– Подсадите! – рявкнул он своим, тотчас взлетел вверх, вытолкнутый двумя парами рук, зацепился за верх ограды, подтянулся и через миг оказался по ту сторону частокола. Он уже знал, куда ему нужно. Неправильное случилось на склоне одного из холмов. Там мелькание красноватых теней, звон железа, короткие выкрики. Туда Илья бросился стремглав… Но всё равно не успел. Три отрока лежали на земле. Двоих свалили стрелами, третьего убили ударом в лицо. Четвёртый зажимал ладонью рану на бедре. Раненый глянул на Илью безумным взглядом. – Они прям из земли вылезли, – пробормотал он слабым голосом. – Прям из земли, девки голые, с луками, и эти – с мечами. Сразу бить… Мы не успели… Вон оттуда… Илья лишь глянул на чёрную дыру в склоне и легко сообразил, что к чему. Даже зверьё лесное, когда нору роет, о запасном выходе заботится. Вот и эти. Нет бы раньше догадаться! – Куда побежали? – выдохнул он. – Туда! – Раненый махнул здоровой рукой. – Вверх по ручью… Он не успел договорить, как Илья сорвался с места и бросился в темноту. Бежать в темноте по руслу оказалось не так уж трудно. Труднее слушать лес. Сквозь собственное дыхание и плеск воды, взбиваемой сапогами. Хорошо, обувь не для скачки, а для пешего боя, не то совсем было бы неудобно. Думалось: может, опять поторопился? Потратить чуток времени и расспросить раненого: узнать хотя бы, сколько было татей. Заодно подождать своих, не ломить вперёд в одиночку. Нет, решил Илья. Нечего было ждать. Свои и так сообразят, куда бежать, а тут всё решают мгновения. Разбойники уже не раз показывали, что затеряться в лесу – для них пара пустяков. А сколько их… Сам же говорил: мёртвых считать удобнее. Так, и один уже есть! Илья сначала учуял кровь на воде, а потом и разглядел. Тело лежало прямо в ручье. Белело исподним. На спине. А поперёк горла – чёрная полоса. Даже трогать не обязательно, чтоб понять, отчего умер. Свои добили. Илья прислушался. Плеск впереди? Или показалось? Если он услышал, то и его наверняка. Кабы он, Илья, убегал сейчас от погони со товарищи, непременно оставил бы заслон. Пару стрелков. Как наскочит на них прыткий такой догоняльщик – так и схлопочет стрелу в упор. Жаль, но прыть придётся поумерить. И, эх, не хочется бронь поганить, а надо! Илья зачерпнул влажной, отдающей тиной и гнилью землицы и размазал грязюку по кольчуге. А потом – разводами по лицу. Хорошо: штаны тёмной синевы. В темноте не видать. Теперь углядеть Илью не так уж просто. Осталось позаботиться, чтоб и не услышали. Двигаться по берегу ручья было труднее: топко. И ступать приходилось мягонько. Зато теперь Илья слышал лес намного лучше. И совсем отчётливо: торопливый удаляющийся плеск. Расстояние между ним и беглецами увеличивалось. И если они оставили кого-то настороже… Вот он, болезный! Илья возликовал, гордясь собственной предусмотрительностью. Замер, вглядываясь. Ну не дурак ли? Так и светит белой рубахой… Или это Илья дурак? Рубаха-то на тёмном овражьем склоне заметна очень хорошо, а вот штанов что-то не видать… «Нет, не дурак, умник, – подумал Илья, вспомнив, как сам отвлекал ворогов рубахой. – Почти как я». Один или двое? Так, а что у нас с ветерком? Слабенький, но есть. Значит, выбираем вот эту, подветренную сторону. Илья полез наверх, цепляясь за корни и кустарник. Тихо-тихо. Вряд ли враг засел далеко. Ему ж надо видеть, куда бить, если Илья на рубаху поведётся. Плеск вдали уже почти не слышен. Оторвались, гады. Ничего, достанем. Темень – как у мишки в берлоге зимней безлунной ночью. Но кроме глаз у человека есть уши. И нос. Первым знак подал нос. Кровушкой потянуло. А затем – по#том человечьим. Мужским. Чуть позже Илья услыхал, как разбойник дышит, и точно определил его местоположение: в трёх саженях впереди и ниже по склону. Теперь надо понять: один ворог или нет? Илья замер, всё внимание отдав слуху… Ближе пяти-шести сажен враг точно один. А если есть ещё кто-то – пусть сначала разглядит Илью в этом мраке. Задержав дыхание, не идя, а стекая по земле, не давя, а обнимая ступнёй неровности и сухие сучья, в точности как учил когда-то мальца Годуна старый Рёрех, Илья сделал четыре недлинных шага, потом ещё один, последний. Теперь он мог при желании похлопать разбойника по голому плечу… Но не похлопал. Накрыл ладонью слюнявый рот и ударил ножом сбоку. В почку. А когда тать оцепенел от боли, ещё раз – спереди, в сердце. Перехватил правой рукой лук, левой придержал тело, чтоб опустилось наземь бесшумно. Только после этого выдернул нож. И снова замер, прислушиваясь. Значит, один? Нет, не один. – Слепень, эй, Слепень… – позвали негромко с той стороны оврага. Голос женский, даже девичий… – Тш-ш-ш… – прошипел Илья. – Слепень… Мне по нужде надо, слышь… Я вниз спущусь, к ручью? На овражьем склоне зашуршала трава. Потом к журчанию ручья добавилось ещё одно… Илья, не особо таясь, сбежал вниз, ухватил девку, когда та, вставши, затягивала гашник штанов. Понятно, в женском-то особо не повоюешь. Ухватил – рука сама накрыла грудь, вторая скользнула вниз по бедру. Гашник лопнул, девка вскрикнула: – Слепень! Спятил, братец? Ой! – Молчи, – посоветовал Илья, нащупав ногой и отбросив подальше девкин пояс, звякнувший железом. – А то – что? – в полный голос крикнула девка. – Зарежешь меня, рус? – Вот ещё, буду я сталь поганить. – Штаны девкины соскользнули с бёдер, спутав ей ноги. – Шейку скручу, как курёнку. – Его пальцы с девкиной груди перекочевали на горло. – Ты не убьёшь меня, рус. – На этот раз девка говорила почти шёпотом. – Уже бы убил, если б захотел. А я знаю, чего ты хочешь. – Выгнув спину, она потёрлась задом о ногу Ильи. – Засадить мне хочешь. Ну давай, рус! – Сбросив его руку с горла, девка резко наклонилась вперёд, ещё теснее прижавшись к Илье ягодицами… И ещё резче распрямилась… Оп! Илья перехватил её руку с засапожником, сдавил покрепче, и ножик выпал. – Всё верно, курочка. Убивать я тебя не хочу. Мне женщин убивать без нужды батя не велит. И засадить – это да, это я могу. Жерка б тебе рассказала, как я могу… – А ты сам расскажи! – перебила девка. – Что ты с ней сделал? – То, что сказал, – хмыкнул Илья. – Ух она и визжала! Так ей по нраву пришлось, что даже убивать меня раздумала. – А ты её что ж не убил? – Дура! – фыркнул Илья. – Сказано ж тебе: я девок без нужды не убиваю. Вот и тебя не стану, если запираться не будешь. – Жерка… – прошептала девка. – Она сестрёнка мне… – Ещё увидитесь, – пообещал Илья. – А если на вопросы ответишь, так, может, и здесь, в Яви увидитесь, а не за Кромкой. Жить-то хочешь, а? – Его пальцы снова сжали девкино горлышко. Дочка Соловья притихла. Поняла, что не вырваться. – Сколько ваших осталось? – спросил Илья, разжав пальцы. Молчание. И страх. Снова рванулась… Илья удерживать не стал, и девка тут же плюхнулась в ручей. С портами спущенными особо не побегаешь. Илья наклонился, шлёпнул по голой белой ноге, потом ухватил за ворот, поднял без труда, развернул к себе лицом, прижал к броне крепко. Девка сдавленно пискнула. – Ты лучше скажи, – попросил Илья. – Мучить тебя совсем не хочется. – Не надо мучить, – прохрипела девка. – Убей, и всё. Не скажу я тебе ничего. Там родня моя. – А ты про других расскажи, которые не родня, – предложил Илья. – Что тебе рассказать? «А ведь она время тянет, – догадался Илья. – Даёт своим уйти подальше». – Сколько сбежало тех, которые тебе не родня? – Дюжина! Илья задрал на пленнице мокрую рубаху, провёл жёсткой ладонью по напрягшемуся животу сверху вниз, прихватил женское место. Тоже мокрое, но – по-другому. – Врёшь, – сказал он. – Хочешь меня? Девка молчала. На этот вопрос Илья ответ и так знал.