Ему пришлось рассказать. – Давай присядем, Леон. – Они сели на камни, и Мирко протянул ему еще слегка теплую бутылку молока. – Леон, я должен кое-что тебе рассказать. Твой папа мертв. – Мертв? – Леон изумленно посмотрел на него. – К сожалению. Он мертв, как и мама. Это был несчастный случай, он ничего не почувствовал. Ему не было больно. – Ему не было больно, – прошептал Леон. – Ни капельки. Но смотри, у тебя есть я, и я о тебе позабочусь. Мы справимся, Леон! Но на ферму мы больше не вернемся. Леон медленно кивнул. – Куда мы тогда пойдем? Если не обратно? – Думаю, мы некоторое время походим по горам. – Эй, а мои мыши? Что с мышами? – Мы найдем тебе других мышей, Леон. Обязательно. В мире много мышей. – Мне нужна целая куча мышей, – улыбнулся Леон. – А еще кроликов, и серн, и лошадей, и медведей, и всяких пушистых зверей. – Посмотрим. И ты точно больше не будешь сидеть взаперти. – Я не буду сидеть взаперти, – повторил Леон. – Мы теперь свободные птицы. – Свободные птицы? – Мы можем делать, что захотим. – Но летать мы не можем? – Нет, летать не можем. Не так. – Не важно, – прошептал Леон и поднял взгляд к небу. Он не выглядит радостным, подумал Мирко. Но и не кажется совсем несчастным. Едва ли он очень много понял. Сложно определить, сколько понимает Леон. – Может быть, нам удастся поймать тебе кролика. – Я очень хочу кролика, – сказал Леон, просияв. Наверное, есть свои плюсы в том, чтобы понимать в мире гораздо меньше, чем следовало бы, подумал Мирко. Если мальчик забудет большую часть всего, что сейчас происходит, это убережет его от многих горестей. Если они не будут это обсуждать и Мирко проследит, чтобы они не возвращались в эти края, а, наоборот, обращали внимание на жизнь вместе. Тогда однажды Леон не сможет вспомнить этого несчастья. Дети забывают. Агата упоминала, что ничего не помнит до того, как ей исполнилось шесть. Видимо, она не всегда была такой радостной. Мирко станет помнить за них обоих. Он бы с радостью позабыл ужасы этой ночи, но он не хочет забывать Данику. В один прекрасный день он, может быть, сможет рассказать Леону что-то о его матери, но не сейчас. Сейчас главное – скрыться от поисков и посмотреть, куда судьба их заведет. Какое-то время они могут пожить на свободе, но ему придется зарабатывать деньги. И надо дать мальчику хоть какие-то знания. Так далеко у него еще не было времени загадывать. Пока можно жить одним днем. Главное, чтобы Леон их не выдал. – Леон, мы никому не расскажем, что произошло с твоими родителями. Это должна стать наша с тобой тайна. Мы ничего не будем говорить о твоих родителях. Ничего. Никогда. Леон расстроенно кивнул. – Мама так плакала. – Да, я знаю. Теперь у нее все хорошо. – Где она? Мирко молчал. И что ему, черт побери, отвечать? – Она тоже свободная птица. Мальчик просиял. – Тогда мы можем ее встретить? – Ну, может быть. Черт побери. – Только, Леон, то, что случилось с твоей мамой – это секрет. Ты же знаешь, что такое секрет? – Мы никому об этом не расскажем, – кивнул Леон. – Именно. Мы никому об этом не расскажем. – Папа тоже просил ничего не рассказывать, – сказал Леон, и Мирко пронзило неприятное чувство. Он не мог вынести мыслей о том, что Карл, судя по всему, делал в комнате мальчика. Или собирался сделать. – А я на него посмотрел! – улыбнулся Леон. – И немного потрогал. И он поднялся, как обещал папа. Мирко было не по себе. – А потом он меня перевернул. – Перевернул тебя? – Ну да, мишка меня перевернул. Бумс. Тут до Мирко дошло, что речь шла о медведе. Лучше, чем могло бы быть, хотя ничего хорошего в том, что Карл собирался показать Леону медведя. Облегчением стало то, что Карл оказался не таким извращенцем, как опасался Мирко. Но от этого еще тяжелее сделался груз вины. Все-таки это Мирко убил его. – Хорошо, Леон, – только и ответил он. Потом глубоко вдохнул свежий горный воздух. Мгновением позже услышал глубокий вдох Леона. – Леон, если нас будут спрашивать, давай говорить, что ты мой младший брат. Как тебе идея? Хочешь стать моим младшим братом? – Очень хочу, – Леон широко улыбнулся. – Так и будем говорить. Ты мой младший брат, я твой старший брат. А вообще, незачем тебе много говорить, если мы кого-то встретим. Над землей стоял пар. Спасительная влага после долгой иссушающей жары. Где-то в темноте запела птица. Издалека донесся крик. – Это просто орел, – спокойно сказал Леон. Мирко кивнул. – Да, это просто орел. И еще, Леон, ты рассказывал мне о криках зверя. Его тебе больше не нужно бояться. – Конечно, я ведь больше не один, – сказал Леон. – Я слышал его, только когда оставался один. – Ты никогда больше не будешь один. – Это хорошо, – сказал Леон и принялся играть с чем-то, что нашел в траве. – Посиди, поиграй, – сказал Мирко и встал. Леон не обратил внимания, как он отошел в сторону с сумкой Даники. Он сбросил ее с обрыва и удовлетворенно отметил, что та исчезла в зарослях терновника, где ее едва ли когда-либо обнаружат. Он подошел к выступу скалы, откуда мог осмотреть долину. Темнота рассеивалась, солнце поднималось из-за гор и прожигало покрывало облаков. По другую сторону холма горел его родной дом. Красное зарево было одновременно красивым и удручающим. Деревья загораживали обзор, но он видел, что внизу много света. Машин. Он уже собирался было вернуться, когда отметил неожиданное движение. Небольшая телега поворачивала с дороги к ферме Даники. Повозка была крытая, а на козлах кто-то сидел. Кто-то один. Больше Мирко ничего не смог разглядеть. Быстро, подумал он не без легкого испуга. Получается, они с Леоном чудом успели улизнуть. Он вернулся к Леону и подхватил вещи. – Идем, дружище. Будем идти, пока солнце совсем не встанет. Потом найдем, где позавтракать. Согласен? – Да, – сказал Леон и отпустил то, с чем игрался в траве. Мирко успел увидеть, как темная тень исчезает за камнями. Они тронулись в путь, Мирко не оборачивался. Горе камнем лежало в животе, там ему и оставаться, думал он. Он должен попытаться заключить его в отмеренные шаги, часы, года, вдохи. Теперь главное – Леон. Они шли навстречу встающему солнцу, затуманенным лицом выглядывающему из-за далеких гор. Потом повернули на север. Леон преданным псом следовал за Мирко. Иногда он комментировал что-нибудь, что попадалось ему на глаза, Мирко с ним немного болтал. Это было приятно. Приятно было быть вдвоем.