– Я не понимаю, – сказал Мино. – Я что, выгляжу как дух? Он посмотрел на свое отражение в воде. Ильдебранда и Ховина рассмеялись. – Нет, ты не выглядишь как дух. Но ты делаешь много такого, что кажется чистым колдовством. Ты непревзойденный фокусник, ты рассказываешь о богах индейцев и о фантастических существах, ты достаешь золото с морского дна, словно это совершенно обычное дело, ты планируешь совершенно невозможные акции, которые на деле оказываются простыми, как детская игра, – Ховина подняла камень. – И я совсем не удивлюсь, если ты заставишь этот камень взлететь. Мино опустил глаза. Ему не хотелось смотреть на камень, который держала в руках Ховина. Мельком взглянув на него, Мино почувствовал, как кровь прилила к его щекам. Он был подозрительно похож на тот, который он сам держал в руках совсем недавно. Красный камень с застывшими в нем кристаллами. Он исчез из его руки, когда он сидел, размышляя, на скамейке у университета в Калифорнии. Там, где студенты были детьми. Ховина бросила камень в воду, и тот с плеском исчез в волнах. Орландо вылез из моря и отряхивался как собака. В руке у него была губка, которую он нашел на морском дне. – Вот этой губкой, – сказал он гордо, – я буду тереть себе спину после того, как потный и усталый вернусь домой с моего собственного поля с корзиной сверкающих спелых томатов. Или папайи. А может быть, сочных таро. – Спасибо, – сказал Мино. – Спасибо за то, что ты сказал. Я знаю, что вы действительно так считаете, хотя и не могу этого до конца понять. В последнее время я многого не понимаю. Я с трудом осознаю, почему небо голубое. Точно такое, как и всегда. Я не могу понять даже этого. – Ерунда, – хмыкнул Орландо. – Если долго вглядываться в небо, увидишь фигуру кондора. Большого кондора. Едва заметные полоски показывают направление его полета. Кондоры возвращаются домой. Они поплыли обратно. Забрали свою одежду и вернулись по пляжу в пансион. Вечером они сидели, потягивая белую ракы, и смотрели, как красное солнце исчезает в море. Две семейные пары. В паспортах значилось, что они приехали из Аргентины. Ильдебранда и Орландо были сеньором и сеньорой Гонкалвес. Мино был сеньором Руффино Бегендо, а Ховина – сеньорой Люсией Бегендо. Два молодых инженера вместе с женами в свадебном круизе по Средиземному морю. Никто ничего не спросил. Турки были вежливыми и ненавязчивыми. Остальные туристы были заняты собой и чудесной природой. Никаких иностранных газет в Олюденизе не было. А то, что писали в турецких газетах, они не понимали. Все равно одно и то же. В доказательствах собственного существования они не нуждались. Они знали, кто они и зачем приехали сюда. Планы были составлены несколько недель назад, когда Мино по совету Ховины изучил деятельность концерна «Nippon Kasamura». «Nippon Kasamura» – краеугольный камень японской отрасли деревообработки, производства бумаги и целлюлозы. Священное предприятие, которому покровительствовали и Император, и мафия. После того как в свой последний визит Ховина навела беспорядок похлеще мощного муссона среди бесконечного ряда японских роботов, японцы были крайне взбудоражены. Для того чтобы окончательно обратить их в панику, не хватало лишь маленького толчка. Именно поэтому для своей последней акции группировка «Марипоса» выбрала «Nippon Kasamura». Мино провел серьезное расследование. Напасть на концерн «Kasamura» в Японии было слишком трудно. Маленькая статья в Financial Times, где обсуждали постоянно падающий курс акций мультинациональных корпораций, занимающихся лесом, называла «Nippon Kasamura» одной из самых мощных компаний на этом рынке и сообщала, что компания планирует в последнюю неделю мая провести конгресс в Стамбуле. Помимо японцев, в конгрессе планировали принять участие представители западных компаний. В статье говорилось, что на эту встречу возлагают очень серьезные надежды. Серьезные надежды? Пусть главнокомандующий Турции и созвал в Стамбул всех своих жандармов, пусть сюда съехалась целая орда шпионов, агентов и экспертов-разведчиков со всего мира, концерн «Kasamura» не избежит своей судьбы. Им придется встретиться с ней лицом к лицу. Они разработали гениальный план. В этот раз идею навеял не лопнувший на поверхности воды пузырь воздуха, а сладкий пар самого океана. Руффино Бегендо и его супруга заранее забронировали свадебный номер в отеле «Хилтон». Сеньор Гонкалвес, напротив, остановился в дешевом пансионе в районе Кадыкёй. Сеньора Гонкалвес осталась в Олюденизе. Вот так-то. Они отдыхали. Посетили руины на острове Святого Николая. Поднимались на вершины гор и завороженно осматривали остатки древних ликийских городов, которые всегда располагались у моря. Они посетили город-призрак Каякей к западу от Фетхие. Всего несколько десятилетий назад в Каякее жили несколько тысяч человек. Большинство из них были греками. Во время освободительной войны Ататюрк изгнал жителей из города, а тех, кто не уехал, убил. И Каякей превратился в пустынный город-призрак. Повсюду в руинах можно было найти скелеты и черепа. Предполагалось, что город станет памятником храбрости и решимости, с которой турки сражаются со своими врагами. От церкви уцелел один алтарь. Ховина подошла к нему и преклонила колени, а рядом крутилась толпа бедных детей-турчат. Ильдебранда дала им пакет конфет и приказала испариться. Они хотели побыть одни. Мино бродил вокруг, рассматривая руины. Здесь тоже была кладбищенская стена. Гринго и турки. Орландо поднял с земли череп. – Внутри этого изъеденного червями черепа когда-то был язык, он умел петь. А теперь его пинают ногами случайные туристы, словно это голова Каина, первого убийцы на нашей земле. Откуда нам знать, может быть, это череп талантливого чувственного поэта, писавшего прекрасные стихи о любви и природе? Не так ли? – Claro, – Мино взял у него череп и покрутил в руках, внимательно осматривая. – Здесь когда-то были мысли, – сказал он, проводя пальцем по глазницам. – Мысли, мозг – все это стало кормом для червей и жуков. И эти насекомые тоже давно умерли и обратились в прах. Где этот прах? Возможно, он прямо у нас под ногами, может быть, он смешался с глиной, и его использовали для строительства дома. Вот сколько стоит человеческая жизнь. А для земли важна каждая из ее частиц. – А вот и еще один. Тут лоб более выдающийся, – Орландо поддел череп носком ботинка. – Наверное, это череп кого-то, кто обладал властью. Может быть, судьи. Властителя добра и зла, справедливости и несправедливости. А сейчас грош ему цена. Его голова болтается здесь, среди руин, уже много лет, так что, думаю, он получил не меньше ударов и тычков, чем сам раздал при своей жизни. А вот и еще один от меня. Орландо пнул череп ногой, и тот закатился между каменными блоками церковной стены. Послышалось громкое шипение, и из укрытия выползла серо-голубая змея. Ее зрачки были похожи на две стальные иголки. У Мино в руках все еще был первый череп. Внутри он порос зеленым мхом. Через несколько лет пропадет и он. Мино бросил череп в том же направлении, куда полетел и тот, который пнул Орландо. Змеиное гнездо. Они годились теперь только на змеиные гнезда. Какой гнетущий город. Из зияющих окон и от облупившихся стен все еще слышались душераздирающие крики пытаемых и мольбы пленников. Между стенами домов все еще гулял издевательский смех турков. Ховина побледнела. Ильдебранде стало холодно. Они сидели по одному на останках церковной стены и палочками отгоняли слишком назойливых ящериц. Они ждали, когда Мино и Орландо наконец закончат исследовать этот страшный памятник культуры. Они понимали, что молодым людям нужно время, и ждали терпеливо. В коричнево-желтых сумерках, опускавшихся на пустой город, содержалось очень много ответов. – Первый убийца, – сказал Мино, – это был Каин? Он поднял крышку вросшей в землю цистерны и заглянул в темное нутро. Почувствовался гнилостный запах. – Как знать? – пожал плечами Орландо. – Старая история: старое объяснение человеческого стремления к власти. Не получается заполучить ее хитростью или принуждением, убьем! – Не бывает ничего врожденного, – сказал Мино. – Человека как целостную личность формируют обстоятельства, окружение, мысли, самовосприятие. Возможно, этот процесс начинается еще до рождения, в утробе матери. Неужели ты думаешь, что я от рождения обладаю способностью всаживать ядовитые стрелы в любого человека? – Вряд ли. Я вообще не об этом. Но такова мораль, с которой мы выросли. Ты потерянный человек. Ты попадешь в ад. Вместе со мной, Ховиной и Ильдебрандой. Потому что ты убил. Ты стал убийцей и злодеем. То, что мы убиваем убийц и насильников, в расчет не берется. Власть имущие промыли своей моралью мозги трем четвертям человечества. Именно поэтому они гордятся такими памятниками, как этот город. Орландо бросил камень в цистерну, которую Мино собирался закрыть. Раздался глухой стук, и из отверстия вылетела целая стайка летучих мышей. Они спали целую сотню лет. Они вылетели прямо в лицо испуганно отпрянувшим Орландо и Мино. – Наконец свободны. Может быть, это призраки, – Орландо вздрогнул и помог Мино закрыть цистерну. Тени становились коричневыми и тяжелыми. Над городом парила стая овсянок, охотившихся на ночных насекомых. – Сколько человек мы убили? Мино твердо посмотрел на Орландо. Тот пожал плечами. – Nada, – сказал он. – По моему мнению, мы не убили никого. Но если бы меня попросили назвать число, я бы, скорее, сказал о тысяче. В том знаменитом взрыве небоскреба ты отправил в преисподнюю не менее сотни. – А скольких человек убили они? – Откуда мне знать? Зачем ты задаешь такие идиотские вопросы? – Потому что твои ответы такие же пустые, как те черепа, которые мы пинали. Такие же, как и сами вопросы. Мино пошел к руинам церкви, чтобы отыскать Ховину и Ильдебранду. – Подожди, Мино, – схватил его за руку Орландо. – Я, видимо, неправильно понял, что ты имеешь в виду. Что ты на самом деле хочешь узнать, задавая свои двусмысленные вопросы? Мино остановился и посмотрел другу прямо в глаза. Затем он громко рассмеялся и показал пальцем на берег моря. – Однажды человек вышел из моря на сушу. Миллионы лет он пролежал в полудреме в пространстве между водой и воздухом. Он вышел на сушу слизняком. Постепенно он рос, а слизь высыхала и лопалась на солнце, и под ней показалась мохнатая шерсть. Человек отчаянно вырывал из себя куски этой шерсти и наконец остался совсем голым. Теперь человек стал именно таким, каким хотел видеть его Бог. Господь вовсе не собирался создавать слизняка по своему образу и подобию. Как и волосатую обезьяну. Поэтому он создал гладкого безволосого убийцу, которому пришлось убивать других животных, чтобы не замерзнуть. И тот, кто убивал или добывал себе самую красивую шкуру, становился вождем. А те, кто находил золото или драгоценные камни, могли купить себе самые красивые шкуры и стать по-настоящему великими вождями. Но в море, в тонкой оболочке между водой и воздухом находились и другие создания, которые тоже хотели выбраться наружу. Они создали воздух для того, чтобы люди могли дышать, и воздух должен был напомнить людям, откуда они родом. Но маленькие морские организмы не знали, что человек стал убийцей. Они не знали, что человек смотрит на других животных и растения как на врагов, а не как на благословенные Богом создания. Они совершенно не поняли, что люди стали такими жадными и их стало так много, что им понадобилось уничтожить бо́льшую часть всего живого, чтобы обеспечить достаточным пространством для жизни себя, своего Бога и свое богатство. – Понимаешь, – продолжил Мино, – однажды я кое-что увидел в отражении в ручье. Но я забыл об этом. Но я знаю, что в той оболочке, о которой я говорю, находятся зародыши всего нового. Ты, я, Ховина и Ильдебранда – все мы вышли из этой оболочки. Мы – новые люди. Мы иные. Поэтому слово «убить» не существует для нас в том смысле, который я использовал в своих вопросах, в том, который используют судьи в мире богачей. Оно лишено смысла. Разве «убивает» рыба, когда ловит муху у поверхности воды? Разве «убийца» ягуар, который возвращается в нору к голодным котятам с тапиром в пасти? Какое преступление совершает орел, когда он камнем падает с неба и хватает полевую мышь? Они поступают так, как велит им природа. Так же поступаем и мы. – Понимаю, амиго. Это довольно жестокая философия. Орландо огляделся. – Но не более жестокая, чем та, которой руководствовались те, кто устроил все это, – тихо добавил он. Почти стемнело. Ховина и Ильдебранда взяли молодых людей за руки и потащили их, как можно быстрее, из этого страшного города, вверх по темному шоссе, в четырех километрах от ближайшей живой деревни. Они приехали в Стамбул за неделю до конференции «Kasamura». Они хотели использовать время себе на пользу. Хотя план был до гениальности прост и ясен, они придерживались всех правил безопасности. Ильдебранда осталась в Олюденизе. Она изучала подробную карту больших нетронутых районов джунглей, все еще существовавших на Земле, отслеживала реки и ручьи, просматривала горные цепи и маленькие, едва заметные деревушки. Нужно было найти правильное место. Еще она составляла длинные списки того, что им может понадобиться с собой, чтобы перевезти все необходимое – им будут нужны несколько речных судов. Ей казалось, она нашла идеальное место, район и страну. Им придется пересечь несколько границ, но в этих местах никто и не подумает спрашивать у них документы. Они отправятся в экспедицию. Они не будут искать нефть или золото, им не понадобятся никакие лицензии или бумажки с печатями от какого-нибудь коррумпированного министра, они будут слушать пение птиц в кронах деревьев и сеять зерна в землю. Во многих местах на карте Ильдебранды виднелись большие красные пятна. Результаты проекта по строительству дамб, одобренного «Мировым банком», из-за которого огромные участки джунглей ушли под воду. На карте Ильдебранды было сто пятнадцать таких районов. Их общая площадь равнялась площади Европы. Сердце Амазонки. Пульс Земли. Индейцы, растения и животные. Все они уничтожались, разорялись, стирались с лица земли. За дамбами пришла промышленность. Промышленность принесла с собой загрязнение рек. И искалечила, и убила все исконное. «Мировой банк». За каждой цифрой, включенной в бюджет «Мирового банка», стоят горы трупов. «Мировой банк», словно гриф, впивается в свою жертву и не отпускает ее до тех пор, пока не выдавит из нее все соки. Теперь они тоже мертвы. Вся верхушка этой чудовищной организации уничтожена. Появятся ли новые? Рискнут ли они продолжить движение в том же направлении?