Приближаясь к задней стороне хлева со стороны гор, он заметил вокруг летучих мышей. Они казались возбужденными, подумал он, но разве летучие мыши не всегда такие? В стороне проухала сова. Темнота словно отражала все звуки. Он подошел к углу с колоколом, остановился и приложил руку к бронзе. Что-то было в колоколе хорошее и надежное. Он что-то значил. Наверное, оттого, что он знал, как дорог колокол Данике. Он не мог не любить то, что нравится ей. Он бросил взгляд вдоль стены хлева и заметил маленькую пристройку. Шерстяная комната. Конечно, там темно, но ему все же захотелось подойти и заглянуть внутрь. Просто проверить, что прялка по-прежнему там, что все осталось таким, как он запомнил. Он знал, что Даника любит это место, ему уже много лет являлись жаркие фантазии, как он целует ее именно там. Возможно, пристройку уже объединили с хлевом. Таков был изначальный план. Прижавшись лицом к окну, он не увидел ни прялку, ни животных. Зато он сразу же увидел лицо по другую сторону стекла. Мирко не сдержал короткого испуганного крика и отошел на пару шагов, чтобы не видеть его. Это Леон, стоит в темноте и смотрит на него огромными дикими глазами. Леон стоит внутри и держится руками за оконную решетку. Это Леон! Мирко перевел взгляд на крепкую дверь рядом с окном. Замок тяжело висел на своем месте. Леон был взаперти. – Леон, – тихо позвал он в темноту, повернув ключ. – Не бойся. Это я, Мирко. Помнишь меня? Мы раньше много бывали вместе. Мирко осторожно вошел и уловил очертания Леона у окна. Он стоял на скамеечке. Даже в темноте было заметно, что Леон очень сильно вырос и в высоту, и в ширину за прошедшие три года. Ему не очень-то была нужна скамейка, чтобы достать до окна. Теперь он с нее слез, но ближе не подошел. – Привет, дружище, – еще раз попытался Мирко. – Попробуем зажечь свет, чтобы увидеть друг друга? – Он отыскал в нагрудном кармане зажигалку, лежавшую там с сигаретами, к которым он пристрастился в Америке. Они поглядели друг на друга поверх огонька. Мирко улыбался. – Надо бы побольше света, – сказал он, оглядываясь. – Здесь раньше висела лампа на балке… вот она. Он снял фонарь с гвоздя, зажег его, погасил зажигалку и поставил фонарь на маленький столик у стены, так что он освещал всю комнатку. – Ну вот, Леон, теперь можем друг друга рассмотреть. Давненько мы не виделись. Леон пристально на него смотрел. – Это ты! – вдруг сказал он, широко улыбаясь. – Да, это я. Мирко. В следующее мгновение Мирко оказался в объятиях, которые чуть не выдавили из него весь воздух. – Не так сильно, Леон. Не так сильно. Какой ты стал могучий! Он взял Леона за плечи, чтобы ослабить хватку, и ощутил рельефные мускулы под рубашкой. Теперь Леон сам его отпустил и показал на приоткрытую дверь, испуганно крича: – Следи за мышами! Мои мыши не должны убежать. Закрой дверь! Мирко быстро захлопнул дверь. – Вот, теперь они не сбегут, – сказал он, тут же заметив, как тень скользнула по полу поперек комнаты и дальше вдоль стены. – Отлично, – сказал Леон, опускаясь на колени вдоль стены. Он, видимо, пытался засунуть палец в дырочку, в которой исчезла мышка. Мирко осмотрелся. Прялка и шерсть исчезли, вместо этого закуток превратили в жилую комнату, разместив кровать и немного мебели. В углу так и осталось корыто, потемневшее от остатков красителей. Кровать выглядела так, словно Леон только что в ней лежал. Одеяло скомкано. Он сел на край кровати. За досками, закрывавшими проход в хлев, животные беспокойно ворочались. Лошади необычно ржали. С другой стороны, ненормально, чтобы в ослином закутке было светло и шумно поздней ночью. Или нет? Мирко заметил, что доски были укреплены, но между ними все еще были щели. В комнатушке было не то чтобы противно находиться, но там было довольно грязно, и пыль висела в воздухе, смешиваясь с запахом хлева. – Леон, как вышло, что ты здесь спишь совсем один? – Это моя комната, – улыбнулся Леон. В голосе звучала гордость. – Твоя комната? Леон кивнул с энтузиазмом. – Моя собственная комната. – Твоя мама никогда здесь не спит? Леон помотал головой. Волосы у него были отросшие и взлохмаченные. – А вот мои мыши, – с воодушевлением сказал он. Возможно, его волосы стали чуть темнее, в них добавилось меди. Или дело в сияющих глазах, точно таких, какие запомнил Мирко. Та же улыбка, перед которой невозможно устоять, те же ямочки на щеках. Да, Леон сделался еще сильнее похож на Данику, чем раньше. Но разговаривал он странно. И одежда сидела на нем слишком плотно, слишком в обтяжку. Рано или поздно он прекратит расти, подумал Мирко. Карл вон и большой, и сильный, но он не кажется неестественным. С Леоном что-то другое. В его развитии было что-то противоречащее природе. Словно бы в нем нет тормоза. Может, природа забыла его установить? Или Бог? Что бы ни стало причиной физического развития Леона, его не следует вот так запирать. Как животное! У Мирко возникло подозрение, что Леон уже давно находится в закутке. На столе миска с засохшей едой. – Чем тебя кормят, Леон? – Мирко тяжело было говорить спокойно, когда он постепенно начинал понимать, чему стал свидетелем. – Кашей, – ответил Леон. Истощенным он не выглядел, скорее невообразимо сильным. – А тебе не дают… – Смотри! – перебил его Леон. Мальчик восхищенно показывал на доски и быстро поднялся с пола. Мгновение спустя он с такой силой потянул Мирко за руку, что тот плюхнулся на кровать. – Ты должен это почувствовать! Леон прижал ладонь Мирко к маленькой щели между досками, и Мирко почувствовал, как заноза впивается в ладонь. Больше он ничего не мог чувствовать. – Когда ты в последний раз видел маму, Леон? – Мама мягкая. – Да, твоя мама мягкая, – прошептал Мирко. – Папин мишка тоже мягкий, – сказал Леон. Он все еще прижимал руку Мирко к доскам. – Папин мишка? Папа подарил тебе мишку? – Мирко быстро огляделся. На кровати у двери сидел небольшой вязаный медвежонок. – Нет, нет, он у него. – Леон отпустил руку Мирко. – Он говорит, он мягкий и теплый. И может сам вставать. В следующее мгновение Леон подполз к Мирко. Он поднялся, так чтобы стоять на коленях, опустив руки. Очертания мышц явно проступали сквозь одежду. – Вот такой! Он становится очень большим, когда поднимается. Он умеет так сделать. Только маме не говори. Мирко медленно притянул руку, уже не думая о занозе. Он не сводил глаз с мальчика. Карл ведь не стал бы?.. Или стал? Мирко читал о таком в Америке. Похотливые извращения мужчин, уничтожающие маленьких детей. Их собственных детей. – Мне скоро можно будет увидеть, – продолжил Леон. – И поиграть с ним! Папа обещал. Мне просто надо хорошо себя вести и ждать, когда он придет. Тогда мы поиграем. – Глаза у него сияли. Пусть это будет ложью, подумал Мирко. У него внутри все закипало. Да он больной на всю голову, если может так посягать на Леона. Даника об этом говорила? Да нет, об этом она точно ничего не знает. Невозможно! Она бы скорее умерла, чем позволила такому кошмару случиться со своим сыном. В этом он был уверен. Она его любила. Но она ведь заперла его в старом загоне для животных, и она солгала об этом Мирко. Едва ли у Леона есть товарищи. – Леон, у тебя есть товарищ, к кому бы ты ходил в гости? – Товар? – Товарищ. Тебе есть с кем играть? – Завтра я буду играть с папой. Тут Мирко вспомнил кое-что, что его очень расстроило. – Завтра у тебя день рождения, – тихо сказал он. – Что у меня? – Леон удивленно посмотрел на него, поудобнее усаживаясь в кровати рядом с Мирко. – У тебя… да нет, неважно. Скажи-ка, ты разве никогда не спишь вместе с мамой и папой в доме? Леон покачал головой. – Нет, Леон, нет. Так мама все время говорит. Нет, Леон, нет. Эти слова еще сильнее огорчили Мирко. Он понимал Данику. Когда мальчик становился грубым, это в первую очередь доставляло неприятности ей.