Юридический адрес производителя… Маленькие такие буковки… Москаленки… — Пельмени! — сказала я. — Не потеряла навык, умница. Все еще запоминаешь? С медицинской точки зрения, это невроз. Некоторые идиоты складывают цифры в номерах проезжающих машин. Эта одержимость самая глупая, но и она будет востребована, уж поверь мне… Ты права, это выходные данные пельменей. Раньше хорошие были, сейчас дерьмо. Эти пельмени, действительно, делают в Москаленках. Но где это? Крупно там что написано? Название пельменей какое? Мозги мои снова заскрипели. — Так, сейчас… пельмени… пельмени «Сибирские»? — Не-а. Холодно. — Но это в Сибири, я точно помню. — Сибирь большая… Сибирские, Байкальские, Иркутские, Алтайские, Таежные, Медвежьи, Староверские, Тюменские — теплее — Кедровые, Новосибирские — какие там города еще? Напоминаю, что на свете есть Интернет, и почему бы тебе, Света, не посмотреть, где находятся эти чертовы Москаленки? — нет, я докажу ему, что еще чего-то стою — Югорские, Уренгойские, Газовые, Березовые, Ермаковские, Омские… Точно! Взболтать. Омскакас. Я вспомнила потому, что запивала их киселем. — «Омские»! Это пельмени «Омские». — Да, дружок. Москаленки — это населенный пункт в Омской области. — Фоменко начинал в Омске. — Да. Правда, он утверждает, что никогда не встречался с Арцыбашевым. Но кто знает? — Скажем, Арцыбашев что-то знал про Фоменко, — размышляю я вслух. — Хотел на этом заработать, поэтому и поехал в Москву без денег. Потом похитил его дочь… — И? — насмешливо уточняет Мищенко. — Дальше-то что? — Ну, может, все пошло не так, как он планировал. Она, скажем, погибла, он испугался, сбежал, инсценировал свою смерть… Вот только при чем здесь секта «Белуха»? — Не при чем, — соглашается Мищенко. — Слушай, а может, сам папаша ее того? — Родную дочь?! — пугается Коля. — Кровиночку? — раздумывает. — Да нет. Он правда, не знает, где она. Если бы он ее убил, на фига ему снова всех будоражить? Не думаю. — Ну, — вздыхаю я. — В любом случае спасибо за новый факт. Хоть что-то. Под финал, так сказать… — Под фина-ал? — его брови полезли наверх. — Не будь идиоткой! История Гали Фоменко — это только начало. Он любит красивые и ужасные фразы. Это его способ соблазнения. — Светуль, — говорит он. — А поехали ко мне, я тебе свой дом покажу. Тысяча метров, бассейн, сауна. Спортивный зал собственный. — А чего не качаешься? — смеюсь я, шлепая его по животу. — На фига мне качаться? Меня девки и таким любят. Я вижу, как через холл Парк-Плэйса несется один из командировочных. На его лице — крайняя степень возбуждения, хотя они обычно у Мищенко вышколенные. Задыхаясь, он наклоняется к Колиному уху и что-то шепчет. Коля слушает невозмутимо. По этой невозмутимости я понимаю, что произошло что-то экстраординарное. Еле заметным движением руки Мищенко отпускает своего подчиненного. Потом поворачивается ко мне с торжествующим видом. — Вот вы все над Колей смея-я-ялись, — опять начинает он свою песню. — А Коля будущее видит! Коле надо в экстрасенсы идти. Вот слушай. Фоменко это пока скрывает, но мои человечки уже выяснили. На том берегу, дружок, паника! Два дня назад у Фоменко пропала молодая жена. Все как под копирку. Уехала на машине из дома — и ни слуху, ни духу. Телефон два дня помаячил в районе ее мамы и заглох. Вот и второй ненайденный трупик. Но я опять повторю, зайка: это только начало! Глава 12 Я проехала в калитку, подпрыгивая на сосновых корнях. Передо мной была Южная аллея поселка. День стоял тихий и, что называется, лучезарный. Облитая солнечным светом, я тихо катилась по аллее. Все вокруг казалось янтарным. Бывают такие денечки в Подмосковье, нечасто, но бывают. Возле кустов сирени я остановилась. Спешилась, достала планшет. Три года назад архитектор дома разместил свой проект в журнале «Мезонин». В статье называлась фамилия Фоменко, упоминалось и название поселка — «Подмосковные вечера». Вот и фотографии проекта. В основном, это внутренние интерьеры — узнала я и рыцарский зал. Единственное фото снаружи было снято… так-так-так… Я потопталась вокруг лежащего на земле велосипеда. Вот теперь дом узнать можно. Сопоставила картинки — да, верно. Судя по всему, Арцыбашев пошел по такому же пути. Он вбил фамилию Фоменко, узнал, в каком поселке он живет. Потом приехал сюда и попытался определить дом. Ему было труднее, чем мне: ведь я-то дом знала. Видимо, он ходил по всему поселку, пока картинки не совпали. Именно отсюда он и побежал навстречу машине. То, что дочь Фоменко в этот момент решила выехать из дома — должно быть, совпадение. Поэтому возникает вопрос: зачем он приехал сюда? Ведь застать Фоменко в Сити было бы стократ проще. Лично я нашла точный адрес его офиса за несколько секунд. И это был именно точный адрес. А здесь — одна статья в «Мезонине», напечатанная три года назад. На деревню к дедушке. Домов в «Подмосковных вечерах» — десятки. Чтобы найти нужный, ему пришлось долго бродить с фотографией, останавливаясь у каждых ворот… — Как интересно! — сказал насмешливый голос за моей спиной. Вывернул слева, из калитки, ведущей в парк. Откуда он знает эти ходы? Я обернулась. Юрист Снегирев был в спортивном костюме с русскими узорами на плечах. Его лицо раскраснелось, как у матрешки, по вискам текли струйки пота. Спортом занимается. — Здравствуйте, — сказала я. — Какими судьбами? Вы тоже здесь живете? — Снял дачу на лето. Но не здесь, а в «Советском писателе». Он с большим интересом оглядел меня с ног до головы. — А ты что же, на велосипеде катаешься? — Вроде того. — И решила сделать привал. Именно здесь. — Ага… Он опять осмотрел меня, задержавшись на груди. — Слушай, а пошли ко мне в гости. Я тебе свой дом покажу, он у меня исторический. Заодно поболтаем. — А пошли, — согласилась я. Я подняла велосипед и двинулась за ним. Вначале мы прошли метров сто по Центральной аллее, потом за туями свернули на неприметную тропинку, ведущую в поселок «Советский писатель». Я снова отметила, что юрист Снегирев знает лабиринт не хуже меня. Его дом находился сразу за калиткой. Старое деревянное сооружение с полукруглым фонарем двухэтажной террасы. Я увидела заросший сад, засыпанные хвоей дорожки. В глубине участка — фанерный домик, оставшийся от строителей пятидесятых годов. Снегирев открыл калитку и обернулся ко мне, плотоядно улыбаясь. У меня уже не было никаких сомнений насчет его намерений. — И почему этот дом исторический? По-моему, так развалина, — сказала я, входя. Юрист при этом задержался: так, чтобы в калитке я плотно к нему прижалась. Наконец мне удалось протиснуться, и мы пошли к дому. — Сама ты развалина! — сказал он. — Здесь на участке похоронен лев Кинг. — Кто это? — Лев. Животное такое. — В каком смысле? — В прямом. Ты смотрела «Приключения итальянцев в России»? Он там снимался. — Честно говоря, не смотрела. — Ну да. Ваше поколение такое нелюбопытное. На уме только секс и таблетки, да? — и он игриво приобнял меня. Мы уже стояли у порога, он возился с ключами. От него страшно пахло потом. — Так вот, небольшая политинформация. При советской власти была такая семья Берберовых. Жили они в Баку и держали дома настоящего льва. Когда его снимали в фильмах в Москве, он жил здесь в «Советском писателе», у друзей Берберовых. Один местный мент его увидел, испугался и застрелил. Мы зашли в прихожую, слабо пахнущую пылью и валерьянкой. Вдоль стен стояли массивные шкафы, привезенные из Германии, между ними темнели квадраты почти не различимых пейзажей в золотых багетах. В углу сбилась дорожка с обтрепанными краями. Увидела я и коробочку сигнализации вневедомственной охраны у входной двери. Она все так же висела на одном гвозде. Вряд ли код сменился.