Коробков откинулся на спинку кресла. – Особо стараться не стали, затейливый яд не искали, старый, всем известный цианистый калий. А теперь спроси, где мужик его достал? – В интернете, – мрачно произнесла я. – Угадала, – согласился Коробок и повернул ко мне экраном один из своих ноутбуков, – полюбуйся. «Купить у нас любой яд просто», «Если взяли цианид калия у меня, он точно подействует» и еще куча подобных предложений. В дверь постучали. – Входите, Полина, – крикнул Димон, – мы ждем вас. В кабинет вдвинулась Правкина. – Здрассти. – Добрый день, – сказала я, – мы рады, что вы поправились. Можно у вас взять анализ? – Ой, я боюсь уколов, – округлила глаза девушка. – Защечный мазок, – успокоил ее Димон, – ватной палочкой во рту у вас поводят, и готово. – Как в телике ДНК берут? – уточнила Полина. – Эх, зря я на шоу Балахова собак спускаю, – протянул Коробков, – оно на самом деле просветительское. Где бы народ еще о ДНК услышал? Вы правы, именно так. – Это не больно, – уточнила я, – никаких иголок. – Ну ладно… – без особой охоты согласилась Полина. – Но зачем? Я покосилась на Коробкова. Идея взять у Полины пробу и сравнить ее с анализом Анфисы родилась у Димона. Его насторожило сходство девушек. – Возможно, мы найдем кого-то, кто покажется нам вашей мамой, – лихо соврал приятель. – Как определить родство? – Просто спросите у женщины: вы Анжелика Заикина? – предложила девушка. Коробков опустил глаза. – Ну… не всякий ответит… Полина заморгала, потом прикрыла рукой рот. – Ой! Думаете, моя мама умерла? – Пока мы ничего не знаем, – откровенно призналась я, – но этого исключать нельзя. Она сдала дочь в интернат, не навещала ее. Это странно. – Она меня всегда не очень любила, – перебила меня Полина. Мне вдруг стало очень жаль нашу клиентку. – В подростковом возрасте дети часто воспринимают обостренно слова и действия взрослых. Мать, думая о будущем девочки, велит ей хорошо учиться, а та убегает из дома, потому что решила: ее не любят, вечно ругают. Полина подняла на меня тяжелый взгляд. – Полагаете, что мать, которая обожает ребенка, оставит его в интернате? – Вы же сами объяснили нам, что она была очень напугана, – напомнил Димон. – Лика полагала, что и ей, и дочке могут навредить какие-то люди, поэтому она вас хорошо спрятала. – Столько лет прошло, – печально произнесла Полина, – а мама так и не объявилась. Димон кивнул. – Верно. Но благодаря Анжелике у вас сейчас две квартиры. Апартаменты, где вы жили с родителями, и однокомнатная квартира, она расположена… – Вот уж богатство, – скривилась Правкина, – окна смотрят на третье транспортное кольцо. Даже самые современные рамы не помогают от шума спрятаться. Коробков исподлобья посмотрел на девушку. – Но в Москве любые квадратные метры на вес золота. Жилье, о котором идет речь, – это квартира, в которой Анжелика обитала до брака с Петром. Вы в курсе, что ваша мама воспитывалась бабушкой? Ее родители погибли, когда девочке исполнилось три года. – Знаю, – отмахнулась Правкина, – во дворе до сих пор есть тетка, которая при виде меня начинает причитать: «Ой, Полечка, ой, как твоя мама в детстве мыкалась, ой, она сиротинушка, ой, бедная, ой, мы с ней были лучшие подружки в школе». И дальше, как по нотам выводит. – Как ее зовут? – хором спросили мы с Димоном. – Зина, – ответила Полина, – фамилия Асина. Только она врет. – О чем? – уточнил Коробков. Полина дернула плечом. – Я вообще про ту квартиру до одиннадцати лет не слышала никогда. И про мамино детство ничего не знала. Она говорила, что ее родители попали в авиакатастрофу, когда она училась на втором курсе. Это все. Мне в голову не приходило спросить: «Где ты жила до свадьбы с папой?» И вдруг… Полина осеклась. – Зачем я все это рассказываю? К моему отцу эта история ни малейшего отношения не имеет. – Нам важна любая информация, – возразила я, – никогда не знаешь, что пригодиться может. Правкина опустила голову. – Мне, наверное, лет одиннадцать, может, чуть меньше было. Отец, как всегда, на работе был. Я его редко видела. Мама тоже без дела не сидела. Когда я из школы приходила, в квартире никого не было. Часто даже и обеда нет. Мне в обязанность вменялось почистить картошку на ужин. Мать готовкой не заморачивалась. Сосиски, сардельки, колбаса, макароны. На завтрак каша из пакетика, кипятком развели, и вперед. Напитки все растворимые, чай всегда в пакетике. «Я родилась на свет не для того, чтобы домашней хозяйкой стать, – так мать говорила, – хочу реализовать свой творческий потенциал». Чем она занималась, понятия не имею, вроде работала гримером. – Кем? – изумился Димон. – В анкете Петра другие сведения. – Странная наивность для человека, который в таком месте служит, – развеселилась Полина. – Баба оформлена в библиотеке, а на самом деле туалеты на вокзале моет. Про такое не слышали? Мать с утра до ночи сидела в театре. Я удивилась не меньше Коробкова. – В каком? Полина скорчила гримасу. – Не спрашивайте ничего про название, я его не знаю. Анжелика актеров гримировала, сама вроде какие-то роли исполняла, мне никогда ничего не рассказывала. А с папой они как посторонние жили. Почти не разговаривали нормально. Отец что-то скажет, мать ему нахамит, папа ей ответит. И пошел лай! Полина умолкла, потом продолжила: – Они уезжали на работу порознь, возвращались тоже не вместе. Всегда мрачные были дома. Мы никогда никуда не ходили. Театр, цирк, кино, кафе-мороженое – все мимо. На Новый год елку не ставили, гостей не собирали. Дома плохо всегда было, тяжело, что-то прямо давило. Сейчас я понимаю, что они друг друга ненавидели. Зачем тогда поженились? Почему не развелись? За фигом им дочь сдалась? Я что от отца, что от матери только упреки слышала. Правкина опять сделала паузу, вздохнула и начала водить пальцем по столу. – День, когда я про однушку узнала, был необычным. Вернулась я домой из школы, отец звонит: – Полина, мама заболела, ее положили в клинику, не волнуйся, ничего страшного, аппендицит. Через пару дней дома окажется. Не побоишься одна до вечера посидеть? Мне так смешно стало. – Папа, я всегда сижу одна до вашего прихода. Отец вдруг сказал: – Приеду около одиннадцати, привезу тебе пирожное. О! Никогда такого не случалось. У нас в семье подарок ребенку только на день рождения доставался, всегда полезный: туфли, платье. Я телик включила, мультики смотрю, опять телефон зазвонил, номер неизвестный. Но я трубку взяла. Женский голос, визгливый, потребовал Анжелику. Я ответила: – Мама на работе. Не стала постороннему человеку про больницу сообщать. Тетка начала кричать: – Нас из вашей квартиры заливает! Я ничего не поняла, кроме того, что на кого-то вода капает, и ответила: – Сейчас проверю. – Давай быстрее, – велела незнакомка. Я все комнаты обошла, под батареями руками пошарила, в кухне, в ванной под раковинами проверила, бачок от унитаза осмотрела. Везде сухо. Спустилась на этаж ниже, позвонила в дверь, открыл мужчина на костылях. Я ему давай объяснять: