— О величайших учениях. И об учителях. Ее брови взмыли вверх. Невозмутимая Аделаида разлила водку по пластиковым стаканчикам. Мы все втроем выпили, не чокаясь. Затем мы с Аделаидой начали есть суп. Марта сидела, выпрямившись, грызла сухарик. — Зря вы приехали, — сказала она. — У нас было скучно. Есть более интересные… учителя. Вам к этому надо было, к Талгату. «Ишь ты! — мысленно изумилась я. — Проверяет!» — К Талгату Фоатовичу? — переспросила вслух. — Про них я тоже пишу. Я у него интервью брала. — Что за Талгат? — спросила Аделаида. — Учитель учителей, — объяснила я. — Я про всех пишу, Марта Генриховна. И у Пузакова интервью брала, и Анастасию, вот, как вас, видела, и книги Ангелины Могилевской читала. Вот, собираюсь потом в Луганскую область пробираться — в Дом Порфирия Иванова. — Отчаянная, — хмыкнула она. — Только мы-то тут причем? — Читатель стал капризный, — пожаловалась я. — Одного просветления ему мало, ему еще интригу подавай. Константинова уже десять лет никто не видел. Загадка. Может, он улетел? Туда, в космос? Читатель такое любит. Аделаида расхохоталась — она, вообще-то, уже выдула пару стаканов водки. — Говори, Марта, где Константинов! — она игриво пихнула Марту в бок. — На какой планете? Ты же знаешь. — Понятия не имею. — Я думаю, деточка, он еще на земле, — доверительно сообщила мне Аделаида. — Где-нибудь в Монако. С его-то деньгами он уже там дом купил. — Ну, что ты болтаешь? — без особой злости сказала Марта. — Какие деньги? Не было у него ничего. — Ага, конечно! — Аделаида снова рассмеялась. — Ему тысячи человек деньги свои отдали. Не было. Куда ж они делись? На дом этот, что ли, все истратил? Наконец-то Марта стала сердиться. — Во-первых, ты их не считала, — отчеканила она. — Во-вторых, ты думаешь, дешево этот дом обошелся? Знаешь, сколько стоило сюда все привезти? Все построить? — Кстати, Марта Генриховна, — вмешалась я, — Где бы у вас тут телефончик подзарядить? — У меня электричества нет, — ответила она. Аделаида же все не могла успокоиться. — Дом! — воскликнула она. — Ну, дорого, не спорю. Но там же миллионы были! — А скольких он кормил? — Ой! Кормил! Орехами да медом? — Да хоть и орехами. Инструменты, храм, поездки в Горно-Алтайск, литература духовная, одежды. Все в копеечку влетало. — Ладно, — примирительно сказала Аделаида. — Ты его защищаешь, оно и понятно… Марта махнула рукой. — Да не защищаю я его! На кой он мне сдался, наркоман чертов? Я вам вот, что скажу, — она прищурилась, глядя на меня. — Деньги у него были, но он их просрал. В недвижимость вложил. Накупил квартир, да офисов, а тут кризис. Я ему сразу говорила: не суйся. Твое дело духовное, ты в бизнесе ничего не понимаешь. Нет, уперся. Надо было отговорить, но я подумала: пророк же вроде, должен будущее видеть… — в ее глазах вдруг мелькнула злая ирония. — Ну, и все сгорело. — МММ, что ли? — вяло поинтересовалась неуклонно напивающаяся Аделаида. — Кризис, я же говорю… — А сам он теперь где? — Тоже не знаю. Наверное, умер уже. От передозировки… Все к этому шло. Я молчала, глядя на темнеющие долины. Со стороны гор на них спускались языки сумерек. Это было похоже на прилив — сначала затопит первый ярус, потом второй. Потом из-за спуска появится волна ночи, она расползется по «Белухе», накроет и дом Марты, и особняк Константинова. Какое-то время здесь будут торчать лишь столбы бывших «термосов», придавая этой поляне вид венецианской лагуны. Но потом затопит и их. Ни одного огонька на сотни километров. Как это выглядит отсюда? И зачем в доме Константинова выключатели? А, Марта? — Ладно, — она вздохнула. — Дело прошлое, Бог ему судья… — Слушай, мы тут заночуем? — спросила Аделаида. — Да ночуйте, поле-то не мое… Только к лесу не суйтесь, там, говорят, энцефалит появился. От жары вся природа перевернулась. Внизу маральник зацвел, за Константиновским домом малина по второму разу пошла. А теперь еще и клещ… Вот уж правда — грядет Антихрист… Здесь палатку ставьте. К себе не зову, у меня тесно… — Марта Генриховна, — сказала я. — А правда, что вы здесь еще до Константинова жили? — Правда. Я здесь с шестидесятого года. — Одна? — Почему одна? У нас здесь поселение было немецкое. Двенадцать семей. Потом все разъехались, а я осталась. Этот дом — родительский. А там, налево, и другие дома сохранились. Я Константинову говорила, чтобы он их занял, но он вроде как специально своих в целлофане держал. Чтобы дух укреплять. А мне-то что… — И как ты так? — удивилась Аделаида. — В тайге, одна… Да и по женской части — всю жизнь без мужиков? — Почему без мужиков? Был у меня муж. — Прям официальный? — Ну, не официальный. Но лет двадцать встречались. — Где это ты его подцепила? — спросила Аделаида. — За Верх-Уймоном. Я к родственникам туда ездила, а он там жил неподалеку. Вдовец. — За Верх-Уймоном? — переспросила Аделаида. — Старовер, что ли? — Да. Кержак. Мироном зовут… Хороший мужик, правда, немой. Не говорит ничего, но оно даже лучше — мы с ним ни разу не поругались, — она хихикнула. — Вместе мы не жили, но ездили друг к другу. У меня даже какое-то время сын его жил, Митя. — Где жил? Здесь? — спросила я. — Ну да. Года четыре жил, пока секту не разогнали. Все поразъехались, скучно стало. Он тоже уехал. — А чего ты замуж-то не вышла за этого Мирона? — поинтересовалась Аделаида. — Так он кержак. И потом… — она слегка засмущалась. — Он это… Узкоглазый. Бурят. — Бурят? — Аделаида покачала головой. — А буряты бывают староверами? — Значит, бывают… — И где он сейчас? Умер? — не глядя на нее, спросила я. — Нет, зачем умер? Он в Москве. — В Москве? — изумилась Аделаида. — Как это? — Да узнал, что Митя в Москве, и поехал его искать… Устроился там к богачу одному дом сторожить… — Нашел он Митю? — я наконец подняла глаза. Марта уже выглядела достаточно пьяной. — Нашел, — нетвердо ответила она. — Их даже по телевизору показали. Представляете, я в Манжерок приехала, вторую программу включила, а они там в сюжете. — «Жди меня»? — спросила Аделаида. — Нет, в новостях. Там какой-то центр открывали, ну, и они оба там. Как привет мне оттуда… — она мечтательно улыбнулась. — Значит, Митя — тоже бурят? — спросила я. Она не успела ответить. Пьяная Аделаида вдруг встрепенулась, в ее мозгу, видать, что-то включилось. — Слушай, ты ж как раз о Мите и спрашивала! — радостно воскликнула она, глядя на меня. — Так вот же этот Митя-то! «Не надо было водку пить», — запоздало пожалела я. Мы замолчали. Несколько секунд я не решалась посмотреть на Марту, но пауза слишком затянулась. Наши взгляды встретились. Мне показалось, что в глубине ее зрачков горит острое злое пламя. Впрочем, это был отблеск костра.