Мирко ведь так и не сказал, зачем мы приходили. – Да, я хотел увидеть колокол. И хотел показать его тебе. – Он странно посмотрел на меня. – Я рад этому, – сказал я. Наверное, я не сразу забуду колокол. И ферму. Я впервые увидел ферму, где в углу огорода есть надгробный камень и церковный колокол. А еще два одинаковых мужчины на одну женщину. – Ты прав. Таких ферм не сыщешь. – Мирко… что-то в этом колоколе мне о чем-то напомнило, только я не могу понять, о чем. Думаешь, мне это просто приснилось? Мирко сжал мое плечо. – Да, тебе приснилось, – сказал он. Мы повернулись и увидели орла. Он сидел в нескольких метрах от нас. Наверное, он сидел и рассматривал нас, пока мы рассматривали ферму. Потом он улетел. А мы пошли. Сперва мы шли горами. Я обратил внимание, что Мирко очень молчалив. И еще он все время выискивал что-то в долине. За фермой с колоколом тянулась пара полей. В одном из них стояла каменная хижина, от которой он глаз не мог оторвать. Дальше холм с леском. А за холмом еще поля и поля. И большая ферма, на которой тоже было много машин. Он все смотрел на эти поля. – Ты что-то искал? – спросил я, когда он пришел в себя. Я понял это, потому что он стал насвистывать. – Ферму, которой больше нет, – ответил он. – То есть ты не мог ее увидеть? – Нет, но я ее представил. Только когда мы отошли подальше, он рассказал, что мы оба родились в тех краях. Подумать только, а я ничего не помню! Он рассказал мне еще, что мне в тот день исполнилось двадцать три. Потом мы спустились в один из городов и Мирко нашел мне свитер. С сердцем. Мы повидали много разных ферм. Всех размеров. Но церковный колокол был только на одной, и это было далеко отсюда. Ферма, с которой я сбежал сегодня, была из больших. Там было работы надолго, сказал Мирко, но я все нам испортил, потому что заговорил с девушкой, представляешь. Дочкой хозяина. И сделал ей кое-что плохое, пока Мирко играл в бочче. Дочь хозяина Мирко смеялся. Он отвратительно играл в бочче, потому что слишком сильно кидал. Метко, но слишком сильно. У него не было ни малейшего шанса выиграть, но он все равно наслаждался игрой. Точнее, наслаждался общением с другими мужчинами. Додо играл с мышами в дальнем амбаре, это его еще надолго займет. Это давало Мирко передышку. Как бы он ни любил Додо, иногда приятно побыть без него. Он радовался шумному воодушевлению вокруг игры, в немалой степени вызванному бутылкой спиртного, которую поставил хозяин. К тому же день получки. Другие мужчины бывали очень грубыми. И даже противными, они не чурались ничего, лишь бы им досталось лучшее место на поле или стройке или лучшее спальное место. Они спокойно дрались, когда доходило до драки. Но были у них и хорошие стороны, как сейчас, когда все расслаблены и довольны. Мирко поддерживал дружелюбные отношения с другими работниками, но ни с кем не сближался. Жизнь работника на вольном найме по природе своей не способствует постоянству, ни в месте проживания, ни в дружбе. Учишься ценить хорошо проведенное время. И идешь дальше не оглядываясь. Дело не в том, что с Додо нельзя было расслабиться и повеселиться. С ним было приятно, наверное, приятнее, чем с кем-либо, кого Мирко встречал за свою взрослую жизнь. Этот увалень был верен, как золотистый ретривер, и никому не желал зла. Но одни боги ведают, как с ним бывало тяжело. Он связывал по рукам и ногам, и в самые тяжелые моменты Мирко мог проклинать его на чем свет стоит. Но не долго, потому что на самом деле Мирко не хотел бы остаться без своего спутника. Он никому не мог этого объяснить. Хотя многие спрашивали. – Забавная вы парочка, – часто говорили им. Додо яростно кивал, закусив язык, а глаза у него чуть не выскакивали из орбит вместе со словами, которых нельзя говорить, потому что когда он говорит, что думает, вечно все идет наперекосяк. Почему-то его замечания и вопросы очень легко всех оскорбляют или раздражают. Как когда он сказал жирному крестьянину с очень молоденькой женой, что от него пахнет старой свиньей. Додо говорил прямо и считал слова комплиментом, но крестьянину это не польстило. Поэтому Мирко всегда отвечал за них обоих. Обычно он клал руку на крепкую спину Додо и говорил: «Это Додо, мой лучший друг. Он туго соображает, но отличный товарищ». Мирко почти чувствовал, как мускулы Додо тают под рубашкой, когда он так говорил. Парень становился мягким, как масло. Хотя Додо и было велено молчать, он всегда успевал сказать достаточно, чтобы все поняли, что голова у него за телом не поспевает. Это успокаивало. Люди боялись мускулов, но наивность и детское сознание делали его безобидным. – Твоя очередь, Мирко, – крикнул кто-то, и Мирко кинул шарик, опять слишком сильно. Раздался рев веселья. – Ты славный парень, но совсем не умеешь играть в бочче, – крикнул кто-то. Мирко улыбнулся своей явной неспособности. – Думаю, мне не обязательно выигрывать, – соврал он, и все снова рассмеялись. Солнце щедро светило, легкие облачка временами проплывали мимо, отбрасывая мягкие тени на гравий. К счастью, ничто не предвещало дождя. Они еще не были готовы к осени. Есть в воскресеньях особая магия, подумал Мирко, пока следующий игрок готовился к броску. Люди более приятные и миролюбивые, когда они свободны. Они дышат иначе. Особенно в хорошую погоду. Он оглядел остальных. Все они были крепкими, созданными для работы в поле. Но никто из них сравниться не мог с Додо, это всем приходилось признать. Додо работал как зверь, поднимал вдвое больше любого другого. Молчаливый великан, так его тут по-доброму прозвали. Он не представлял никакой прямой угрозы их мужественности, а поэтому они могли позволить себе восхищаться его силой. Мирко всегда тщательно следил за теми, с кем они с Додо работали. Обычно среди них обязательно находились один-два, кто не в ладах с собой, а именно такие обычно создают сложности окружающим. От таких Мирко старался оградить Додо. К счастью, когда в прошлое воскресенье Додо попытался играть с ними в бочче и попал шариком в одного из работников, это был один из мирных ребят. Додо забыл вовремя отпустить шарик, и тот описал в воздухе плавную дугу и попал точно мужчине в голову. Чудесным образом он отделался только небольшой шишкой на лбу и потом еще смеялся над происшествием. А вот один из сыновей хозяина стоял рядом с кулаками наизготове. Он один со злобой смотрел на Додо, когда тот ползал на коленях и извинялся своим особенным наивным образом, что само по себе вызывало только смех. Хозяина и второго сына поблизости не было. Особенно пристально Мирко следил за двумя сыновьями. Они были из тех, кто вечно смотрят исподлобья и словно в чем-то всех подозревают. Однажды он случайно видел, как один из сыновей прячет во внутренний карман куртки пистолет. А может, Мирко это не случайно увидел. Этакий скрытный способ показать, кто тут заправляет, в том числе жизнью и смертью. Мирко терпеть не мог никакое оружие и не видел в нем ни малейшей ни для кого пользы. Оно для другого времени и другого места. Но он промолчал. Всегда лучше молчать и делать свою работу. Хозяин тоже был непонятным. Казался приветливым, но было в нем какое-то беспокойство, тревога, озабоченность, по-видимому, из-за дочери. Она обладала отличной фигурой и обожала ходить сплетничать, или чем она там занималась. Она была красавицей и развитой не по годам. Большинство мужчин назвали бы ее возбуждающей. Отец ее обожествлял и баловал, в том числе еще и потому, что потерял жену в болезни. Он не то чтобы таился на крышах с ружьем, но ходили слухи, что и у него был припрятан пистолет, и он готов был пустить его в дело, чтобы защитить честь дочери, хотя и было неясно, осталось ли еще что защищать. Всем было очевидно, что хозяин своей дочери не указ. Он не имел контроля над ее передвижениями, как и над ее мыслями. Когда он отправлял ее в дом и она обиженно уходила, картинно хлопая дверью, вскоре она неизменно появлялась в поле или в амбаре, одетая в платье в цветочек и с вызывающей улыбкой на лице. Она была из тех девушек, при виде которых мужчины полностью теряют голову. Хозяин нанял пожилую ключницу, тяжелую, как комбайн, которая уж точно никого не возбуждала. Хоть о ней ему беспокоиться не нужно было, а в остальном она была резвой. Ферма была большая, работников много. Сезонные работники были в самом низу иерархии. Двое сыновей, естественно, занимали места прямо рядом с отцом. Они все время перешептывались, и у Мирко возникало ощущение, что одной из их главных задач было следить за мужчинами, которые положили глаз на их сестру. Он и раньше это видел. Как только на горизонте появлялась смазливая девчонка, в мужчин точно бес вселялся. Всегда находился кто-то, кто терял контроль и считал, что у него на нее больше прав, чем у остальных. И, как правило, именно он считал, что имеет большее право решать судьбу девочки, чем сама девочка. И тогда назревал раздор, и мужчины ходили, косясь друг на дружку, готовые к драке. Сам Мирко держался, насколько мог, в стороне, ему нельзя было рисковать и привлекать к себе лишнее внимание. Со смерти Даники он общался только с теми женщинами, от которых беды не будет. С многими у него сложились теплые дружеские отношения, и он с удовольствием навещал их в городах. Они, конечно, удовлетворяли и его потребность в любви, но не только. Ему нравилось болтать с ними обо всем подряд наедине. Это тоже его расслабляло. Если Додо был поблизости, он просил женщин не слишком громко вести себя в процессе. Ради своего друга. И они старались. Некоторые спрашивали, не хочет ли и друг заглянуть на огонек, но Мирко отказывался от приглашения. Он иногда жалел, что Додо не доведется испытать любовь, тем более в безопасной обстановке, но не мог позволить, чтобы это случилось. Объяснить почему было слишком сложно. Мирко не был заинтересован в большем, чем эти ни к чему не обязывающие знакомства. Он не хотел себя связывать. Сильнее, чем сейчас. Этим воскресеньем хозяин фермы не участвовал в бочче. Говорили, он занимается счетами. Толстуха-ключница заболела и лежала в своей комнате. Ничего серьезного, но хозяин все же позвал врача. И это в воскресенье! В вопросах здоровья он был необычайно осмотрителен и добр по отношению к своим работникам. Они не должны были страдать зазря, а он, со своей стороны, не хотел надолго остаться без ключницы. Врач зашел к мужикам поиграть после того, как осмотрел пациентку. Приятный мужчина, Мирко он сразу же понравился. Было что-то безусловно азиатское в его блестящих волосах и улыбчивых глазах. Он устроился рядом с Мирко, тот протянул руку. – Добро пожаловать, док. Меня зовут Мирко. Обращению «док» он научился в свое время в Америке. У Йована и Агаты был друг-врач, которого никогда не называли иначе и от которого всегда пахло спиртом. Сейчас слово показалось неуместным, и Мирко тут же раскаялся. Врач улыбнулся. – Просто Ли, – сказал он Мирко и протянул руку, мягкую, словно женскую. Он говорил с легким акцентом и особенной мелодией. Мелодия бронзы, подумал Мирко. Мирко уже не переживал, когда нужно было называть свое имя. Тревога осталась в прошлом, много лет назад. Все успокоились, как он тогда и надеялся. К тому же «Мирко» – не такое уж редкое имя в тех краях, скорее наоборот. После того как они с Леоном сбежали, он поначалу боялся, что их станут искать либо опознают, поэтому в первые несколько лет они подрабатывали выпасом овец на горных пастбищах, где никого не интересуют драмы долины. Все шло хорошо, и постепенно Мирко расслабился. Помогало еще то, что Леон так быстро рос, что никто не принял бы его за маленького мальчика, каким он был на самом деле. В какой-то момент он уже не смог называть его младшим братом. Он стал двоюродным братом. И еще Додо. Надежнее было позабыть имя Леон. В первое время Мирко использовал любую возможность раздобыть газету, в надежде, что там будет что-нибудь о смерти Карла и исчезновении Даники. Поскольку доступ к новостям появлялся урывками и он не рисковал никого расспрашивать и обнаруживать свой интерес, он продолжал жить в неуверенности. Единственное, что он обнаружил, это маленькая заметка о том, что смерть расследуется как возможное убийство. Только через полгода он наткнулся на более длинную статью в старой газете и тогда узнал, что произошло. К своему удивлению, он прочитал, что подозреваемым считался болгарин. Судя по всему, сильно было подозрение, что он убил Карла в поле ударом тупым предметом в голову. Тем не менее нельзя было исключать, что Карл просто упал и ударился головой о камень. Наконец, повинным во всем несчастье мог быть медведь, изуродовавший тело Карла. Да, медведь мог быть повинен в смерти Карла. Таким образом, по-прежнему не было ясности, шла ли речь о преднамеренном убийстве, случайности или же все можно приписывать превратностям природы в лице злобного медведя. Не было ни малейшего сомнения в том, что болгарин в деле как-то замешан. Свидетель видел, как он рано утром уезжал с фермы, к тому же была установлена связь между этим чужаком и цирковым фургоном в амбаре. Полиция ухватилась за его кандидатуру, выяснив, что на родине его разыскивают за изнасилование и убийство. Они считали эту версию обоснованной. Что касается Даники с сыном, все поверили в их отъезд из страны вместе с болгарином, возможно, они спрятались в повозке. Многие стали свидетелями того, что Даника общалась с болгарином несколько дней назад, а бармен рассказал, что болгарин заинтересовался именно Даникой. Все предположили, что этот извращенец заманил ее в ловушку, и теперь боялись за жизни ее и сына. Пока не доказано обратное, Данику считали невиновной. По крайней мере, в убийстве. В самом низу статьи упоминали необычное обстоятельство, что в ту же ночь соседняя ферма пала жертвой молнии и семья из трех человек сгорела внутри. «Несчастье не приходит одно», – писал автор в последней строке. Мирко редко испытывал такое облегчение, как прочитав эту статью. Он отпраздновал, открыв бутылку настойки и подарив Додо кролика, который прожил целый день в нежных руках нового хозяина. Старший из сыновей в то воскресенье играл, и Мирко обратил внимание, как он искоса смотрит на врача-туземца. Второй сын наверняка в доме и помогает папе присматривать за сестрой, решил Мирко. Но тут он появился рядом. Он подошел к брату и что-то ему прошептал, после чего оба осмотрелись с неестественно спокойным видом. Второй направился к амбарам, а первый как ни в чем не бывало продолжил играть, но поглядывал на брата. Мирко проследил взглядом за братом, который открыл дверь в один из амбаров и зашел. Чуть позже он вышел и открыл другую дверь в другое строение. Он что-то искал. Или кого-то. Наверняка сестру. Мирко попросил Додо играть с мышами в самом дальнем из амбаров, подальше от него. Рано или поздно его тоже найдут, но какая разница, подумал Мирко. В том амбаре не было ничего такого, от чего можно было бы ждать беды. Просто огромный сеновал. Никаких животных, кроме мышей, которых никто не воспрещал душить. Да, там еще была кошка, но они умели благоразумно держаться на расстоянии. Только бы брат с ним не заговорил, а то собьет с толку, и Додо потом будет не остановить. – Этот парень. Что он ищет? – спросил Ли. Он явно заметил все то же, что и Мирко. По крайней мере, заметил, что Мирко наблюдает с любопытством. – У нас в доме есть девушка… его сестра. Кажется, он ее ищет. Братья присматривают за ней. Стараются защищать. Врач тихо посмеялся. – Могу себе представить. Когда вокруг столько взрослых мужчин, она в опасности. Может, она еще и красивая?