– Не знаю я, – уклончиво ответила Беляна и выпорхнула из медвежьих объятий казака. Да так быстро, что тот удивился и не смог скрыть изумления. – Нельзя тебе уходить, – хмурился дальше Сашко. – Так надо… – Нельзя! – категоричен казак. С себя скинул. Сел. Подозревают ее? Тогда точно немедленно бежать нужно Мужики суровые, не то что этот телок. Но и этого успокоить нужно. Беляна ноги поджала, сжалась в комок, посмотрела снизу собакой побитой. Сашко проняло. Оттаял. Погладил. – Не бойся меня. Пойми, теперь ты со мной, и я без тебя не могу. Бери меня с собой. А? Вдвоем веселее. Беляна заскулила, сжимаясь еще больше. – Ну чего ты? Чего? Ну, не плачь. Девушка подняла зареванное лицо. – Я с мамкой хочу попрощаться. Понимаешь? – Понимаю, – примирительно сказал Сашко, кивая. – Хорошее дело. Я рядом буду. У хаты постерегу. Как тебе такое? Беляна слабо мотнула головой, не соглашаясь и принимая что-то для себя. Сашко наклонился. Осторожно руками взял голову. Расцеловал. Посмотрел в очи черные. Не увидел в них слез. – Пора, – прошептала Беляна, не решаясь вырваться. Сашко еще раз внимательно посмотрел на нее и тоже сказал: – Ну пора так пора. Что-то опять задумал, может, проследить хочет? Ускользну, дай только шагов на двадцать отойти. 7. По следам всю правду не узнаешь Ночью Григорий Молибога толкнул в плечо сотника. Руку не убрал, смотря куда-то в темноту. Потом кивнул, предлагая подняться. Отошли от лежанок. – Что? – спросил, чуть шевеля губами сотник. – Ушел Сашко, – ответил казак и показал в сторону пустой лежанки, – и девка его переодетая ушла. Билый сразу все понял, проснулся окончательно. Уши потер, сказал уверенно, без всяких вопросов: – Догоним. Грицко кивнул. Понятно, что догонят. Времени не много упустили, не должны далеко уйти. Микола подхватил винтовку и заскользил вслед за товарищем. Шли волчьим скоком: два быстрых, один короткий. Так не устаешь и хоть до России можешь дойти. Стараясь не шуметь, поднимались в гору. Изредка останавливались, слушая ночь. Беглецы определенно прошли сквозь секреты: никто не поднял тревоги. – Не пойму, – Грицко сказал, опускаясь на колени, чтоб лучше рассмотреть следы. – Разделились, что ли? Сашко верхом ушел. По тропе ускакал. Она дальше в горы пошла. Ну что? Разделяться будем? Кому-то вниз идти. Кому-то дальше карабкаться. Что решаешь? – Нет. Пойдем за Сашко. Они должны встретиться внизу. Место должно быть у них потаенное, – принял решение сотник. Грицко передернул плечами. – Может быть. – Конь один. Далеко не уйдут. – Да зачем это Сашко надо, – в сердцах пробормотал казак. – Одна дурь в голове! – Перехватим – узнаем! – У речки встречаются. Их место. Там следы будем искать. Сашко напрямик пошел, через секреты. Девка через горы. Скоро достанем. В этот раз они ошиблись. Никого не нашли, как ни рыскали. Ни конных, ни пеших следов на росистой траве не обнаружили, только сами до колен промокли. Сели у тропы на камень. Тяжело было говорить, но товарищ признался: – До шляха след четкий, дальше идет в сторону села. Не могу понять. Что он, один ушел? Не останавливался даже нигде. Что думаешь? Сотник пожал плечом. – Отдышимся, пойдем вдоль реки дальше, а с утра ближние склоны прочешем. Сложно спрятаться от тех, кто всю жизнь кого-то ищет. Даже если умеючи. – Не вовремя, – вздохнул Грицко. Атаман кивнул, соглашаясь. – Думаю, к реке она дальше вышла. Там и ждет ее Сашко. И снова Грицко не понравилось, однако возражать не стал. Отдышались. Пошли неспешно, ища малейшие зацепки, читая следы, слушая ночь. Спуск, подъем, опять спуск. – Что с ним делать, ума не приложу. Не пороть же его! Воин справный, в бою как на тебя могу положиться, не жадный, за дуван не трясется, но как только сшибка закончилась, мы еще сброю чистим-точим, а он уже у бабы какой в ближайшем селе, и всех любит! А главное, они его привечают – и молодые девчата, и бабы тертые. Я-то думал, оторву хлопчика от вдовьей юбки, мир увидит. А он кроме юбок не желает ничего видеть. Что скажешь, а? – Не знаю, ты у нас батька-атаман, тебе решать, только если б не его чуйка, девку-засланку до сих пор бы не раскрыли. – Раскрыли, а толк какой от этого есть? Кто за кем охотится? Чего хотят, а главное – кто? – в сердцах сказал Билый. – Какая разница кто, если в лагере узнают про золото, думаешь, половина не попробует его достать? – резонно заметил Гриц. – Кишка тонка, – усмехнулся сотник. – Это другое дело, но помешать могут. И еще, сербы запросто туркам таких ухарей, как мы, продают. Мы для них товар. Ты разве не понял? Ценный товар и информация. – Гриц вздохнул. – Скажешь тоже, – возразил запальчиво Микола. – Ну отличаются они от нас! Но не настолько же! Все во Христе живем. Перекрестились. – Так что? – спросил Гриц. – Значит, нужно байку придумать, скажем, уходим к Раевскому. – Хорошо. Так и порешим. Забрезжил рассвет. Вокруг посерело. Снова вышли к нижней петле лесной дороги. В предрассветной тишине, когда еще птицы не поют, послышался топот копыт. Странно, но он приближался. Нарастал. Переглянулись недоуменно. Не прятались. Судя по звуку – один всадник был. По казачьей посадке узнали Сашко. Он тоже признал своих. Неспеша вышли на середину тропы. Метрах в десяти Сашок поставил коня свечкой. Не соскочил, не слез, а как-то сполз из седла. Подошел на негнущихся ногах. Лицом белый-белый, словно покойник. – Сашко?.. – неуверенно окликнул атаман. – Дядька Микола, как же так? – говорил, а сам атаману нагайку протягивал, чтоб бил, значит. Ага. Билый скрутил хвост. Успею, мол, наказать. Посмотрел в лицо парня, но разума в нем нисколько не читалось. – Сашко… Грицко, не видя никакого эффекта, дал казаку ладонью в ухо. Хлопец стал приходить в себя. Захлопал длинными ресницами. – Так мне и надо, – сказал уже более осмысленно. – Прости, атаман. Ослушался я тебя. К Фиалке сбежал. У костра как стали о ней говорить, так затряслось все у меня. Больше не мог ни о ком другом думать. Вот ведь что любовь окаянная делает. Думал, позабыл ее, ан нет! Сердцем, видно, меня звала! Не мог я сдержаться! Никак не мог! Внутри все свело. – Это у тебя другое место свело, бывает, – Грицко был беспощаден. Сдерживался из последних сил. Микола тронул его за руку незаметно – уймись. Не проронив и полслова, продолжил слушать молодого казачка. Тот не таился. Выпаливал все как на духу. – Дождался, когда все заснут, и погнал в деревню. – А Беляна? – осторожно спросил я. – Что Беляна? Не мог же я взять ее с собой?! Думал, к утру вернусь, еще все спать будут. Никто и не заметит. А вот раньше возвращаюсь… – Чего так? – прищурил глаза я. – А нет больше Фиалки. Любовь только моя и осталась… – Как нет? – Убили мое серденько. Да как-то зверски очень. – Постой. Ты говоришь, Фиалку твою убили? – осторожно спросил Грицко и посмотрел на Билого, подчеркивая вопрос. Тот только головой дернул, мол, понял давно. – Зверски. Изломали всю. Словно зверь какой. Только звери глаза не выкалывают. Может, бес, а? Господин сотник? То бес был? Глаза выколол, чтоб не видела. – Я, кажется, знаю того беса. – Микола распустил нагайку. – Из-за тебя она погибла. По глупости твоей животной. Стеганул Сашко. Другой раз. Тот даже не прикрылся.