– Хватит, мама! Неужели не понимаешь? Речь идет об убийстве. – Можете показать нам этот склад? – спросил Протопопов. – Его покажет Ираида Самсоновна, – ответила Надежда. – Меня ждет клиентка. – Найдутся ли у вас свободные стол и стулья? И да! Еще нужен принтер. Надежда посмотрела на мать и, не отрывая глаз от ее лица, внятно проговорила: – Ираида Самсоновна все найдет. Вы только скажите ей, сколько человек в следственной группе. Было видно, что поручение дочери не вызвало в Ираиде Самсоновне особого энтузиазма, тем не менее она покинула кабинет и стала спускаться по лестнице. Мужчины отправились вслед за ней. – Ну вот вы и пришли… – Калмыкова отставила чайную чашку и встала с диванчика. Надежда притворила за собой дверь примерочной, сняла с плечиков пальто из серого ворсистого драпа и помогла Калмыковой вдеть руки в рукава. – Вторая примерка, пуговиц еще нет, прихватим полы так. – Она подколола борт тремя швейными булавками и отступила. – Как вам? Калмыкова откинула голову назад и оглядела себя в зеркале: – Силуэт очень хороший. Линия плеча красивая, плавная. Но меня смущает эта заплатка… – Она подняла руку и недовольно сморщила нос. – Ластовица? – Надежда поняла ее с полуслова. – Важная деталь кроя, без нее вы бы не смогли поднять руку. Она отвечает за свободу движения. – Нельзя ее сделать… Как бы это выразиться… – Цельнокроеной? – подсказала Надежда и категорично помотала головой: – Нет, невозможно. В институте вы наверняка изучали начертательную геометрию, имеете представление о пересечении плоскостей… – Я – врач. – Тогда объясню на пальцах или нарисую. – Не нужно, – улыбнулась Калмыкова. – Доверюсь профессионалу. – И как вам пальто? – Нравится. Пальто очень красивое. – Длину оставим такую? – Дайте-ка посмотрю… Не коротко? – обеспокоилась Калмыкова. – У вас красивые ноги, Ольга Петровна. – Умеете вы поднять настроение. – Но это же правда. – В таком случае длину оставим такой. – Ольга Петровна дождалась, когда Надежда вытащит булавки, и скинула пальто на ее руки. Потом оглянулась и посмотрела ей в лицо: – Вы чем-то озабочены или мне показалось? – Да как вам сказать… – Значит, я не ошиблась. Какая-то неприятность? – Нет… Точнее, не у меня, – уклончиво проронила Надежда. – Простите. – Калмыкова деликатно тронула ее за руку. – Вы не обязаны делиться со мной личными обстоятельствами. – По большому счету я здесь ни при чем, – словно оправдываясь, заговорила Надежда. – Неподалеку отсюда нашли расчлененный труп. – Боже, какой ужас! – Калмыкова приложила руку к груди и повторила: – Какой ужас! – Мы тоже потрясены, его нашли вблизи ателье. – Надежда перекинула пальто через руку и, прежде чем выйти из примерочной, сообщила: – Виктория назначит дату готовности, а я с вами прощаюсь. – У меня есть одна просьба, – сказала Калмыкова. – Но мы поговорим об этом в другой раз. Не буду вас задерживать. До свидания. Заметив Надежду, Виктория вышла из-за стойки навстречу: – Прошу прощения, Надежда Алексеевна, но вас ожидают в мужской гостиной. – А где Вилма Карклиня? – Клиент хочет видеть вас. – Клиент наш? – спросила Надежда. – Постоянный? – Нет. Пришел в первый раз. – С рекомендациями? – Мне он ничего не сказал. Возможно, предъявит их вам. – У нас проблемы? – Надежда вгляделась в лицо Виктории и добавила: – Вид у вас невеселый. – Я все знаю, – проронила та и опустила глаза. – Все – это что? – Про труп и склад фурнитуры. – Вот и хорошо. Мы ничего не скрываем от наших сотрудников. Склад нужно поскорее освободить. Помогите Ираиде Самсоновне, а я отнесу пальто. – Вас ждет клиент, – напомнила Виктория. – Ах да! – Надежда взмахнула рукой. – И вот еще что: назначьте Калмыковой дату готовности и оповестите об этом Соколова. Она по диагонали пересекла вестибюль и остановилась у двери, ведущей в мужскую гостиную. Почуяв запах сигары, Надежда с любопытством открыла дверь. В гостиной, развалившись в кресле, сидел вполне еще молодой человек и курил сигару. На ее глазах он стряхнул пепел в антикварное блюдо, которым так дорожила Ираида Самсоновна. – Вы – Надежда Раух? – поинтересовался молодой человек, не потрудившись встать с кресла. Надежда прошла к журнальному столику, взяла блюдо и поставила его на прежнее место – за стекло, в старинный резной буфет. Потом, обернувшись, сказала: – Нельзя брать без спроса чужие вещи. Это – бестактность. – Ну так поставьте на стол пепельницу, – сказав это, клиент лучезарно улыбнулся. – Здесь не курят! – резко проговорила Надежда. – Ах вот оно что. – Он встал и протянул руку: – Меня зовут Антон Шелегеда. Надежда протянула свою, рассчитывая ответить рукопожатием, однако Антон склонился и запечатлел на ее пальцах поцелуй. Это было неожиданно, и она немного смутилась. Пока Шелегеда сидел в кресле, все в нем казалось несимпатичным: рубашка в мелкую клетку, винтажная желтая бабочка и вытертые туфли цвета малины. Но как только встал, в нем тотчас обнаружились обаяние и какая-то внутренняя, нервная сила, способная себе подчинять. – Очень приятно. – Надежда высвободила руку и спросила: – Зачем вы хотели меня видеть? – Мне нужен костюм. Или два. Впрочем, давайте сошьем несколько. – Сейчас позову закройщицу… – Она собралась уйти, но Антон удержал ее возле себя, взяв за руку повыше локтя: – Постойте! Мне не нужна закройщица. Мне нужен закройщик. Конкретно – Тищенко. – Он у нас не работает. – Выходит, что мне наврали? Да нет… – Он недоуменно скривил губы. – Мне об этом рассказал один очень уважаемый человек. – Анастас Зенонович пока у нас не работает, – повторила Надежда. – Вы сказали «пока»? – Тищенко приступит к работе на следующей неделе. Он еще не оформлен.