— Вы же за рулем, — говорю я. — Ваша лапочка — самая красивая на бульваре. — Да по фигу. Все летит в тартарары. Мы сидим за столиком «Пушкина». К моему великому удивлению, Демичев уже надрался. Пачка долларов, перетянутая резинкой и даже не завернутая в бумажку, валяется на зеленой скатерти. Он ее просто вынул из кармана и швырнул, заслужив аплодисменты с соседнего столика. Вокруг пачки хороводом: миноги в маринаде, тарелка ухи, кувшинчик водки, бесконечные пироги и блины на разных тарелках, огурчики, грибочки, вся эта псевдорусская экзотика с ятями. Я не ожидала, что у него такой дурной вкус. — Сергей, как вас сюда занесло? — спрашиваю я, оглядываясь. У меня голову ломит от этой театральщины: деревянных панелей, кессонов, абажуров, астролябий, старинных глобусов, антикварных книг. — Ну, иностранцев сюда таскают — это да. Но вы-то молодой современный человек. — А что? — он наливается пьяной злобой. — Я люблю русскую кухню. Сейчас еще мозговые кости притащат, а потом Пожарские котлеты… Алексей Григорьевич тоже любит сюда ходить. Да вы попробуйте, вкусно. Что вам еще заказать? Я смотрю на него, наклонив голову. Да, Фоменко оказал на своего младшего партнера сильное влияние. Оно и понятно. Человек, сделавший себя сам, большой и справедливый пахан, каменным гостем прошедший по ледяным девяностым — это конечно, идеал. Скорее всего, своего папы у Демичева не было. Сиротка. Прикипел к упырю — все по Фрейду. В этих быках на золотых цепях есть определенное звериное обаяние. Но почему он так напился? Жаль Фоменко? Боится, что бизнес теперь рухнет? Или искренне любит семью старшего товарища? — Как вы там? — спрашиваю я. — И как Алексей Григорьевич? — Кошмар, — говорит он и с силой повторяет, — Кошмар! Страшный сон, сбывшийся наяву. После истории с Галей на телефон Алины скачали приложение для отслеживания. И вот представьте: они поругались, она поехала к маме, он видит, что она доехала. Звонит ей на следующий день и выясняется, что она у мамы и не была. И что последний раз ее видели накануне — в доме, в «Подмосковных вечерах». Помните, когда вы там были. — Да. Ее еще удивило слово «Парагвай». — Какой Парагвай? — Я тогда рассказала, что члены «Белухи» называли так свою секту. — Да? Ее это удивило? Я не обратил внимания… Короче, телефон так и не нашли, машину не нашли, саму ее не нашли. Обзвонили всех подруг, родственников, проверили базы данных аэропортов, вокзалов, морги и далее по списку. Человек растворился в воздухе! Да, и есть входящий звонок с фальшивой симки. Через двадцать минут после того, как она уехала к маме. Разговор — две минуты. После этого она больше ни с кем не разговаривала… Вот такие дела. По-моему, полиция стала присматриваться к самому Алексею Григорьевичу, а «Комсомольская правда» даже напечатала статью, которую назвала «Синяя борода». Он ее еще не видел, даже боюсь показывать… А как у вас идет расследование? — Разбираюсь… Вы привезли мне распечатки звонков Арцыбашева? — Да. Официант, уловив паузу, подносит водку, Демичев опрокидывает рюмку в рот. Затем открывает сумку, лежащую на соседнем стуле, достает оттуда папку. Роется в ней, сопит. Наконец вынимает несколько листов, скрепленных степлером. — Вот… Я внимательно смотрю на столбики телефонов. — Вы начали с середины ноября. — За месяц до его поездки в Москву. А также во время поездки в Москву и после поездки в Москву. До той минуты, когда он якобы погиб на пожаре. — Можете мне вкратце расшифровать все это? Хотя бы примерно? — А чего примерно? Я их уже наизусть знаю. Крестный, крестный, жена, сын, крестный, крестный, крестный, жена, сын, крестный, у них там этих крестных, как собак нерезаных… и еще этих… кумов! — Есть звонки из других городов? — Дядя из Пятигорска. Кум из Черкесска. Сын из Мурманска. Один звонок от Гали из Москвы. Крестный из Междуреченска. — О нем подробнее. — А что подробнее? Крестный. Переехал в Междуреченск десять лет назад. Периодически перезваниваются. Раза три в год… — А подальше города были? — Куда уж дальше Междуреченска? Было два звонка из Санкт — Петербурга. Двадцатого декабря и двадцать первого. — Вот эти? От кого они? — Мирзоев Григорий, 1951-го года рождения. — Полиция его допрашивала? — Да. Он сказал, что они с Арцыбашевым учились в Высшей школе милиции, очень дружили. Потом жизнь их развела по разным городам. Но они иногда звонили друг другу. — В какой именно школе милиции они учились? В каком городе? Он терзает буженину, кладет кусок в рот. — В Омске. — Фоменко с ним не встречался в девяностые? — Нет. — И о чем Мирзоев говорил с Арцыбашевым? — Арцыбашев рассказал ему, что хочет купить машину в Москве. А на следующий день Мирзоев перезвонил, сказал, что друг продает старый мерседес. Правда, в Петербурге, но какая разница. Я внимательно рассматриваю листы. — Вот еще один звонок на этот номер, — показываю пальцем. — Исходящий. Арцыбашев позвонил Мирзоеву уже после возвращения из Москвы. И за два дня до своей якобы гибели на пожаре. — Да, я знаю. Он сказал Мирзоеву, что в Москве ничего не нашел, спросил про мерседес. Но тот уже был продан. Я кладу бумаги на стол. Официант ставит тарелки с Пожарскими котлетами. Я придвигаю тарелку поближе. Начинаю есть, не отрывая взгляда от столбиков телефонов. — Кстати, я думаю, что Арцыбашев нашел дом Фоменко по журналу «Мезонин», — говорю с полным ртом. — Возможно. — Странно, не правда ли? — Почему? — В интернете есть точный адрес его офиса. Он пожимает плечами. — Не думал об этом… Света, я вам и Галины распечатки на всякий случай привез… Демичев снова лезет в сумку, достает папку. И опять передо мной листы бумаги с птичьими следами цифр. Он локтем задевает салфетки, они падают со стола, как снежная лавина. — Снег идет, снег идет, — угрюмо бормочет Демичев. — К белым звездочкам в буране тянутся цветы герани… — Из-за чего Галя поссорилась с отцом перед его отъездом? — спрашиваю я. — Из-за ее пацана. Он Фоменко не нравился. — Почему пацана не подозревали? — Стопроцентное алиби… Был у родителей во Владивостоке… — Итак, отец с мачехой уехали восемнадцатого декабря. Она им звонила? — Нет. Когда они ссорились, они друг другу не звонили… — А кому она звонила до и после встречи с Арцыбашевым? — Подружки всякие, парикмахер, массажистка, косметолог, спортивный клуб, заказ еды из разных ресторанов… Мне звонила. Двадцать седьмого. Вон там, видите? — он тычет вилкой. — Она вам и раньше звонила? — Да. Мы часто общались. — И зачем она вам звонила двадцать седьмого? — Спросила, как папочка. И когда он приезжает. — Какой она вам показалась? — Обычной, — отвечает Демичев. — Серьезной. Спросила: папа не задержится? Он точно завтра прилетит? Мне показалось, что ей нужно с ним поговорить. Но если бы она сочла, что разговор очень важный, она бы мне это обязательно сказала. А уж если Арцыбашев выдал ей какую-то эксклюзивную информацию, она бы позвонила папе сама. Они часто ссорились, но она его любила. — А вас? Вас она любила? — Меня? С чего бы? — Вы богатый и красивый.