— Вынужден признать, что не имею ни малейшего понятия. Платье, лошадь со звездочкой на лбу, время исчезновения — все это указывает на госпожу Ку. Однако, исходя из сказанного о ней отцом и братом, у меня сложилось довольно ясное представление о ее нраве. Связь с этим шельмецом Фань Чуном до или после замужества просто не в ее характере. Далее, несмотря на чудовищный эгоизм ученого господина Цзао, я все же не считаю естественным его предельное равнодушие к судьбе дочери. Не могу избавиться от мысли, что убитая женщина вовсе не госпожа Ку, и отец ее знает об этом. — С другой стороны, — подал голос старшина, — она озаботилась тем, чтобы Бэй и его дочь не видели ее лица. Это позволяет заподозрить, что это была как раз госпожа Ку, не желавшая, чтобы ее узнали. Ее брат часто гулял в полях вместе со своей сестрой, поэтому можно предположить, что Бэй и его дочь вполне могли видеть ее. — Все правильно, — вздохнул судья Ди. — А так как Бэй увидел ее только с залитым кровью лицом, он не узнал ее после убийства — даже если это действительно была госпожа Ку. Ну, а что касается того монаха, после полуденной трапезы я отправлюсь в храм Белого облака и постараюсь что-нибудь о нем разузнать. Вели стражникам подготовить мой церемониальный паланкин, старшина. Ты, Цзяо Тай, возьми Ма Жупа и попробуйте отыскать и задержать этого А Квана. Вчера вам так хотелось схватить для меня какого-нибудь опасного головореза — вам выпала такая возможность! А пока ищете, осмотрите заодно и заброшенный храм. Не удивлюсь, если убитую женщину схоронили именно там: похитивший тело не мог уйти далеко. — Мы найдем вам А Квана, ваша честь! — самоуверенно заявил Цзяо Тай и направился к выходу. Вошел писец с полуденным рисом для судьи Ди. Только он взял палочки для еды, как вновь появился Цзяо Тай. — Только что, проходя мимо тюрьмы, я случайно заглянул в камеру, где мы временно держим трупы. У тела Фань Чуна сидит Тан и держит его руку в своей. По лицу его текут слезы. Мне кажется, именно это имел в виду хозяин харчевни, когда намекал на странности Тана. Душераздирающая картина, ваша честь, вам лучше этого не видеть. И снова вышел из кабинета. Глава 11 СУДЬЯ НАНОСИТ ВИЗИТ НАСТОЯТЕЛЮ БУДДИЙСКОГО МОНАСТЫРЯ; ОБЕД В ПОРТУ Судья молчал всю дорогу до восточных ворот. Лишь когда его паланкин по Радужному мосту переносили через протоку, он обратился к Хуну, похвалив открывшийся вид на храм Белого облака. Его мраморные белые ворота и голубые черепичные крыши прекрасно сочетались с зеленью горного склона. Паланкин подняли по широким мраморным ступеням. Носильщики поставили его в первом дворе, окруженном открытой галереей. Судья Ди вручил свою большую красную визитную карточку встречавшему их старому монаху. — Настоятель как раз заканчивает дневную молитву, — сообщил тот. Он провел их еще тремя дворами, каждый из которых располагался все выше по склону и соединялся со следующим мраморной лестницей с великолепной резьбой. В глубине четвертого двора судья Ди увидел крутые ступени, ведущие к длинной узкой террасе, вырубленной прямо в заросшей мхом скале. Он услышал журчание воды. — Там родник? — спросил судья. — Именно так, ваша честь, — ответил монах. — Он забил из лежащей ниже скалы четыреста лет назад, когда в этом месте святому основателю монастыря явилась священная статуя Грядущего Будды. Статуя находится в часовне на той стороне расселины. Теперь судья заметил между террасой и высокой скалой расселину шириной в пять чи[6]. Деревянный мостик в три доски вел к большой пещере. Судья Ди ступил на мостик и заглянул в глубокую расщелину. Тридцатью чи ниже из трещины в скале извергался бурный поток, бегущий по острым камням. Оттуда веяло живительной прохладой. В пещере за мостиком он разглядел золотую решетку, а за ней — красную шелковую занавесь. Она, несомненно, скрывала главную святыню этого места: часовню статуи Грядущего Будды. — Покои настоятеля в конце террасы, — сообщил старый монах. Он повел их к маленькому строению с изящно изогнутой крышей, приютившемуся в тени вековых деревьев. Скрывшись внутри, он вскоре показался снова и предложил судье войти. Старшина Хун остался ждать их на холодной каменной скамье. Всю заднюю часть комнаты занимало великолепное ложе резного черного дерева, усеянное красными шелковыми подушками. В центре него восседал, скрестив ноги, маленький толстячок в просторном халате из жесткой золотой парчи. Он склонил свою круглую, полностью обритую голову и жестом предложил судье занять стоящее перед ложем большое резное кресло. Настоятель развернулся и почтительно водрузил визитную карточку судьи на маленький алтарь в нише за ложем. Вся остальная стена была завешена плотными шелковыми занавесями с вышитыми на них сценами из жизни Будды. Комната была пропитана густым ароматом каких-то экзотических благовоний. Старый монах поставил у кресла судьи маленький чайный столик резного палисандра и налил ему чашку душистого чая. Настоятель подождал, пока судья сделает первый глоток, и заговорил неожиданно густым раскатистым голосом: — Ничтожный монах завтра собирался сам явиться в судебную управу, дабы засвидетельствовать свое почтение. Меня поистине смущает, что ваша честь опередили меня. Сей монах недостоин подобного знака внимания. Большие дружелюбные глаза уставились прямо на судью. Хотя судья Ди, будучи непреклонным конфуцианцем, не питал излишних симпатий к буддийскому вероисповеданию, он вынужден был признать, что маленький монах — личность весьма примечательная и держится с большим достоинством. Он произнес несколько вежливых фраз о красоте и величии этого храма. Настоятель поднял короткую пухлую руку. — Все это лишь по милости Грядущего Будды, — сказал он. — Минуло четыре столетия, как он соблаговолил явиться в этот мир в виде сандалового изваяния высотой более пяти чи: он застыл, скрестив ноги, и медитирует. Наш святой основатель обнаружил его в пещере, и поэтому именно здесь был воздвигнут храм Белого облака как духовный оплот восточной части нашей империи и место паломничества окрестных мореходов. Янтарные бусины четок настоятеля скользнули между пальцами, когда он чуть слышно начал молиться. Затем он продолжил: — Я собирался пригласить ваше превосходительство почтить своим присутствием церемонию, которая вскоре состоится в этой скромной обители. — Почту за честь, — поклонился судья Ди. — Что же это за церемония? — Благочестивый господин Ку Менпин, — пустился в объяснения настоятель, — попросил разрешения заказать копию этого священного изваяния, дабы пожертвовать ее храму Белой лошади, главному буддийскому храму, расположенному в столице империи. Он не посчитался с расходами для осуществления этого великодушного намерения и нанял мастера Фана, лучшего буддийского ваятеля нашей провинции Шаньдун, дабы тот здесь, в храме, зарисовал и произвел самые тщательные замеры священного изваяния. После чего мастер Фан три недели работал в особняке господина Ку, ваяя на основе своих записок и зарисовок кедровую копию. Все это время господин Ку обходился с мастером Фаном как с самым дорогим гостем, а когда работа была закончена, он устроил великолепное пиршество, где мастер Фан восседал на самом почетном месте. Сегодня утром господин Ку переправил в храм кедровое изваяние в прекрасном палисандровом футляре. Настоятель кивнул с довольной улыбкой; несомненно, все это было для него чрезвычайно важно. — Как только будет определен благоприятный день для этого радостного события, копия изваяния будет торжественно освящена в этом храме. Комендант крепости получил разрешение выделить воинский эскорт для сопровождения статуи в столицу. Я не премину заблаговременно сообщить вашему превосходительству, как только будет определен день и час церемонии освящения. — Вычисления только что закончены, досточтимый, — раздался звучный голос из-за спины судьи. — Время наступит завтра вечером, сразу после второй ночной стражи. Вперед шагнул высокий сухощавый монах. Настоятель представил его как Хунпена, своего заместителя. — Ведь это вы опознали сегодня утром покойного монаха? — спросил судья Ди. Заместитель настоятеля степенно склонил голову. — Для всех нас непостижимая загадка, что позвало нашего раздатчика милостыни Цзыхая в столь отдаленное место и в столь неурочный час. Разве что кто-то из окрестных крестьян воззвал к нему о милосердии, а по дороге его подстерегли разбойники. Но я полагаю, что ваша честь уже напали на след? Неторопливо пощипывая бакенбарды, судья ответил: — Мы думаем, что некое третье лицо, пока неизвестное, хотело любой ценой не допустить, чтобы убитая женщина была опознана. Когда он увидел проходящего мимо раздатчика милостыни, то решил отнять у него монашеское одеяние, чтобы завернуть труп женщины. Вам ведь известно, что монаха нашли в одном исподнем. Я допускаю, что завязалась драка, и Цзыхай внезапно скончался от разрыва сердца. Хунпен кивнул, а потом спросил: — Ваша честь нашли рядом с ним его посох? Судья Ди на мгновение задумался и коротко ответил: — Нет. И тут же он вспомнил о некоем весьма любопытном факте. Когда ученый господин Цзао повстречался судье в шелковичных зарослях, руки его были пусты. А вот когда судья догнал его на обратном пути, тот раздвигал ветки длинным посохом. — Воспользуюсь случаем, — продолжал Хун-пен, — чтобы доложить вашей чести, что прошлой ночью в храм проникли трое грабителей. Монах-привратник случайно заметил их, когда они перелезали через стену и убегали. Но к тому времени, как он поднял тревогу, они, к сожалению, уже скрылись в лесу. — Я немедленно займусь этим делом, — сказал судья. — Сможет ли монах описать грабителей? — В темноте он много не увидел, — ответил Хунпен, — но говорит, что все трое были высокие, а у одного была жидкая всклокоченная бородка. — Было бы лучше, окажись монах более внимательным наблюдателем, — с неудовольствием проговорил судья. — Они украли что-либо ценное? — Не зная, как тут все расположено, они обыскали только ритуальный зал и нашли там лишь несколько гробов. — Какая удача, — заметил судья и обратился к настоятелю: — Почту за честь посетить храм завтра ночью в указанный час. Он встал и откланялся. Хунпен и старый монах проводили его и старшину до паланкина. Когда их переносили через Радужный мост, судья Ди сказал Хуну: — Вряд ли нам стоит ожидать Ма Жуна и Цзяо Тая раньше наступления сумерек. Давай-ка пока осмотрим верфь и пристань за северными воротами. Хун отдал приказ носильщикам, и те двинулись по второй торговой улице на север. За северными воротами кипела работа. На верфи глазам их предстал ряд судов, поддерживаемых толстыми деревянными распорками. Вокруг сновали многочисленные рабочие в одних набедренных повязках. В воздухе стоял незатихающий гул отдаваемых приказов и стук молотков. Судья прежде никогда не был на верфи. Пробираясь с Хуном сквозь толпу он с интересом оглядывался по сторонам. В дальней части площадки на боку лежала большая джонка. Шестеро рабочих разжигали под ней огонь. Рядом с джонкой Ку Менпин и его управляющий Ким Сан обсуждали что-то с десятником. Завидев судью и Хуна, Ку поспешно отпустил десятника и, прихрамывая, направился к ним. Судья Ди полюбопытствовал, чем заняты рабочие. — Это одна из моих самых больших океанских джонок, — начал объяснять Ку. — Сейчас ее накренили, чтобы выжечь водоросли и рачков, прилепляющихся к днищу, отчего судно теряет в скорости. Потом они отскоблят и переконопатят все борта ниже ватерлинии. Судья хотел было подойти поближе, чтобы разглядеть все в подробностях, но Ку положил руку ему на плечо: — Не приближайтесь, ваша честь! Несколько лет назад от жара лопнула поперечная балка и повредила мне правую ногу. Кость срослась неправильно, поэтому я и не расстаюсь с этой тростью. — Превосходная вещь, — оценил трость судья. — Этот пестрый южный бамбук встречается нечасто. — Совершенно верно, — расцвел Ку. — Его отличает особый блеск. Но этот вид бамбука слишком тонок для трости, поэтому пришлось соединить два стебля. — Понизив голос, он продолжил: — Я был на заседании, и меня глубоко взволновали сделанные вашей честью разоблачения. Совершенное моей женой просто чудовищно, позор на меня и весь мой род! — Не стоит делать поспешных выводов, — заметил судья Ди. — Я намеренно подчеркнул, что личность женщины пока не установлена. — Я высоко оценил тактичность вашей чести, — поспешно произнес Ку, искоса поглядывая на Ким Сана и старшину Хуна. — Вы узнаете этот платок? — спросил судья. Ку беглым взглядом окинул шелковую тряпицу, которую достал из рукава судья Ди.