– Мне сказали про потоп, но у нас все в порядке, можете подняться сами проверить. Дядька очень удивился. – Деточка, я тебя не беспокоил. Я ему объяснять стала: – Не вы, я с тетенькой разговаривала. А он в ответ: – Я один дома, видишь, ногу сломал. Жена на работе. Ты что-то путаешь. Я домой вернулась, а там телефон разрывается, на проводе вновь та тетка с воплем. Глава 23 Я очень внимательно слушала Полину, а та подробно рассказывала о том, что случилось примерно за год до того, как ее отдали в интернат. Женщина, которая трезвонила в квартиру Заикиных, сообразила, что ребенок понятия не имеет о жилье, принадлежавшем Анжелике, и, перестав орать, объяснила: – Девочка, я живу под однушкой, которая принадлежит твоей маме. В ванной с потолка у меня капает вода. Жильцы, что там жили, вчера съехали, может, кран не закрыли. Анжелике придется оплачивать ремонт, это дорого. Найди родителей. Срочно. – Мама в больнице, – решила озвучить правду Полина, – папа на работе, он поздно приходит. – Позвони отцу на службу, – не отставала женщина, – скажи ему: у Зинаиды Михайловны потоп. У Асиной! Из двенадцатой квартиры. – Не знаю папин рабочий телефон, – растерялась Поля, – мамин тоже. – Обалдеть! – в сердцах воскликнула тетка. – Где отец служит? – Он… ну… преподает, – без особой уверенности ответила девочка. – Где? – повторила Зинаида Михайловна. – А мама в каком учреждении работает? Полина молчала. – Сколько тебе лет? – вдруг поинтересовалась Асина. Вот на этот вопрос у Полины был ответ: – Одиннадцать. – И ты понятия не имеешь, где родители деньги зарабатывают? – начала злиться тетка. – Он кого-то учит, – прошептала Полина. – М-м-м, – простонали из трубки, – придется тебе взять ключи и ехать ко мне. В противном случае, несмотря на то что мы с Ликой учились в одном классе, ей придется сделать ремонт во всех помещениях, которые пострадают от воды. Поняла? – Да, – еле слышно подтвердила девочка. Далее диалог стал еще напряженнее. – Хватай ключи и бегом ко мне. – Не знаю, где они. – Скорей всего в шкафу, там, где деньги. – Не знаю, где у мамы сбережения. – Вот те на! Неужели никогда руку в коробочку не запускала, на мороженое не тырила? – Нет. Мама не разрешает мне самой ничего покупать. – Экая ты правильная. Открой гардероб, где родители держат свои вещи, и поройся на полках. Если там не найдешь ключ, поройся в секретере в «стенке», в письменном столе. Да поживей! Представь, как Анжелика тебя отругает, когда узнает, что ты палец о палец не ударила, когда соседка о потопе сообщила. Перезвоню через десять минут. – Мне запрещено в спальню заходить, – пояснила Полина, – комната взрослых только для взрослых. – Иди! Объясню Лике, что я тебе велела. Знаешь, сколько денег придется выложить за материалы, работу мастеров? Тебя за глупость лишат всех подарков на месяц. – Мне их один раз в году дарят, – вздохнула Полина. – Если в доме пожар, горит кухня, а мама с папой в спальне и ничего не знают, ты к ним в комнату не пойдешь? У Полины, которую воспитывали в системе жестких запретов, мозг закипел. Девочка попыталась решить непростое уравнение. Входить в спальню к старшим нельзя никогда. Но в доме пожар, родители сгорят. – Ну… наверное, пойду, – промямлила она, – пусть потом сердятся, главное, я спасу их. – А сейчас сбережешь семейные деньги, – заорала Зина, – надоело дуру упрашивать! Одиннадцать лет балде, замуж скоро выходить, а ведешь себя как младенец. А ну, пошла искать ключ! Поскольку родители чаще всего беседовали с Полей в приказном тоне, у нее сработал автопилот. Поля кинулась на запретную территорию, распахнула шкаф и увидела на средней полке две жестяные коробки из-под индийского чая. В одной лежали лекарства, во второй деньги и ключ с брелоком: трехголовый пес черного цвета. Не успела Полина взять его в руки, как опять позвонила Зинаида. Не стоит сейчас живописать, как Поля добиралась в неизвестный ей район. Хорошо, что у нее был единый проездной. Соседка оказалась права. В ванной в раковине отверстие слива закрывала пробка, а из крана, который плохо завернули, лилась тонкая струйка воды, стекая на пол… Полина замолчала. – Вас отругали? – с сочувствием спросила я. – Когда мама вернулась домой из больницы, она пообещала мне: сейчас ремня получишь, какое право имела рыться в шкафу, да еще ехать не пойми куда! Но папа увел ее в спальню, они там долго орали друг на друга, потом позвали меня. Отец объяснил, что родители Анжелики погибли. Сиротку воспитывала бабушка, которая жила в квартире, куда я ездила. Теперь однушка принадлежит маме, она ее сдает. Зинаида жадина и врунья, не следовало ей подчиняться. Наказывать меня не станут, потому что я хотели спасти семейный кошелек. Но если еще раз что-то подобное вытворю, меня сдадут в детдом. Глупая девочка – позор семьи. Маме с папой такая не нужна. Полина замолчала. Димон посмотрел на меня, я сказала: – Теперь вы эту квартиру сдаете. – Да, – подтвердила собеседница, – сама живу в той, где когда-то обитала с родителями. – Верно, – вновь подключился к беседе Коробков, – вы там прописаны. Однушку вам мать подарила. Коробков на мгновение замолчал, а я поняла, что за мысль появилась в его голове. Если жилье оформлено в дар, значит, побег не спонтанный, он готовился заранее. И почему я раньше до этого не додумалась? Ясно же, что новые документы быстро не сделаешь, ребенка в непростой интернат за пару часов не определишь. Я уставилась на Полину. – Сколько времени вы жили в чужой квартире после того, как ушли из родного гнезда? Правкина схватилась за стакан с водой. – Один день и ночь. Потом мама отвезла меня в приют. – Не помните, где располагалось временное пристанище? – не отставала я. – Название улицы? Станция метро? Как вы туда добирались? На такси? Автобусе? Троллейбусе? Подземке? Полина сделала несколько судорожных глотков. – Сначала пешком, потом на метро. Но я не помню станцию, на которой мы вышли. Очень долго ехали, сделали пять, шесть пересадок. Квартира была чистая, но похожа на гостиницу. Я была очень напугана, просто очень. – Хорошо, – кивнула я. – Вы туда добрались. Дальше что? Полина удивилась: – Ничего. Там была еда, стаканы пластиковые, в них кипяток наливали и суп. Чай еще. Телевизора нет, радио тоже. Мать велела мне сидеть тихо. Ну я и сидела. – Мама ушла? – предположила я. – Нет, – ответила Полина, – она книгу какую-то читала, с собой ее привезла. День прошел, вечером в квартиру позвонили. Мать с кем-то поговорила. Утром она меня в интернат отдала. – Как это происходило? – поинтересовалась я. Полина заморгала.