– А вот то и случилось, Григорий. Анализы плохие. Кровь, моча – всё с каким-то изъяном, – сказала Регина, стаскивая сандалии на сплошной подошве. "Карррррр?" – Нет. Не совсем всё плохо. Будем над этим работать. Как сказала врач "А что Вы хотели, первородка в тридцать шесть лет?" Знаешь, как она меня называет? "Даже не догадываюсь". – Старородящая! Ростоцкая прошла в столовую-гостиную и огляделась. Как же она любит этот купеческий дом на пригорке. Регина улыбнулась и зажмурилась – скоро по этим половицам побегут крошечные босые ножки. Топ-топ, топ-топ. "Сама она староррродящая! Сейчас женщины и в пятьдесят лет рррожают. Надо рассказать Арррхипову. Пусть поговорит с этим горрре-докторрром! Вправит ей мозги на место". Чёрный ворон вспорхнул, взлетел на одном крыле и занял своё место на крыше резного буфета красного дерева. – Тихо-тихо, спокойно. Не надо ей ничего никуда вправлять. Так-то она тётка хорошая, самое главное, грамотная и работу свою любит. А ещё о беременных печётся как о своих родных дочерях. "А чё обзывается тогда?" – Просто немного грубовата. Знаешь, у неё такой врачебный цинизм присутствует в поведении. Регина мыла руки, когда звонок жалобно возвестил о нежданной гостье. Ростоцкая выглянула в окно. – Батюшки! А её-то какая нелёгкая ко мне занесла? Перед калиткой переминалась с ноги на ногу белокурая женщина пышных форм. "Кто там?" – не выдержал любопытный Гриша. – Одноклассница бывшая, – крикнула Регина, выходя из дома. Алёна Новак почти не изменилась – те же пухлые щёки с аллергичным румянцем, те же светлые локоны, собранные в хвост. – Привет, Регина. Пустишь в дом? Разговор есть, – сказала женщина, оглядываясь по сторонам, как заправский шпион. – Привет. Проходи, конечно, – сказала Ростоцкая, открыла калитку, пропустила гостью во двор, тоже зачем-то оглядываясь по сторонам. Даже носом повела, как ищейка. За гостьей пролетел ароматный шлейф свежей выпечки. Алёнка прошла в гостиную, села за круглый стол, накрытый зелёной скатертью, взмахнула белокурым хвостом, закрыла лицо белыми руками и зарыдала. Прямо как в детстве. Только сейчас ей было на двадцать лет больше. – Господи! Что случилось? – спросила Регина и кинулась к пузатому графику с водой, оставшемуся ещё со времён купцов, первых владельцев дома. – Спасибо, – сказала Алёнка, отпив половину стакана воды за раз и немного успокоившись. – Беда случилась. Беда. Регина выжидающе посмотрела на бывшую одноклассницу, та молчала. Хозяйка ушла на кухню. Вернулась через пять минут с подносом. Ароматный чай с чабрецом, розетки с вареньем, конфеты и печенье в вазочке порадовали глаз гостьи. Новак схватила аккуратную чашечку, попробовала чай и одобряюще закивала в сторону хозяйки. – Вот умеете вы, немцы, всё-таки красиво подать. Помню, ещё в детстве меня поразило, как у вас в доме было чисто и аккуратно. "А сейчас у нас бардак что ли?! Какова нахалка!" – раскаркался Гриша, незамеченный гостьей на чердаке буфета. – Мамочка рОдная! – заорала гостья и закрыла лицо руками. Опять. – Не бойся. Это Гриша. Ручной ворон. Он не тронет. "Может, и трону. Если будет хамить". – Ну, ты, Ростоцкая, даёшь! Ворона приручила?! Молодец. – Возьми лучше конфету. Она вкусная, – сказала Регина и выразительно посмотрела на Григория. Нельзя так. С гостями ТАК нельзя. "А чё она?" – защищался ворон. – Рассказывай, что стряслось. – В общем, если ты помнишь, ухажёров у меня особо не было никогда. Эта ты была первая красавица в классе, а я же… сама понимаешь. – Ой, ладно тебе, – сморщилась Регина. – А тут появился у меня мужчина. Немного старше, да, не спорю. Но такой, – сказала Алёнка и закатила глаза. – Какой? – Огонь! Что он со мной в постели вытворяет, ты бы… – Давай без подробностей, – перебила откровенную собеседницу Ростоцкая. – В общем, он – огонь. Я поняла. И что дальше? – И всё! Год прожили душа в душу, а теперь его нет. – Умер?! – ахнула Регина. "Довела мужика до белого каленья, сексмашина и сломалась. Моторчик не выдержал". Хозяйка посмотрела на ворона с укором. Разве так можно говорить? В твоём случае – каркать. – Тьфу на тебя! Жив. В тюрьме сидит, – сказала Алёнка и проследила за взглядом Регины, начиная понимать, что чокнутая Ростоцкая, как её называли в школе, переговаривается с птицей. Правду люди говорят, что Ростоцкие с чертями дружбу водят. Тётка её была первая ворожея в Старграде. И племянница – ведьма! Ну и хорошо. Тогда – чем чёрт не шутит, пожалуй, и поможет горю моему. – Пришли с обыском и арестовали. Скрутили и увели. Архипов твой гоголем ходил по моему дому, даже вида не подал, что одноклассники. – Ты бы напомнила, – подсказала Регина. – Испугалась я. Он у тебя такой серьёзный, строгий. – Если задержали, значит, было за что, – заступилась за мужа хозяйка дома. – Не за что! В том то и дело, что невиновен мой Медвежонок. Он десантник, служил в ВДВ, прошёл чеченскую кампанию. Герой, а его в каталажку кинули. Справедливо это? – В чём его обвиняют? – вопросом на вопрос ответила Регина. – Архипов сказал, что он человека убил. Ножом зарезал. А он не убивал. Не мог мой Медвежонок убить. Помоги ему, Регина. Ты ведь можешь. – Почему я? – Ребята рассказывали, ты уже два дела раскрыла. Соображаешь в этих вопросах. – Ой, какое там раскрыла. Так, немного помогла. Руслан нашёл преступников. – Ну, пожалуйста, – сказала Алёнка и сделала такое грустное лицо, что отказать ей было невозможно. Ростоцкая встала, пошла к буфету, открыла ящик и потянулась к старой, ещё со времён тётки Матильды, колоде карт. Григорий свесился сверху, коротко и зло каркнул. Новак вздрогнула. "Не надо! Тебе же плохо будет после гадания". Регина красноречиво посмотрела на ворона, взяла колоду и вернулась к гостье. "Не о себе, так о ребенке подумай", – продолжал наставить Гриша. Карты легли легко, как будто долго ждали своего выхода. Они томились в бездействии почти год – с Яблочного Спаса. Тогда они ей помогли "увидеть" невиновность задержанного пожарного. Ростоцкая нахмурилась. Сейчас дело выглядело сложнее. – Что там? – не выдержала Алёнка. – Всё нормально, – буркнула Регина в задумчивости. – Что нормально? Выпустят его или нет? – Выпустят-то его, выпустят. Чужой крови нет на его руках. Ты совершенно права, Медвежонок твой – не убийца. – Ну, вот видишь, женское сердце не обманешь, – засияла толстушка от добрых слов. – Но что же ты про него не договариваешь? – спросила гадалка, с укором изгибая левую бровь. – Что я не договариваю? – удивилась Новак и отстранилась от стола. – Вижу я, что он к казённому дому давно привыкший гражданин. Вот гляди, туз треф и король справа, – сказала Ростоцкая, указывая на сочетание карт. – Где? – выпучила коровьи глаза Алёнка, силясь разглядеть тюрьму или решётку.