— А фамилия его как? — спросила она. — Гржимайло-Великодонский? Мы оторопели. Она же заливалась смехом. — Вот на хрена такие имена давать, если уже отчество — фиговое? — Маня, ты все сказала? — Не, ну комеди-клаб, ей богу. Аполлинарий бульдог Виссарионович. — А тебя-то как зовут, помнишь? — рассвирепел он. — Ты, вообще, Кристина! — Ну, так Кристина же. Не Аполлинарий. — Еще б тебя Аполлинарием звали! — Ребята, не надо из-за меня ругаться, — примирительно сказала я. — Короче… — он доел торт, помолчал и вдруг тоже расхохотался. — Правда, вы сейчас будете смеяться. Этого следователя из Горно-Алтайска зовут Аполлинарий Виссарионович… Иванов. Смех замер на моих губах. — Спасибо, Виталик, — сказала я. — Но боюсь, он уже мертв. Глава 29 На следующий день я проснулась поздно — около часу дня. Еще минут двадцать валялась в постели, наблюдая за солнечными полосами, пробивающимися сквозь плотные бархатные шторы. Потом приняла душ и поизучала содержимое шкафа в ванной. Я долго не могла найти кухню, и слонялась по всем комнатам, пытаясь понять, куда идут коммуникации на потолке. Наконец вычислила. Оказалось, что кухня — это небольшой закуток в правой части гостиной. В холодильнике я нашла яйца. Включила кофе-машину. Потом набрала номер Матвея. — Ну? — недовольно спросил он. — Говори быстрее, я занят. — Ты мне звонил, я перезваниваю. — Я тебе не звонил. — У меня пропущенный звонок. Вчера полдвенадцатого. — Дня? — Вечера. — Я не звонил. Может, случайно набралось? — А где ты был в это время? — А что? — Просто спрашиваю. — Днем бегал в БТИ. Потом поехал к Фоменко в «Подмосковные вечера». Слушай, мне правда… — Когда ты от него уехал? — перебила я. — Да в чем дело-то? — Тебе трудно ответить? — Ну, часов в двенадцать. Или в одиннадцать… Я не помню. Пока. И он бросил трубку. Забавно… Если вчера вечером он, действительно, был в «Подмосковных вечерах», то я валялась в кустах примерно в ста метрах от него. Наши телефоны были на одном ретрансляторе. Это означает… Я вздохнула. Затем взяла чашку с кофе, подошла к стеклянной стене. Днем вид отсюда был еще лучше: путаница переулков, красные башенки Кремля, веселая золотая шапка Храма Христа Спасителя и еще дальше — голубые зубцы небоскребов. Зазвенели ключи, хлопнула входная дверь. — Маня! Ты проснулась? Я повернулась и увидела, что фотографии на комоде нет. Милый Виталик, вспомнил… Он зашел в гостиную. — Привет. — Привет. А где твоя девушка? — В институте. — Она учится? Где? — В Бауманке… Она математик. Я вытаращила глаза. — Ты серьезно? Девушка Кристина — математик?! То есть она еще и умная? Он хмыкнул. — Она еще и поет хорошо. Ее даже уговаривали в эти… «Стрелки», что ли… Сделай мне кофе, пожалуйста. Я не могла успокоиться. — Слушай, ну почему одним — все, а другим — ничего? Он пожал плечами. — Мир несправедлив. Тоже мне — новость… Я пошла к кофе-машине. Обернулась. — Кстати, убирать фотографию было не обязательно. — Не думаю… — сказал он. — Пойдем на террасу. Такая погода — что-то невероятное. Спустя пять минут мы сидели на террасе с кофе и моей яичницей. Теперь я увидела, что терраса — очень большая, и в дальней ее части создан настоящий сад из туй, пальм и даже цветущих розовым олеандров. Там же стояли шезлонги с белыми льняными подушками. — Виталик, — сказала я. — А можно позвонить со своего телефона так, чтобы определялся другой номер? — Да. — А как это делается технически? — Ну, например, регистрируешься в «роумере», но для регистрации вводишь не свой телефон, а чужой. Спустя какое-то время на этот телефон приходит смс с кодом. Ты вводишь его в свой телефон и отныне любые твои звонки в «роумере» определяются как чужие. Самое смешное, что ты можешь позвонить даже хозяину телефона и у него определится он же сам. — И все-таки нужен доступ к этому хозяину… — Ну, валяется телефон на тумбочке… Можно же улучить пару минуток? А потом смс-ку стереть. Чувак и не поймет ничего. — И если потом звонить примерно из того же района, в котором этот чувак находится, то вообще ничего не докажешь… — Как-то так… Я вздохнула.