Как же мы его будем расшифровывать? Я поразмышляла и решила начать, как Шампольон — с известного имени, пусть и не царского. Некий Михаил Протасов, второй в списке… Можно быть почти уверенной, что речь идет о том самом бывшем братке, о котором рассказывал Артем. Два года назад Мирзоев узнал о его убийстве и внес его имя в список. То есть он воспринял это убийство как «одно из». Но его имя идет вторым. Я встала, походила по квартире. Подошла к холодильнику, достала баночку черной икры и брусок масла. Нашла открывашку, хлеб, нож и вернулась к столу с двумя огромными бутербродами. Включила ноутбук. Первым в списке идет Кагарлицкий. Я набрала его фамилию. Потом добавила «убийство». Оказалось, это произошло не в Омске, а в Новгороде. Вот почему Артем ничего не знал. Об этом был сюжет только в местных новостях. Я кликнула. 25 марта 2013 года охранник Новгородского академического театра драмы имени Достоевского Кирилл Кагарлицкий был найден умирающим в своей квартире на Большой Санкт-Петербургской улице. Я увидела черный двор, мигающую машину полиции, соседей по лестничной площадке, дающих интервью. Камера прошлась по квартире, буквально залитой кровью. На экране появился депутат Милонов. — Милонов? — убирая икринку с губы, вслух удивилась я. Какие-то существа в розовых перьях закрутили попами, Милонов нахмурил брови. Сюжет закончился. Был он крайне невнятным, но кое-что мне понять удалось. Итак, Кагарлицкий был голубым, и его убийство свалили на гомосексуалистов. Корреспондент упомянул какого-то узбека, снятого Кагарлицким прямо на улице. Я побродила по интернету еще минут двадцать, но ничего нового найти не смогла. Это была местная новость, показанная лишь в Новгороде и Санкт-Петербурге. Центральные средства массовой информации ею не заинтересовались. Поэтому я выбрала звонок другу. — Да, — недовольно сказал он. — Я тебя не разбудила? — Дура, что ли? В Москве на три часа меньше… — Откуда ты знаешь, где я? — удивилась я. — Работа такая, — засмеялся Мищенко. — Чего надо? — Мне нужна информация по одному убийству. Кирилл Кагарлицкий, 25 марта 2013 года, Великий Новгород. Можешь узнать? Ни слова ни говоря, он отключился. Я поразмышляла чуток: он согласился помочь или отказался? Вдруг напал нестерпимый голод. Я сделала еще два бутерброда, израсходовав всю икру, потом пожарила яйцо, нашла в морозильнике пиццу и поставила ее в духовку. Вернулась с подносом в комнату. Тут зазвонил телефон. — И чего? — презрительно сказал Коля. — Зачем зря серьезных людей беспокоишь? Дело давно раскрыто. — Вот как? — Ага. Кирилл Кагарлицкий, 1965 года рождения, место рождения Омск. Юрист. Он? — Да. Но я думала, он простой охранник. — Закончил Омский университет, вообще-то. Но в 90-е да — стал охранником. Видимо, по профессии устроиться не смог. В начале двухтысячных уехал в Новгород. Работал юрисконсультом. В начале февраля 2013-го года проморгал аппендицит и загремел в больницу с обширным перитонитом. Лежал там месяц, работу потерял. В середине марта устроился охранником в театр. — Действительно, голубой? — Да, причем, снимал кого попало. Привел к себе молодого узбека, совсем пацана, лет семнадцать, а тому нужны были деньги — больная мать в Узбекистане. Ну, и начал он этого Кагарлицкого пытать. — Пытать? — с интересом переспросила я. — Семнадцатилетний пацан начал пытать охранника? — Вначале усыпил клофелином. А потом обмотал скотчем и достал ножик. Баранчиков-то они все разделывать умеют. — Сердце, случайно, не вырвал? — Он ему выпустил кишки. Но сердце не вырвал. Сердце — это, кажется, Данко у себя вырвал. Нет? — Ты не шути, Коля, ты продолжай. — А я продолжаю. Потом пацан сбежал в Узбекистан. Там его и арестовали. — И не было никаких сомнений, что это именно он? — Куча улик. И когда он убежал в Узбекистан, больной матери сделали операцию. Операция стоила пятнадцать тысяч долларов. Семья крайне бедная, так что можно не сомневаться: эти деньги пацан привез из Новгорода. Видимо, накопления Кагарлицкого, которые он хранил дома. Впрочем, насчет денег не доказано. Зато есть еще одна косвенная улика: Кагарлицкий ведь умер не сразу, и перед смертью он успел несколько раз сказать, что это мальчик. — Мальчик. — Ага. Хорошо, что не девочка. Как представишь девочку, выпускающую кишки взрослому дяденьке… — Мда… — я вздохнула. Затем почувствовала неприятную щекотку в ухе. У меня это обычно означает, что я пропустила что-то важное. Господи, подумала я, за кем я охочусь? Что это за чудовище? Вырванное сердце… Выпущенные кишки… Перитонит… — Коля! — воскликнула я. — Но если Кагарлицкий в начале февраля оказался в больнице с перитонитом, то вряд ли он мог приехать 23 февраля в Москву? А Фоменко говорит, что он приезжал именно 23-го. — Слушай, — Мищенко откашлялся. — Давай я тебе потом перезвоню. Я, вообще-то, в данную минуту сексом занимаюсь. — О! — изумленно произнесла я. — И давно? — Давно. Из-за тебя уже целый час кончить не могу. — Друг, прости! И не отвлекайся, ради бога. Удачи! Я нажала отбой, подошла к окну. Внизу текли по дороге огни машин. На фоне ночного неба четко вырисовывалась башня со шпилем. — Мальчик, — произнесла я вслух. Потом около трех часов рылась в Интернете, составляя бесконечные сочетания фамилий из списка Мирзоева. Но они отталкивались друг от друга, словно одинаково заряженные частицы. Всемирная помойка выдавала мне десятки Кагарлицких, сотни Протасовых, тысячи Фоменко и миллионы Ивановых. Но мои герои не были между собою связаны. Измученная бесплодными поисками, я жмурилась, терла глаза, отводила взгляд в окно и все это время неотступно думала об одном. Кагарлицкого убили со страшной жестокостью, но все-таки его убили не так, как Протасова. Именно поэтому запрос Артема о похожих делах ничего не дал. А значит, составляя свой список, Мирзоев не собирал убийства — он собирал людей. Он объединил эти фамилии не по принципу «убиты», а по другому принципу. И когда людей начали убивать, он начал их вычеркивать. В августе 2013-го он записал четыре фамилии и две из них сразу зачеркнул той же ручкой. Видимо, первая смерть — Кагарлицкого — его не насторожила. Но узнав, что Протасова тоже убили, он понял, что это серия. И он знал, кто будет следующим. Фамилию Арцыбашева он тогда не зачеркнул. С ним он регулярно общался, поэтому знал, что Арцыбашев жив. Очевидно, он знал, что и Фоменко не убит. Арцыбашева он зачеркнет позже — черной ручкой. Наверное, после его мнимой смерти в январе 2014 года. Тогда же он напишет последнюю фамилию — Иванов — и сразу же ее зачеркнет. И тогда же рядом с фамилией Фоменко он поставит черной ручкой знаки вопроса. Если все это происходит позже января 2014-го, то он уже знает, что у Фоменко пропала дочь. Мирзоева об этом допрашивали, когда нашли его телефон в распечатке звонков Арцыбашева. Итак… Как говорил наш Виталик, «Маня, что тут думать!». Эти пять человек объединены одной тайной. Их тайну знал бывший следователь Мирзоев. И ключи от нее хранились в секте «Белуха». Глава 25 На выходе из Внукова меня перехватила машина Фоменко. Мне даже не дали перевести дух — запихнули, как багаж, и повезли. Я решила расслабиться и не нервничать по-пустому. Что? Я разве не знала, что он хам? Да и привезут-то в «Подмосковные вечера», а это рядом с домом.