– Начнем с меня, – сказала она. – Я выбираю правду. Она остерегалась того, что может пожелать юный лорд. Лучше было начать с правды. Если повезет, то он, играя впервые, спросит о чем-то простом и неважном. Про ее любимый цвет или лакомство. Глаза лорда Хендерсона прощупывали ее. Рот растянулся в хищной улыбке. Уверенность Садимы пошатнулась. – В таком случае вот про что я хочу знать правду, – сказал он. – Какой вопрос вы бы меньше всего хотели услышать от меня в следующий ход? Великолепно. Садиме попался один из тех хитрецов, которые, когда им предлагают исполнить желание, просят еще желаний. Правила она уже озвучила. Отступать поздно. Она произвела смотр своих потаенных секретов, которые ей не хотелось бы открывать юноше благородных кровей. – Я бы не хотела, чтобы вы спрашивали меня, как я провожу здесь ночи и что делаю в постели, – проговорила она тихо, на одном дыхании. Глаза у лорда сверкнули. – Теперь вы, – тут же буркнула Садима. – Что выбираете: правду или желание? – Желание. Это, разумеется, совершенно не входило в ее планы. Садима многое хотела бы узнать про замок, про второе испытание, да и про первое тоже. Словом, на языке у нее крутилось множество разных вопросов. Но что за желание могла она загадать лорду? – Я желаю, чтобы вы показали мне свою комнату, – сказала она. Лорд Хендерсон, казалось, удивился. Но тут же жестом пригласил ее следовать за собой. Они поднялись на самый верхний этаж. Лорд направился к лестнице, ведущей на чердак. Садима сама не знала, чего она ждала. Может, еще одну странную кровать. Или подсказку, приоткрывающую тайну лорда Хендерсона, что-то вроде его стареющего портрета или стены, утыканной соединенными меж собою записками, слагающими хитроумный план мирового господства. Комната лорда оказалась просторной, обшитой деревом мансардой, проще и уютнее всего остального замка, потому что в ней не было ни лепнины, ни мраморных плит, ни золотых дверных ручек. А еще она была самой обжитой и неприбранной. Здесь царил дух чердаков, убежищ под самой крышей, куда не добирается будничная суета дома и куда мы сбегаем, чтобы побыть в одиночестве, сочиняя всякие истории. В замке, полном неслыханной роскоши, лорд решил обосноваться именно на чердаке. Садима тихонько вошла внутрь, с любопытством вглядываясь в приоткрывшуюся ей внутреннюю жизнь хозяина замка. Лорд Хендерсон закинул одеялом незаправленную кровать. Пинком отправил под шкаф валявшуюся на полу нижнюю рубашку. Подбежал к столу, сгреб разбросанные листки, которые тут же приземлились в первый попавшийся ящик. Однако Садима успела заметить на стуле еще один интимный предмет гардероба. А на полу – чашку рядом со стопкой книг. Как видно, лорд иногда читает, сидя прямо на досках пола. Над письменным столом к стене были приколоты изображения разных частей тела из анатомического атласа. – Вас интересует человеческое тело? – Анатомия, да. Тело – поразительный механизм. Он приблизился к ней. – Взять, к примеру, мышцы. Позволите вашу руку? Садима медленно протянула ее запястьем вверх. Адриан Хендерсон взял ее руку, улыбнувшись. Он расстегнул манжет и закатал рукав, открывая предплечье и бицепс. – Musculus на латыни означает «маленькая мышь». Потому что округлой и вытянутой с одной стороны формой мышца напоминает мышь. Он осторожно согнул в локте руку Садимы. Руки у нее были крепкие, привыкшие таскать тяжести. Под кожей обозначилась круглая мышца. Лорд Хендерсон провел пальцем по мышиной спине. Увидев, что Садима смутилась, он остановился. – Кажется, ваша очередь: правда или желание? – сказал он. Если выбрать правду, вопрос про ее ночи в замке у лорда уже наготове. Она выбрала желание, надеясь, что оно не окажется еще опаснее. Он наклонился к ней. Садима забрала обратно свою руку, освободив запястье от пальцев лорда. Опустила рукав и глаза. Малое пространство между ними вдруг сделалось плотным. Садима не отрывала глаз от пола. Она видела ноги лорда. Он стоял на самой границе: тела их не соприкасались, но вздохни Садима поглубже, и они коснулись бы друг друга. Мысль ее заметалась. А если он попросит поцеловать его? Или раздеться? Она прекратит игру, вот и все. Нечего паниковать. Адриан Хендерсон приподнял ей голову, тронув за подбородок. – Вот вам мое желание. Я желаю, чтобы вы перестали вести себя как служанка. Разъясню. Это значит – смотреть мне в глаза, называть Адрианом, держаться естественно, а не стоять навытяжку, и разговаривать со мной так, как вы говорите со своими близкими. – Да, мил… Пальцы на ее подбородке сжались. Садима осеклась. В глазах ее сверкнуло раздражение. – Ладно, – сказала она. Так и быть, сделает вид, будто забыла, что она горничная и разговаривает с лордом. Будет изображать, что они заодно. А насчет имени – достаточно просто никак его не называть. Лорд Хендерсон поклонился и отступил на шаг. Садима перевела дух. – Ваш черед: правда или желание? – сказала она. – Желание. Опять! Если игра пойдет так и дальше, он никогда не удостоит ее искреннего ответа ни на один вопрос. Ну ладно: она тоже может играть как он. – Я желаю, чтобы в следующий ход вы выбрали правду, – сказала Садима. Лорд Хендерсон улыбнулся. – Договорились. Теперь вы: правда или желание? – спросил он. – Желание, – решила Садима. – Я хочу, чтобы вы позволили мне не выбирать правду в мой ход, – сказал лорд Хендерсон. Тупик. Каждый усвоил правила и сообразил, как их повернуть в свою пользу. – Остановимся на этом, – сказала Садима. – Было увлекательно, спасибо. Не хотите ли… Он не кончил вопроса. И оглянулся, как будто услышал что-то вдали. Лицо его замкнулось. – Я должен вас оставить. Он вышел из комнаты. Садима помедлила. Он бросил ее одну. Ей хотелось задержаться на минуту, порыться тихонько, поискать ответы, которых она не добилась от него. Но другое любопытство взяло верх: Садима пошла за ним следом. Бесшумно, словно выслеживала дичь. Лорд Хендерсон спустился на нижний этаж. Здесь Садима и сама уловила шум, который, вероятно, его встревожил. Однако услышать его с чердака было невозможно. Лорд Хендерсон бросился на веранду. Садима заглянула в оставленную им щелку. Одна из створок больших стеклянных дверей, ведущих в парк, была распахнута, и в нее хлестал дождь. Ветер врывался внутрь, рыча с поразительной силой. Казалось, дверной проем – это пасть, изрыгающая гнев. Дворецкий тщетно налегал на створку. Лорд Хендерсон бросился ему на подмогу. Вдвоем им удалось закрыть дверь. Садима улизнула. Она пересекла холл и выбежала в парк через другую дверь. Снаружи вяло сыпалась морось. Ветра не было вовсе. В окно она заметила лорда Хендерсона: он стоял один на летней веранде. И тихонько гладил дверную раму, будто успокаивал ее. «А вдруг лорд – это просто роль?» – неожиданно подумала Садима. И стала повторять про себя: «Лорд – роль», – пока не заметила, что фраза замкнулась кольцом и в обе стороны читается одинаково. Не значит ли это, что она угадала правильно? У стен есть уши В полдень столовая была вновь пуста. По тому, как дворецкий ставил на стол один, а не два бокала, Садима догадалась, что он доволен. Ее же отсутствие лорда ничуть не озаботило. Она думала не о лорде, а о его замке. Дворецкий, полагавший себя знатоком юных семнадцатилетних девиц, ни за что бы об этом не догадался. Он смотрел, как Садима спешно доедает обед, как она выбежала из столовой, и воображал, что девушка ищет уединения, чтобы справиться с обидой или обдумать новые уловки для соблазнения лорда Хендерсона. А Садима тем временем встала, подбоченясь, посреди главного холла и принялась всматриваться, вслушиваться, внюхиваться, всем своим существом силясь понять. Садима умела читать по лицам господ, угадывать усталость и раздражение даже под слоем белил и вежливой улыбкой. Теперь с такой же пристальностью она вглядывалась в замок. Ей показалось, что он рассержен. Конечно, глупая мысль. Но Садима решила на время отложить ум в сторонку. И страхи тоже. Она двинулась навстречу сквозняку, чтобы выйти к источнику сочащегося сквозь стены гневного рычания, которое она улавливала. Ноги привели ее в комнату над спальней, куда она впервые пришла с Мэй, думая отыскать тайный люк в полу. У порога сидела кошка. Как будто ждала ее. Садима постаралась не показать, что ей не по себе. Она протянула к кошке руку. Но та, вместо того чтобы вытянуть морду и обнюхать ее или отпрянуть, с бесконечным презрением посмотрела ей прямо в глаза. Садима с раздражением убрала руку и вошла в комнату. Она осмотрела стулья, консоль, секретер – чистые, аккуратно расставленные и натертые воском, никогда никому не служившие. Кошка следила за каждым ее движением. Садима подошла к камину, на котором стояло позолоченное яйцо в оправе с драгоценными камнями. Она уже видела такие яйца и знала, что они открываются. Подобные бессмысленные, но дорогие безделушки обожали ее хозяйки. Что-то подсказало Садиме обернуться. На прежнем месте кошки не было. Она сидела совсем рядом, на секретере, присогнув задние лапы и готовясь прыгнуть. Не сводя с нее глаз, Садима потянулась к шкатулке-яйцу. Кошка подобралась, будто решив наброситься прежде, чем она ее откроет. Садима молниеносно схватила шкатулку и отбежала. Кошка угрожающе зарычала.