Мирко не ответил, и его молчание, видимо, напугало ее. – Боже, только не уходи он меня, – просила она, не отрывая лица от его груди, – ты мне так нужен. Она впилась в него пальцами. – Скажи хоть что-нибудь, Мирко. – Я не уйду, – тихо сказал он. Он думал о Леоне. – Даника, есть ведь еще Леон. Да, я его видел. Вы держите его взаперти. Он ощутил, как она вся напряглась. Потом отстранилась, так что они смотрели друг другу в глаза. – Я хотела тебе рассказать. – Почему же ты этого не сделала? – Это так тяжело. Я не хотела, чтобы ты считал меня дурной матерью. Она с мольбой посмотрела на него. – Мирко, поверь мне, я люблю своего сына. Но с Леоном так тяжело, потому что он… другой. Все стало хуже после твоего отъезда. А Карл совсем не помогал. Я не справлялась, но и отослать Леона я не могла. Прости меня! Она обеими руками вцепилась ему в плечи, ей было не по себе от его молчания. – Ты не хочешь мне поверить? Помочь? Ему с тобой так хорошо. Он тебя так любил, ты разве забыл? Я уверена, что с твоей помощью, с твоей, Мирко, помощью, у Леона все может сложиться хорошо. Одна я с ним не справлюсь. Мирко медленно кивнул. Наверное, ему не следовало ей верить, но он поверил. К тому же он только что убил ее мужа. Отца мальчика. Конечно, он должен помочь им обоим. – Спасибо, – прошептала она. Она выглядела искренне благодарной. Еще она выглядела избитой, лицо распухло в нескольких местах. Карл нехило ее приложил. Словно прочитав его мысли, Даника обернулась к недвижимому телу Карла. – Нам придется сказать в полиции, что это несчастный случай. Что ты пытался мне помочь. Они увидят, как он меня избил, кнут тоже наверняка оставил следы. Они должны этому поверить. Мирко вздохнул. – Не уверен, Даника. Все выглядит слишком странно. Еще и это оружие. А письмо? Если они его прочтут, они наверняка решат, что я намеренно убил Карла. Без сомнения, подозрительно уже то, что я вообще здесь оказался. Посреди-то ночи. Письмо у тебя? – Нет, я его не видела и понятия не имею, что он с ним сделал, к сожалению. Мирко, а что, если мы сначала избавимся от этого оружия? Ты не можешь его закопать? Мирко кивнул. Ему тяжело было думать рационально, но в тот момент казалось правильным первым делом закопать моргенштерн. – Ладно, я это сделаю. А ты иди к Леону. Мне не нравится, что он один в той каморке. Еще и в грозу. Она кивнула и уставилась в землю, явно стыдясь. – Я позабочусь о Леоне, – сказала она и сжала его руку в знак заверения. – Пойдем со мной, тебе понадобится лопата. У террасы стоит. Она пошла, и шаги давались ей с таким трудом, что Мирко обеспокоился. При свете молнии он увидел, что у нее из левого уха течет кровь. – Даника, ты плохо выглядишь… он здорово тебя отделал! Нам придется съездить в город и разбудить врача, пусть осмотрит тебя. Леона можно взять с собой, нечего ему одному оставаться. – Нет, ради бога, Мирко. Не надо. Все не так плохо, как кажется. У меня просто немного кружится голова, но это пройдет. Нет, нет, я побуду с Леоном, мы пойдем в дом, а ты закопай оружие. А потом… потом и решим, что делать дальше. Все по порядку. Мирко поддерживал ее по дороге к двери террасы. – Вот лопата, – сказала она, показывая, где она стоит. Потом потянулась за чем-то на полу по ту сторону двери. – Держи, возьми фонарь, чтобы было виднее. Мирко взял фонарь и зажег его. На мгновение он осветил ее. – Даника, тебе бы показаться врачу… – Нет, нет! Это сейчас не самое важное. Я справлюсь, – она выдавила храбрую улыбку. – Я позабочусь о Леоне. Теперь все изменится, обещаю. Она медлила. Он ждал. Она заговорила снова, но уже другим голосом: – Насчет Карла. Наверное, это в самом деле лучшее, что могло бы произойти. Мирко пожал плечами. Развернулся и пошел обратно, туда, где на земле лежал Карл. Может, труп тоже стоит закопать, подумал он. Тогда они смогут сказать, что Карл уехал. Но поверит ли полиция? И что делать с медведем? Он выбрал местечко в стороне от Карла и принялся копать яму. Твердую сухую землю тяжело было пробить. Теперь просто обязан пойти дождь. Яма получилась глубже, чем нужно, потому что копать оказалось приятно. Врезаться в землю. И, наверное, тянуть время перед тем, как сделать следующий шаг. Вместе с землей он выкапывал клубни с ближайших картофельных кустов. Они были идеальны. Моргенштерн с глухим ударом упал на дно. Он посмотрел на него. Сел на корточки, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. Он побросал обратно выкопанную картошку. Старался насадить на шипы. Он – убийца? Когда желаешь кому-то смерти, а потом оказываешься виновным в его смерти, иначе не назвать. Он ведь готов был пустить в дело этот треклятый моргенштерн. Теперь он бы хотел, чтобы Карл не умер. Вид поверженного и безобидного великана посреди собственного поля не принес желанного облегчения. В глубине души Мирко отлично понимал ярость, которой стал свидетелем. Что-то в ней было ему знакомо. Может, он и сам ни на йоту не лучше Карла, если уж на то пошло? Сколько заповедей он сам нарушил в тот вечер? Наверняка больше, чем Карл. Мог ли он позволять себе судить другого, когда сам столь грешен? Наказание. Его же теперь накажут? Пронзившая небо молния резко оборвала ход его мыслей. Раскат грома сотряс землю, казалось, вся долина затрепетала. Мирко испуганно поглядел на небо. Мгновение спустя он услышал Данику. Она кричала. Почему? Карл ведь мертв. Мирко схватил фонарь, бросил лопату и побежал изо всех сил. Дом вдруг показался бесконечно далеко. Она кричала без остановки. Он чуть не споткнулся и на мгновение остановился. Тут она прекратила кричать, и настала оглушительная тишина. Мирко снова побежал. Он слышал свист собственного дыхания, чувствовал себя совершенно измотанным, когда наконец обогнул угол и вынужден был остановиться. Не из-за усталости. Из-за медведя. Второй раз за вечер он оказался лицом к лицу со зверем, только на этот раз между ними не было решетки. Медведь медленно поднялся на задние лапы. Снова раздался гром, но у Мирко в голове стояла гробовая тишина. Он смотрел в глаза собственной смерти. Значит, все-таки сейчас. Медведь вытянул переднюю лапу, словно опирался на невидимую барную стойку. Секунду стоял так, потом тяжело опустился на землю. Он потянулся головой к Мирко и принюхался. До морды было не более полуметра. На этот раз в фонаре ничего не гремело. Рука Мирко не дрогнула. Он стоял недвижим и присматривался к противнику. Выжидал. Может, умирать не так плохо. Наверное, так все и происходит: судьба постоянно сводит счеты. Карл бил жену, наверняка собирался ее убить – и вот он мертв. Мирко не случайно убил Карла, он желал тому смерти, представлял себе, как убьет его, а теперь погибнет сам. Если на то пошло, важнее намерения. Желание. Возможно, хотеть убить, даже если не сделаешь этого, – худшее прегрешение, чем убить, не желая того? Медведь убивал. Скорее всего, особо об этом не задумываясь. Зверь разинул пасть, нижняя губа свисала, подрагивая. Десны темно-фиолетовые, губы черные, зубы желтые, разрушенные, в том числе и четыре огромных клыка, напоминавших кривые сабли. Они светились при свете фонаря. И глаза. Мирко смог разглядеть их цвет. Они были темно-рыжие, как лисица, а внутри пара маленьких, черных зрачков. Он разглядел шрам, тянущийся через длинную переносицу. Под одним глазом что-то, похожее на ожог. Черный нос быстро втягивал воздух. Медведь с криво приоткрытой пастью бесшумно ворочал огромной головой. Мирко отчетливо ощущал его дыхание, почти что чувствовал его на вкус. От медведя пахло не сырым мясом и свежими ягодами, а гнилью, кабаком и человеческим дерьмом. Вдруг он вскинул голову, и толстая нить слюны пролетела по воздуху рядом с ухом Мирко. Потом зарычал, почти что в знак приветствия, и тяжело прошел мимо Мирко в сторону картофельных полей. Он мог бы протянуть руку и дотронуться до зверя, погладить по шерсти. Мирко стоял оцепенев, жизнь постепенно возвращалась к нему. В хлеву нервно ржала лошадь. Больше звуков не было. Мирко побежал дальше, поперек двора, прямо к комнате Леона. Вскоре он обогнул колокол и приблизился к ослиному закутку, но там что-то изменилось. Подойдя ближе, он увидел, что дверь открыта. И тут он вспомнил. Он вспомнил, что не запер дверь на замок, когда уходил от Леона. Он сидел у двери, безмолвно плакал – а запереть забыл! У Мирко в животе все сжалось. Леон был на улице, когда все происходило, – или Даника его только что выпустила? И еще медведь, его-то кто выпустил?