С самого утра он чувствовал себя вялым. Вроде, проспал больше десяти часов, но мутная московская хмарь плавала в голове, как чайный гриб в рассоле. Впрочем, особой ясности теперь и не требовалось. Дела были закончены. Оставалось последнее — самое легкое. В два часа дня позвонила Светлана. Будничным тоном она пригласила его в ресторан. В Троицк. Ресторан «Королева Пиццы» — возле плотины. Так и сказала: «Возле плотины». Какой плотины, господи? В ее голосе Митя услышал неверие в то, что он примет приглашение. И это неверие его вдруг завело. Он согласился. Сказал: «В семь». Она ответила: «Прекрасно». Стоя в пробке на Калужском шоссе, он заметил, что тело зазвенело. Вначале он даже проверил телефон в кармане: может, случайно поставил на вибрацию? Нет, это дрожал он сам. Безошибочный признак грозящей опасности. Годы, проведенные в тайге, сделали из Мити хорошего охотника. Настолько хорошего, что он задолго чувствовал не только приближение жертвы, но и момент, когда сам становился объектом охоты. Кажется, это будет сегодня… Ну что ж… В комоде уже лежали три безупречных новых паспорта, два из них — иностранных. И он все еще размышлял, каким воспользоваться. Пожалуй, английским. В Лондоне закончился ремонт квартиры, купленной семь лет назад. Он все всегда делает вовремя — не вовремя было только сегодняшнее приглашение. Но отказаться сил не хватило. Ишь ты, какая наглая девка… На загривке вздыбились волоски, по спине пробежала волна наслаждения — в глазах потемнело, и он чуть не врезался в очередной ряд бетонных блоков, превративших перестраиваемое шоссе в смертельный лабиринт. В последний момент свернул влево под мигающую стрелку. Перевел дыхание. Что ж ты мне приготовила, дурочка? С Калужского шоссе он ушел на Микрорайон В, затем еще один поворот — к зоне отдыха «Заречье». Впереди блеснул пруд, загорелись огоньки над водой. Из-под колес выпорхнул черный лебедь. Шурша крыльями, он сорвался в воду. Господи! Чуть не задавил лебедя! Такой черный — на него надо катафоты надевать. Подойдя к двери ресторана, Митя вдруг осознал, что больше никакой вялости в нем нет. Он был собран, бодр, в теле играла злая и веселая энергия. Он рванул дверь на себя. Светлана уже сидела за столом. У ее стула на полу стоял большой плоский пакет с чем-то вроде картины внутри. На столе уже была початая бутылка просекко. — Привет! Я угощаю! — сообщила она, когда он сел. Тут же подбежал официант, бросил на стол два ламинированных листа с картинками, налил вина. Митя огляделся. Небогатый потрепанный зал был пуст, лишь за соседним столиком скучала молодая женщина. Он остановил взгляд. Женщине было лет тридцать, и красоты она была неописуемой. Пожалуй, он никогда в жизни не видел такой красавицы. Она не была модельной внешности и, вообще, ничего общего с фотографиями из глянцевых журналов не имела. При этом, женщина была торжествующе и неприлично прекрасной. От нее словно исходило перламутровое свечение. Одета она была в черное платье с глубоким декольте. На шее висела круглая жемчужина в обрамлении искрящихся бриллиантов. Митя опустил взгляд ниже — женщина была в туфлях на высоком каблуке. Чулок на ней не было, ноги были голыми. Идеально ровными, манящими и голыми. Она равнодушно посмотрела на него и отвела глаза. Поднесла к губам высокий бокал. Отпила. Следов помады на бокале не осталось. Женщина слегка улыбнулась. Ослепительно блеснули зубы. Луч света переместился на русую прядь, убранную за ухо, затем на жемчужину. Вокруг женщины загорелось теплое заманчивое пламя. «Такая девка… одна… в пиццерии, в Троицке» — ошеломленно подумал Митя. — Я вас долго не задержу, — донесся до него насмешливый голос Светланы. — Вы ведь, наверное, скоро за границу уезжаете… Он пришел в себя, перевел на нее взгляд. Она тоже была симпатичной девушкой — среднего роста, стройной, с правильными чертами лица и тонкой талией, все, как говорится, на месте. Но глазу пришлось привыкать к ее серости — он даже не сразу сообразил, где у нее глаза, где рот: видел только бесцветный овал на месте лица. В голове билось: «Ну, баба! Надо с ней познакомиться!» — За границу? — перепросил Митя. — Почему вы так решили? — Новый год скоро, — пояснила она. — А… Подошел официант, Митя, не глядя, ткнул в меню. Отвести взгляд от незнакомки было реально трудно. — Слушайте, Света, — не выдержал он. — Вы же хороший знаток людей. Что делает такая женщина в этом месте? Одна! Как вы думаете? — Думаю, она пришла по делу. — Какое у нее здесь может быть дело?! — шепотом изумился он. — Что-то исключительно таинственное. Она шпионка. Видимо, это была шутка. — Ну да, — он с сожалением повернулся к своему столу. — Итак? Давайте тоже перейдем к делу. Я сразу предупреждаю, что как только эта шпионка встанет, я уйду вслед за ней, чтобы продать родину. — Не встанет, — успокоила Света. — И дела у меня никакого нет. Я просто хотела с вами увидеться и вас угостить. — Просто увидеться? — он был поражен. — Небольшая наглость с вашей стороны. — Скорее, большая наглость. Но откровенно говоря, я не ожидала, что вы примете мое предложение. Под лопаткой стало холодно. Митя оценивающе смотрел на нее, раздумывая. Что-то не то. Что-то явно не то. Официант поставил перед ними тарелку с пиццей. — Я, в общем-то, сильно опозорилась перед вами, — продолжила она и взяла кусок, за которым потянулись горячие нити сыра. — Зато я все-таки нашла Митю… Он откинулся на спинку стула. — Вот как? — Да. Но он оказался не при чем. — И кто же он такой? — поинтересовался Митя. — Мальчик, чья семья погибла в девяностые годы в Омской области. Долгое время он подозревал, что его близких убили по приказу Фоменко. Но потом понял, что этого не могло быть. Никто никого не убивал. Это был просто несчастный случай… Официант принес ему спагетти. — Я должна была вам все это объяснить, — сказала Светлана. — Ведь между нами осталась недосказанность. Я ошибалась, но, по крайней мере, подошла к делу добросовестно. В поисках этого мальчика я доехала до секты «Белуха», и теперь у меня есть подарок для вас. С Новым годом! Она наклонилась к своему пакету и достала оттуда картину, написанную маслом. — Это и есть территория секты «Белуха» — произнесла Светлана. Митя увидел дом Константинова. Возле дома кто-то стоял и махал ему рукой, словно приглашая войти. Он не понял, кто это, точнее не вспомнил, потому что и день, и саму сценку он узнал. Тогда он приболел, и Марта вытащила матрац на солнце. Он лежал, укрывшись ватным одеялом, и сквозь жар в голове наблюдал, как пацан-художник набрасывает на холст розовую краску. Интересно, кто это там стоит? Ему вдруг стало смешно: кажется, Степа писал свою картину несколько часов, и возле дома постоянно кто-то крутился. Вышел Корней, потом снова зашел, потом пробежала Элеонора, за ней Марта. Тетя Вера посидела на пеньке. Помнится, даже сам урод выполз на пару минут погреться на солнце. Эта картина стала камерой, включенной на несколько часов. Она зафиксировала все, что происходило перед домом Константинова в тот день. Не отводя взгляда от холста, Митя намотал на вилку спагетину и отправил ее в рот. Запил вином. Светлана сказала: мальчик понял, что никто никого не убивал. Пожалуй, да, был такой момент в 2001-ом, когда он успокоился. Бесконечные проповеди староверов сделали свое дело. Он решил: правду знает только Бог, пусть он и занимается справедливостью. Но поездка к Марте все изменила. В Константиновском доме, на тумбочке возле кровати, у головы этого вонючего безумного ублюдка он нашел его книги. Было скучно. Он начал их читать. — Ты не стань этим… сектантом… — как-то предупредила его Марта. Нет, это ему не грозило. Константинов считал себя суперменом, но на самом деле был слабаком. Вся его теория — это прославление бегства. Но вот эти слова о несправедливости — о, они запали в душу. Он понял, что прощать никого нельзя. И забывать нельзя. Мужская справедливость должна восторжествовать. За ним прилетит его собственный Корабль Справедливости. Не инопланетный — земной. Вот только когда это произойдет? Вспомнился холодный ноябрьский день, долины, укрытые снегом, жалкая комнатка Марты, доверху наполненная чадом, и он сам на печке — такой мощный, накачанный и такой слабый. Несколько лет непрерывных упражнений, медведя не боится, босиком по снегу ходит. Тайгу изучил, как свои пять пальцев. И какой в том прок? Настоящая страна живет другой жизнью. У нее свои медведи. Те, что не боятся ни ножей, ни кулаков. Какая, к черту, месть? Месть стоит больших денег. Их надо всех разыскать, обеспечить себе алиби, новые документы, пути к отступлению, а ведь он даже их имен не знает! Неудачник на краю мира, таежный муравей, питающийся подачками сектантов — сиди и молчи в тряпочку. Марта, разбирающая за столом бумаги, сняла очки и покачала головой. — Сколько же у него деньжищ! Бедные люди… Митька, иди снег разгребай. Еще пара часов, и мы из дома не выйдем. И тут его осенило. Деньги Константинова! Вот она — дорога к справедливости. Корабль прилетел. …Митя допил вино до конца, вздохнул. — Спасибо за подарок. И за ужин. Посмотрел на женщину за соседним столом. Она так и сидела одна, только теперь внимательно за ним наблюдала. Буквально не сводила глаз.