– Боря, наверное, мне надо с ней поговорить. Еще раз. В присутствии юриста. – Не думаю, что это поможет. – Мне надо определиться, – честно сказала Анна. – Я не понимаю, чего она хочет. Увезти Георгия? Получить права на опеку? Что именно? Савойский пожал плечами. В его представлении, такая дама, как Цветаева, могла хотеть и всего – и сразу. Такой характер. Что может дать Анне этот разговор? – Я и сама не знаю, – призналась она. Или знала? Просто боялась сказать? Анне было очень страшно. Сделать еще один шаг… и превратиться в чудовище. Но ради сына она станет кем угодно. Ради… да, и ради дочери. Ее дети, ее муж, ее семья должны быть в безопасности. Даже когда ее не станет. Глава 4 Свисали в тарелки цветы и плоды Ида, Свободные герцогства У Федора Михайловича было замечательное настроение. Бывают такие дни, когда хорошие новости плотненько одна к другой ложатся, что те кирпичики в мостовую, и не подковырнешь. Приятно… С утра ему позвонили из лечебницы. Доктор Ромарио не просил – требовал новую партию чудо-лекарства. Не на всех детей оно действовало. Но двое из уже обреченных начали… выздоравливать? Ромарио не мог пока в это поверить, но кашель затихал, кровохарканье уменьшилось, у детей, которым оставалось жить считаные месяцы, появился… шанс? Маленький, но вполне реальный. Если продолжать прием лекарства. Еще у двоих такого резкого улучшения не наступило, но ведь и ухудшения не было! А это замечательно! Просто замечательно! Так что – лекарство! Или – рецептом поделитесь? Вообще Меншиков склонялся к последней версии. Взять патент, и пусть доктор земляных сверчков разводит. Это ж время нужно, место, опять же, условия для обработки… постоянно этим заниматься? Фабрику покупать? Можно и так, конечно. А можно и доктора в долю. И ведь тайну лекарства не убережешь, не получится. Рано или поздно разгадают. Даже рано. Поди полови медведку в промышленном количестве! И заметят, и быстро поймут, и научатся… Патент, доля – и никаких проблем. Успеет он сливочки снять, пока остальные еще не поняли. И просто хорошо – дети выздоравливают! Страшная это штука – кровавый кашель. Хорошо, что найдено… не то чтоб лекарство, но хоть какое спасение. Приятно! А еще удалось заключить два выгодных договора на поставку пшенички. И склады арендовать по дешевке. И с детьми все в порядке, и Мишка делом купеческим интересуется, вникать пытается… разве не радость для деда? И Машенька за ним тянется… С одной стороны, не стоило бы девочку такому учить, а с другой… страшное сейчас время. Все знания в копилку будут. Все было просто замечательно. А потом скрипнула дверь. В «Талларен» вошла дама с собачкой. Нет, не карманной собачкой, которых носят вместо дамской сумочки. Или в сумочке. Рядом с девушкой вышагивал здоровущий пес дворянской породы. Холеный, ухоженный, в ошейнике, глядящий по сторонам с полной уверенностью в себе и в мире. Он хозяйский. Он нужный. Он заступится за хозяйку, хозяйка заступится за него, вот все и будет в порядке. Правда-правда. Не верите? А у нас зубы есть! А еще – лапы и хвост. Зинаида огляделась по сторонам, но ни спросить не успела, ни даже начать искать кого-то глазами. Сбоку приблизился Гошка, который был внизу, в общем зале. Не сидеть же мальчишке в комнатах весь день? – Зинаида Петровна? Иного вопроса Иде и не потребовалось. Да и мальчик… Он был удивительно похож на Анну. И на Илью Алексеева тоже, но нос у него точно был от матери. И улыбка. И нечто неуловимое, движения, умение себя держать… – Георгий? Георгий Воронов? – Да! – А… – А это мой друг. Потап. Топыч поглядывал исподлобья и осторожничал. Мало ли какая там тора бывает! Это сначала она хорошая, а потом еще как повернется! Тора Яна, конечно, за нее поручилась, но мало ли что и кто? Долго ему размышлять не дали. Зинаида сгребла обоих мальчишек в охапку и разрыдалась от счастья. Она не одна! И Яна… Анечка в порядке! Иначе бы… Подскочил с места Меншиков, заметались слуги… Полкан, единственный, кто сохранил спокойствие и достоинство, занял выжидательную позицию, Кусаться он не собирался, но преградил посторонним доступ к хозяйке. И вежливо сказал: «Гав». Негромко так, интеллигентно. Дайте, торы и жомы, людям пообщаться! Сейчас чувства схлынут, и они смогут все объяснить. А пока – не мешайте. Я вас убедительно прошу. Получилось так убедительно, что Ида и поплакать успела целых пять минут, и Гошку расцеловать, и Потапа стиснуть так, что бедняга с минуту просто вдохнуть пытался. Сильная это штука – любовь. * * * Когда стихли первые восторги и начались расспросы… Вот это уже все происходило не в общем зале. В номере уважаемого жома Меншикова. Нечего тут всяким-разным уши греть! Федор Михайлович думал даже сына не допускать, но, как на грех, Михаил Федорович как раз был в общем зале. Так что мимо него не прошло бы… Лучше сразу все прояснить, чем потом мучиться. Первой слово взяла Ида. После трех фраз обязательных раскланиваний и беседы о погоде она уверенно перешла к делу. А и чего тянуть? – Сестра мне написала и попросила позаботиться о племяннике. Вот я и приехала. Написал ей Георгий, а Яна просто просила позаботиться о ее сыне, но какая разница? Это уже детали. Смысл все равно не поменяется. – За Георгием? А сестра-то родная? Али как? Федор Михайлович и сам видел, что родная. Или?..