– Что за бюрократию вы развели, дорогуша? – спросил Шелегеда. В ответ на это Надежда заметила: – А вот это – хамство. – Ну, вот… – рассмеялся Антон. – Сначала в бестактности обвинили, а теперь – в хамстве. Мне казалось, что в заведениях подобного уровня клиент всегда прав. Его насмешливое, умное и немного высокомерное лицо было типично русским. Ровный лоб, выцветшие – в одну линию – брови, серые глаза и высокие скулы. Надежду охватило чувство вины, и она уже собралась пойти на попятную, когда в гостиную заглянула Виктория и тихо позвала: – Надежда Алексеевна… – Я с клиентом, – бросила ей Надежда. – Просто хотела сообщить, что к вам пришел Тищенко. – Идите-идите! – распорядился Антон Шелегеда и расслабленно плюхнулся в кресло. – Надеюсь, Анастас Зенонович меня не задержит, по-быстрому снимет мерки. Немного помолчав, Надежда сдержанно проронила: – Ждите здесь. Он скоро придет. Глава 3 Компромиссное решение Анастас Зенонович Тищенко ожидал Надежду в дамской гостиной, но она не стала с ним долго объясняться, просто сказала: – Пришел ваш постоянный клиент. Снимите мерки и примите заказ. Альбомы с тканями лежат на буфете. – Я помню, помню… – закивал растроганный Тищенко. – Значит, принимаете меня на работу? – Мы поговорили с Ираидой Самсоновной, она согласилась. Все документы принесете на следующей неделе. Должна предупредить, что вы принимаетесь на работу с испытательным сроком. – Каков этот срок? – Три месяца. – Спасибо! – Тищенко схватил ее руку и мелко затряс. – Клянусь, Надежда Алексеевна, вы не пожалеете… Я оправдаю ваше доверие. – Да будет вам, будет! Ступайте к клиенту. Оформляться будем потом. – Однако вы меня озадачили… – Заметил Тищенко, остановившись у двери. – Откуда этот клиент узнал, что я здесь работаю? – Вот это я у вас хотела спросить. – Клянусь, Надежда Алексеевна! Я никому не говорил! Честное слово! Да я и не знал, возьмете или откажете. – Идите, Анастас Зенонович, приступайте к работе. Говорить будем потом. Тищенко пошарил в кармане пиджака и вытащил оттуда сантиметровую ленту. В ответ на удивленный взгляд Надежды он улыбнулся: – Всегда ношу при себе. Никогда не знаешь, вдруг пригодится. Она сдержанно улыбнулась и проводила его взглядом, а потом сама отправилась в производственные помещения. Пройдя по коридору, вошла в закройную к Соколову. – Ну, что? – спросил Валентин Михайлович, забирая у нее пальто Калмыковой. – С ластовицей примирились, длину оставляем. Виктория сообщит вам дату готовности. – Вот и хорошо… – Как тут у вас? – Надежда повела взглядом по раскройному столу, потом по стеллажу, на котором лежали детали кроя. – С новыми заказами успеваете? – Сегодня заканчиваем. – Соколов передал пальто помощнице, татарке Раисе. – Отнеси в швейный цех и скажи портнихе: пусть делает все как есть, без изменений. Раиса забрала пальто и ушла в швейный цех. – Возвращаясь к нашему разговору… – проговорила Надежда. – Тищенко вышел на работу сегодня. – Ну, что же, – Соколов протер закройный стол обрезком хлопковой ткани. – Ему, как и любому другому, нужно на что-то жить. – Ценю такую позицию. Зная ваше неприязненное отношение к Анастасу Зеноновичу… – Полно вам, Надежда Алексеевна! Все наши разногласия в прошлом. Человек – в сложном положении, ему нужна помощь. – Вот и хорошо, – проговорила Надежда и, услышав голос матери, вышла за дверь. – Ну и задала же ты мне работу! – возмутилась Ираида Самсоновна. – Не сейчас, мама. Потом. Лучше скажи, ты поговорила с Вилмой про Тищенко? – Когда бы я успела это сделать?! – Ираида Самсоновна толкнула дверь склада ногой и внесла туда принтер. Затем обратилась к дочери: – Помоги мне его поставить. Надежда растащила коробки, освободив место на стеллаже, и, как только мать поставила принтер, заметила: – Может выйти нехорошо… – У нас еще есть время. – Анастас Зенонович уже на работе, – сказала Надежда. – Кто ему разрешил?! – возмутилась Ираида Самсоновна. – Само собой вышло. Он пришел за ответом, а его к тому времени ждал клиент. – Твой Тищенко – настоящий выжига[11]. Уверена, весь этот фарс с клиентом устроил он сам. Надежда опустила глаза: – Может, ты и права. Но мне такое даже в голову не пришло. – Ты у нас натура художественная. В облаках витаешь, картины пишешь, а мы, грешные, в грязи ковыряемся. Вот! – Ираида Самсоновна указала на распахнутую дверь склада: – Коробки с фурнитурой таскаем, принтеры переносим. – Что будем делать с Вилмой? – Что-что?.. Будем говорить. – Когда? – Надежда не оставила матери ни шанса отмахнуться от разговора с закройщицей. – Сейчас! – воскликнула Ираида Самсоновна и направилась в мужскую закройную. – Со складом заканчивай сама. Мне одной не разорваться на части. Надежда проводила ее взглядом и увидела Протопопова, который пришел на склад с документами. – Нам нужно шесть стульев и стол, – сказал он. – Стол – если можно, побольше. Такой, чтобы разложить на нем много… – Костей? – Надежда внутренне сжалась. – Дались вам эти кости! – Протопопов положил документы на стеллаж. – Не будет здесь никаких костей. Только бумаги и, если таковые отыщутся, вещественные доказательства. Чтобы вы знали, надолго мы здесь не задержимся. От силы – три-четыре дня, может, и меньше. Изучим как следует место захоронения, опросим жильцов близлежащих домов, и все. – А я и не тороплю вас. Работайте, – сказала ему Надежда. – Нам нужен стол и шесть стульев. – С этими словами Астраханский перешагнул порог склада. Надежда ответила: – Знаю. Иван Макарович уже все сказал. – Здесь слишком темно. Нельзя ли организовать дополнительное освещение? – Скажу Виктории, чтобы принесла из кабинета торшер. – С торшером мы еще не работали, – улыбнулся ей Протопопов. – Безмерно вам благодарен, Надежда Алексеевна. Еще одна просьба… Сейчас подойдут ребята-оперативники. Прикажите охраннику, чтобы их пропустил.