– Хочешь, чтоб он тебя обделал, когда тащить будешь? – А как ему пасть заткнуть, чтоб не верещал? – Гриц покажет перед выходом, а как козла угомонить – знаешь? – Привычные животины, разберусь. – Смотри, какая картина. Подменить козла на хряка смешно, но не страшно. Нужно осквернить всю отару. – Ты намекаешь… – Нужно, Горазд. – Вытащить внутренности через… – Именно так, по исламским легендам, шайтан объявляет, что теперь это его овцы. – Потом не отмоешься. – Турецкое наденешь, в него завернешь все, что добудешь, – тут мы с Грицом не удержались, хихикнули, на Горазда смотреть было больно. – Не журись, четник, большое дело сделаешь. – Тут опять не сдержали смеха от двух смыслов «большого дела». – Не обижайся, зато представь, как туркам будет на одних овощах сидеть. – Горазд, а ты Михайло с Димитро хорошо знаешь? – срочно перевел разговор, пока он в печали. – Видел пару раз в харчевне. – Что о них думаешь? – Воины хорошие, сам видел, почему спрашиваешь? – Задание хочу вам троим дать. – А племянник Димитра? – поддержал Гриц. – Который пропал? – Не знаю, только не племянник он, может, дальний родственник или односельчанин, но не племянник. На словах в бой рвался, а перед серьезным делом пропал, а Димитрий не побеспокоился, может, заранее знал. – И что ты думаешь? – Как вы называете, дисциплина? У нас ее нет. Мне дисциплина нравится, потому что в вашем чете она для победы и сохранения наших жизней. Я ходил с русскими офицерами. Они смелые. Им все равно, убьют их или нет, а дисциплина у них ради дисциплины. – Просто они привыкли к большим битвам, а там целым полкам, это тысяча четов, суждено погибнуть, чтоб не погибло войско. Без дисциплины людей не заставишь молча умирать. – Мы, сербы, не хотим умирать молча. – Тогда не победите. – Вы же своих мусульман победили. – Честно? Если бы не русская армия, мы в своих станицах, как в крепостях, до сих пор сидели бы. Деньги войску нужны, чтоб молодежь воинским наукам обучалась и не думала, что хозяйство захиреет. Два раза в год казачата должны проходить обучение в казачьих лагерях. За еду для людей и лошадей, огневой припас платит войско. Я хочу, чтоб и пластунский лагерь был. – Но вашей доли надолго не хватит, может, на год, ну два. – Важно показать пользу, тогда казаки у атаманов будут требовать и дальше по команде. Может и до царя дойдет… – Вдруг показалось, что нашел нужный тон для главного вопроса. – Ну это все мечты, ты вот говоришь, что дисциплина наша нравится, – заморозил голос, как унтер Давыдов в юнкерском училище. – Тогда отвечай атаману, как духовнику, зачем с нами пошел? Не отвел глаза Горазд. – Вук Сречко послал. Я думал, ты знаешь. – Почему одного? – Может, это смешно, но он вам верит. – Какая поставлена задача? – Помогать. Если, добыв золото, постараетесь скрыться, следить, куда спрячете. – Потом? – Выйти на берег, ждать Сречко. – Хорошо, иди готовься. Придумай, как кабана связать, тебе его на горбу тащить придется. Снял этот разговор груз недоверия с моей души? Если бы поверил – снял, но события, да и прекрасные отношения сербов между собой в походе, не внушали полного доверия. Глянул на Гришку, тот только бровь вздернул, тоже не верит. За ужином, приготовленным Михайло, он удивил не только густой мясной похлебкой на черногорский манер, но и вопросом: – В храме священник говорил, что в России есть святой Александр. Это вы не нашего Александра Великого в сан святого возвели? Так он христианином не был. – Нет, брат, это русский князь. Он в Новгороде княжил, – сербы оживились. – В Новиграде? – Нет, у нас на севере тоже новый город есть, Господин Великий Новгород. Князь Александр малыми силами военный тевтонский рыцарский Орден разбил и из русских земель изгнал. Больше на Руси про этот Орден не слышали. Потом Александра Невского монголы-ордынцы отравили. – А наши князья сразу разбежались, кто в Британию, кто во Францию, кто в Россию. – Нам бы вашего Александра! – Царя – Александра Второго? – На это и мусульмане согласятся. Все знают, что в России все религии равны. Как думаешь, господин сотник, возьмет царь нас под свою руку? – Господа четники, ну где мы – и где государь российский?! Однако я знаю, что на наших землях, на родной Кубани, села болгарские, немецкие, чешские, греческие есть, и мы их так же охраняем, как свои. Не знаю их замыслов, но решил еще раз напомнить о нашем бескорыстии. – Хлопцы, если после закупки оружия что-то не получится, давайте к нам. Землю дадим, курени поставим, примем как родных. Если нам придется голову сложить, имена наши откроют вам все двери на нашей родной Кубани. Михайло прочистил горло, Горазд резко тиранул глаз. В общем, кажется, попал. А вот Димитрий и ухом не повел. Говорит ли это о чем? Нет. Он из них менее чувствительный. – Кто ночью идет – отдыхать, выходим после полуночи. 18. Вторая вылазка Пробившись через стену камыша, лодка наконец почти всем своим телом засела на мелководье. Ноги по щиколотку погрузились в воду и ил. Шагов десять – и вот твердый берег. Чужой берег, а впрочем, здесь для нас все чужое. Изредка над головой стремительно пролетали летучие мыши. Разделились без слов, все обговорено. Гамаюн с Гораздом поволокли кабана, связанного ремнями. Они по прямой уходят от берега до дороги, ведущей к казарме, снимая попавшиеся посты. Мы с Грицем идем вдоль берега до пристани с той же целью. Все так легко на словах. Двое двигающихся человек должны первыми рассмотреть в ночной темноте неподвижного часового, незаметно подобраться к нему, ну… и там видно будет. Вся надежда на зрение, нюх и годами полученные навыки. У каждого по паре револьверов и нож, все остальное только помешает. Григорий движется вдоль камыша, я – шагах в десяти дальше. Сперва шли в рост, потом пригнувшись. Почувствовав чуждый природе запах, поползли. Вот и супостат. Что-то почувствовал и приподнялся. Молодец, хорошо спрятался. Ничего, подождем. Ночь, как назло, тихая, безветренная, даже лягушки молчат. Через полчаса я пополз, забирая вправо, потом влево, за спину часового. Гриц, подергал камыши. Часовой опять приподнял голову, больше мне и не нужно. Бросок, удар ручкой ножа. Негромко хрустнула какая-то кость в его затылке. Лежа верхом на турке, поднял руку, привлекая внимание друга. Знаками показал, что нужно ползти дальше. Возможно, пост двойной, нужно найти второго. Обследовав слева и справа от пристани, никого не обнаружив, загрузили тело часового в большую лодку. Привычные звуки ночи нарушил крик дневной птицы – сойки, это Горазд, как умеет, нас ищет. Чего ему нужно? Отозвался, обозначив наше место. Нет, так он и не научился ходить по-пластунски. Топает, как тот кабан, которого тащил. На плечах тело османа. – Куда? – прошептал, отдышавшись. Сотник помог уложить тело в лодку. – Сейчас еще одного притащу, живого. – Серб скрылся во тьме. – Микола, на крыше форта часовой. Лодку не уведем, пока он там. – Покажи. Не вижу. – Смотри, он изредка выглядывает.