человек! Ни за что не обидит! Постараемся — и премию получаем!» Сколько же они получают? Просматривая наряды на выполненные работы, приобщенные к делу, я обратил внимание, что всем платят одинаково! Сплошная уравниловка! Почему так? Зарплату должны начислять согласно нормам. Есть среди них передовики производства? Может, прокурор и прав — нужно вывести все это на чистую воду. А кто такой Грибанов? Читаю анкетные данные в протоколе допроса: «1922 года рождения… По специальности экономист…» Хм, экономист! Что же заставило его идти сюда с такой специальностью? Тоже непонятно… Нашел протоколы допроса в качестве свидетеля и председателя артели «Красная Звезда» Дунаева… «По происхождению — служащий, до войны работал агрономом в совхозе…» Почему поменял профессию? Читаю показания: «У меня все люди на подбор… Я не допущу разбазаривания… У меня каждая государственная копеечка на учете! Будьте покойны! Недостачи? Боже упаси!..» Дальше мне бросился в глаза путевой лист. По нему значился вывоз трех тонн шерстяного тряпья на симферопольскую фабрику «Химчистка». Все как будто в порядке: приобщена накладная на отправленный груз, акт на прием его завскладом Мельниковым. Никаких расхождений в весе. Все чин по чину, оформление — пореквизитно. Подписи налицо. На путевом листе даже имелась запись: «За превышение скорости на дороге в туман шофер предупрежден. Автоинспектор Симферопольского ГАИ Старовойт». Рядом стояла дата и штамп. Но вот водитель автомобиля перевозку указанного груза отрицал. Причем к протоколу допроса была приобщена справка о том, что в это время его машина стояла на ремонте. На очной ставке заведующий пунктом Грибанов стоял на своем — груз был отправлен. Кто же говорит правду, Грибанов или Чижиков? Вызвал Чижикова. Он явился немедленно. Довольно обаятельный человек лет тридцати. Держал себя смело, независимо. — Да не ездил я туда! Честное слово! Чуть позже в деле я нашел акт сверки взаимных расчетов артели «Красная Звезда» и фабрики «Химчистка». Из него вытекало что все в порядке: груз отправлен, груз принят, оплачена стоимость транспорта. «Но почему шофер отрицает? Какая ему разница? Не везли же это тряпье самолетом», — ломал я голову. Этот вопрос в деле так и не был разрешен. Действительно, заколдованный круг! Дочитав дело до конца, я решил в первую очередь ознакомиться с системой заготовок, посмотреть обработку сырья и другие процессы. Через день я поехал в артель «Красная Звезда». Был я в простенькой гражданской одежде. Зашел в контору в обеденное время. Явился не как следователь, а как человек, интересующийся работой. За столом сидели мужчины, обедали. На столе стояла недопитая бутылка водки. Все они были уже навеселе. Увидев меня, встали, чьи-то руки утащили бутылку и стаканы. Я поздоровался. Они ответили дружно. — Присаживайтесь к нашему шалашу, — откликнулся один из них, как я потом узнал, грузчик Бурчак, сорокалетний мужчина, полненький, кругленький, с маленькими бегающими глазками. — Приятного аппетита — сказал я, подойдя к столу. — Спасибо, спасибо, — ответили все хором. Помолчали. Мужчины не стали есть, уставились на меня. — Я вижу, к нам на работу хотите? — улыбнулся второй, старший по возрасту, разглядывая меня с ног до головы, и тут же торопливо добавил: — Можем принять в нашу компанию… Меня звать Мефодий, а проще — Мифа. — А где начальство? — перешел я ближе к делу.