— Интересно, под кем этот Чекванапутри ходит? — задумчиво почесала я большим пальцем подбородок, выпуская дым к потолку и с лёгким прищуром поглядывая на бывшего начальника. Тот хмуро качнул головой и пожал плечами: — Понятия не имею. Кто угодно. Он и гастролёром может быть с тем же успехом — хотя, вроде как, ошивается в Клоптоне не первый год. — Значит, всё-таки кто-то его «крышует». Докеры? — машинально предположила я, продолжая наблюдать за Роджерсом. — Девочка, я понятия не имею, зачем тебе этот урод понадобился, но, сдаётся мне, ты пытаешься лезть не туда, — густые брови капитана сошлись над переносицей, и из-под них он сверкал на меня грозно-упреждающим взглядом. Увы, прошло время, когда меня этим можно было пронять. Хотя, конечно же, он прав — наркоторговцы, сутенёры, букмекеры и прочая шваль уже меня не касалась никаким боком. Всеми этими вопросами должна заниматься полиция — которая уютно устроилась в тёплых кабинетах… Я сглотнула горький дым, поперхнулась им и закашлялась, чувствуя, как подкатывает к горлу лёгкая тошнота. Усилием воли загнав её поглубже, я снова растянула губы в усмешке и кивнула Роджерсу: — Ты прав. Ладно, спасибо за адресок, — встав, очень старательно затушила сигарету в пепельнице, добавив к десятку окурков свой, не глядя на Роджерса. — Хорошего дня, капитан. — Долорес… — в одном слове старик умудрился воплотить довольно комплексную гамму эмоций — предупреждение, сожаление, печаль, вину. Я оглянулась, уже взявшись за ручку двери, и вопросительно приподняла бровь: — Да, Роджерс? Немолодое его лицо, в отличие от голоса, оказалось куда более скупым на выражение чувств — оно было просто хмурым. — Будь осторожнее. Глава 6 Удивительным образом, в дожде, серости и слякоти Клоптон не изменился почти никак. Скорее, стал более завершённым и гармоничным в своей убогости. Я уже семь минут гипнотизировала взглядом нужный мне дом, и никак не могла решиться выйти из машины. Не из-за грозы, нет, та даже как-то стихла — или, может, просто ушла дальше, на север, оставив после себя обычную мерзкую морось, так что пугала меня отнюдь не перспектива намокнуть… Цокнув языком, я слегка пригнулась и в четвёртый раз обвела взглядом двор-колодец — загаженную и уменьшенную копию моего, — в который заехала, следуя записанному на клочке бумаги адресу. В четвёртый же раз я не смогла отделаться от ощущения, что сама себя загнала в ловушку, но припарковаться снаружи, на проезжей части, почти наверняка означало вернуться к искалеченной и безнадёжно испорченной машине, а этого я, само собой, не хотела. Пара дополнительных обойм не решат проблемы, если против тебя ополчится весь квартал… На всякий случай я всё-таки проверила, насколько легко револьвер извлекается из кобуры, и убедившись, что хотя бы с этой стороны подвоха ждать не стоит, глубоко вздохнула и вышла наружу. Вонь помойки и человеческих нечистот шибанула в нос, заставив непроизвольно поморщиться — судя по всему, здесь и с канализацией были проблемы, решать которые, конечно же, городское управление если и собиралось, то только в последнюю очередь. Местных же, очевидно, не смущала необходимость справлять нужду в условно укромных закутках. Подавив брезгливость, я пересекла двор, отметив, что, в отличие от моего, здесь хотя бы сухо. То ли ливнёвка, в отличие от обычной канализации, работала как надо, то ли неполадки с последней и создали дополнительный ход для дождевой воды. Когда же я зашла в подъезд, то столкнулась с необходимостью задержать дыхание, поскольку жители в качестве упомянутых укромных мест в первую очередь использовали лестничные клетки и подвал, решётчатая хлипкая дверь в который была приоткрыта, и откуда тянуло таким смрадом, что у меня слегка заслезились глаза. Вытащив из кармана брюк слегка замусоленный и помятый платок, я прижала его к лицу и двинулась по лестнице вверх — меня интересовал второй этаж, а, если точнее, четвёртая квартира. Искомая дверь нашлась сразу, справа от лестницы, и вид её изумительно гармонировал с окружением: обшарпанный дерматин, приколоченный тусклыми гвоздиками, половины которых недоставало, перекошенный номер «4» и оплавленная, кажущаяся измятой, — словно пожёванная детская жвачка, — кнопка звонка. Ручки не было — из дыры на её месте торчала какая-то свёрнутая грязная тряпка с узлом на конце. «Вот и на месте…» — подбодрила я себя, отнимая от лица платок и мимолётно посмотрев на часы — пятнадцать-тридцать две, — и надавила на испохабленную кнопку. Откуда-то изнутри раздалась удивительно мелодичная трель колокольчика и почти сразу же дверь передо мной немного приоткрылась — буквально на ладонь. Сделав шаг назад от неожиданности, я машинально опустила ладонь на рукоять «SW», и дверь, словно только этого и ждала, гостеприимно распахнулась. В первый момент мне показалось, что внутри царит непроглядная темнота, но я быстро поняла, что это впечатление иллюзорно и создано тёмной колышущейся тканью, закрывающей дверной проём. Это меня не особо вдохновило, учитывая качество места, куда я пришла, и, наплевав на законность этого действия, я вытащила револьвер из чехла. Поддев кончиком ствола тёмную штору, я аккуратно сдвинула её в сторону. В образовавшуюся щель просочился тёплый оранжевый свет, сладковатый запах, что-то неуловимо мне напомнивший, и очень далёкая нежная звенящая мелодия. — Добро пожаловать, мисс Вудворт, — внезапно раздался изнутри мягкий, самую малость ломкий юношеский голос, заставивший меня вздрогнуть и дёрнуть стволом в сторону, отталкивая ткань и открывая взгляду коридор. Стены, укрытые алой парчой — или вышитым плотным шёлком, пол, устланный мягким ковром с высоким ворсом, лампа в зоне видимости, под самым потолком, укрытая золотистым плафоном. И по центру этого великолепия — говоривший. Мальчишка лет четырнадцати, индус, в какой-то пёстрой жилетке, надетой на голый торс, и свободных светлых шароварах, босоногий. На голове — непропорционально огромная белая чалма, размером, пожалуй, в три его головёнки. Из-под полоски ткани на лбу, над которой возвышалась эта тканевая нелепость, на меня с поразительным спокойствием смотрели блестящие чёрные глаза, густо обведённые сурьмой. На меня. Не на пистолет в моей руке. — Мы знакомы? — грубый вопрос вырвался у меня вместо приветствия. Извиняться я, впрочем, не собиралась, поскольку вариантов — откуда местные наркоманы могут знать, как меня зовут, было не так уж и много, и грёбанная газетёнка Дэнни была лучшим из них, но не самым вероятным. Словно прочитав мои мысли, парень слегка улыбнулся и очень церемонно поклонился — чалма каким-то чудом удержалась на месте, — и жестом вытянутой руки указал куда-то вглубь коридора: — Всё ответы вы найдёте у Учителя. Он ожидает вас, мисс Вудворт. «Какого… что здесь происходит?» — я недоверчиво глянула в том направлении, после чего убрала револьвер в кобуру и всё же перешагнула порог. — Учитель? — уточнила на всякий случай, продолжая шарить взглядом по сторонам и подмечая большее количество деталей — но все они в данный момент были мне совершенно бесполезны. Какие-то шторки из длинных стеклянных бус, ленты, курительницы с благовонными палочками, подвесные украшения — или чем там у них являются эти резные фигурки?.. — Учитель Чекванапутри, — с бесконечным терпением маленького Будды ответил мальчик, одним махом развеяв мои сомнения, что вместо классического наркопритона я ворвалась в мирную обитель сектантов. «Это самый тихий сектант из всех, что я встречал в своей жизни», — эхом в моей голове раздался голос Фергюсона, и я вновь напряглась. — Что ж, в таком случае я буду признательна, если ты проводишь меня к нему, — сдержанно улыбнулась я, стараясь забить паранойю поглубже, но отчего-то выходило очень плохо. — Разумеется, мисс Вудворт. Прошу вас, следуйте за мной. Вновь поклонившись, парнишка совершенно спокойно повернулся ко мне спиной и бесшумно направился вглубь помещения. Судя по всему, как угрозу он меня не воспринимал, несмотря на первые секунды встречи. Удивительное спокойствие, или же фанатичная глупость? А кроме того, я поняла, что глаза у него не подведены ничем — просто ресницы были настолько густые и чёрные, что создавалось впечатление некоторой искусственности. Впрочем, пожалуй, любая девица не отказалась бы от такой «кукольности». Следуя за своим провожатым, я вертела головой по сторонам, отмечая, что в стене было несколько проёмов в другие комнаты, также занавешенных воздушной тканью и нитками бус, и там, в этих комнатах, я успела разглядеть изрядно отдающий Востоком интерьер, где на мягких подушках, брошенных на пол, возлежали какие-то люди, чьи лица я не могла разглядеть из-за плотного кальянного дыма. И именно вид этого дыма натолкнул меня на мысль, почему я никак не могу усмирить тревогу и страх — сладкий запах опиума, пробивающийся сквозь терпкую горечь сандала, заставлял меня инстинктивно напрячься, сопротивляясь дурману. — Сюда, мисс Вудворт. Дойдя до конца коридора, мой провожатый остановился у дверного проёма слева, и всё тем же изысканным жестом тонкой руки пригласил войти. Вопросов у меня стало больше — например, почему Чекванапутри меня ждёт и откуда, чёрт возьми, в подобном месте такие манеры? И если их осведомлённость ещё можно было объяснить тем, что где-то проболтался Роджерс, а, следом за ним, и его контакт в ФБН… То схема выходила слишком некрасивая, и заострять на этом сейчас внимание я не собиралась. В любом случае, если мне и подготовили засаду, то вели к ней просто как королеву. Смерив взглядом паренька, я протянула руку и сдвинула в сторону несколько слоёв лёгкой полупрозрачной ткани. Комната за ней оказалась неожиданно маленькой, больше похожей на чулан, заваленный десятками подушек, устланный пятком ковров и занавешенный совершенно непроницаемым слоем тряпья по стенам. И, конечно же, главным, что бросилось в глаза, был плотный слой густого белоснежного дыма, неподвижно висящего в воздухе, из-за которого очертания всех предметов казались размытыми. Каждое моё движение тревожило этот мнимо непроницаемый полог, и я даже отстранённо залюбовалась завихрениями, образующимися вокруг моих рук. Совершенно сюрреалистичное зрелище. — Присаживайтесь, мисс Вудворт, — вырвал меня из размышлений голос мальчика, и я, вздрогнув, оглянулась по сторонам в поисках хоть какого-то стула. — Куда?.. — спросила было я, но юный провожатый уже аккуратно подхватил меня под локоть и, сделав буквально четыре шага вправо, подвёл к импровизированному «дивану», сложенному из подушек. — Оу, благодарю. Несколько неловко я опустилась на указанное место, машинально отметив, что оно крайне неудобное, если потребуется быстро вскочить и бежать. Затем подняла голову, и замерла, встретившись взглядом с прозрачно-серыми внимательными глазами. Эти чистые и спокойные глаза принадлежали лицу, изборождённому старческими морщинами, неуловимо перетекающими в длинную седую бороду. Лицо, в свою очередь, должно быть, крепилось к голове, на которую была водружена белая чалма — сильно уступающая размерами той, что царила над головой младшего индуса. Ниже лица, и, соответственно, головы, располагалось тело, укутанное в белое же сари — или как там в Индии звали многослойные одежды мудрецов? Как по мне, это гораздо больше было похоже на обычный халат… Я никак не могла отделаться от мыслей о Кэрролле и его Чеширском коте, изучая проступающего из дыма Учителя — почти наверняка это был сам Чекванапутри, — и оставалось надеяться, что здесь нигде не притаилось Червонной Королевы, сносящей всем головы. — Моё имя не существенно, это лишь образ, что нужен чтобы найти меня. Лишь слово. Вам важнее знать про другое имя — имя песни, — раздался высокий чистый голос, исполненный глубочайшего спокойствия и усталости. Одновременно с этим я поняла две вещи: губы старика, частично скрытые за седой растительностью, не шевелятся вовсе, а говорит мальчишка, почтительно стоящий подле него. Просто тембр и звучание изменились настолько, что в первый момент даже не признала его… А затем до меня дошло, о какой именно «песне» он говорил, и я внутренне подобралась — неужели он тоже в курсе пропажи Сонга? — Прошу прощения, э-э-э… мистер Чекванапутри, — я постаралась максимально абстрагироваться от максимальной странности происходящего, но, при этом, сохранить хотя бы видимость вежливости. — Я… — Я уже Знаю, зачем вы здесь, нет нужды задавать вопросы, но если считаете это необходимым — я не смею прервать ваш ритуал. Я осеклась, моргнув несколько раз — мне показалось, что образ Чекванапутри несколько расплылся, — после чего нашарила в кармане блокнот и достала его, открывая на пустой странице. К гадалкам я никогда не ходила, но, наверное, те вели себя примерно так же — говорили размытые фразы, нагоняли туману… Опийного. Размягчённому сознанию гораздо проще скормить любую выдумку или небылицу. — Мистер Чекванапутри, я правильно поняла, что вы знакомы с Эндрю Сонгом? — сдержанно уточнила я, стараясь дышать через раз, хотя навязчивый белёсый дымок, словно живой, стремился забиться мне в нос. — Так случилось, что я Знаю этого человека, ближе, чем желал бы, но хуже, чем следовало бы, — последовал очередной выспренный ответ. Подавив желание закатить глаза, я напомнила себе, что вторглась в чужой «монастырь», и, по-хорошему, должна быть благодарна за любые ответы — поскольку давать их мне всё равно никто не обязан, всё сугубо добровольно. Потому, нацепив максимально дружелюбную улыбку, я поинтересовалась: — Расскажите, как давно и при каких обстоятельствах вы познакомились с мистером Сонгом? — Вы спрашиваете о его пути, но желаете узнать куда он его привёл. Вы задаете вопросы, что были бы уместны, а не те, что хотите задать, — с нотками отстранённой назидательности проговорил мальчик, и я, вновь обратив на него внимание, поняла, что у него закрыты глаза — а вот старик, напротив, смотрит на меня очень внимательно. — Возможно, — я пожала плечами. — Но знание пройденного им пути позволит мне понять — как я могу найти мистера Сонга. Последовать за ним, так сказать… — О, не говорите того, о чём можете пожалеть! — внезапно воскликнул паренёк — я даже вздрогнула. — Путь Песни не годится для того, чтоб следовать за ним. — Хорошо, — несколько опасливо кивнув, я неосторожно сдвинулась в сторону и едва не соскользнула с подушки, тихо чертыхнувшись. — Прошу прощения, продолжайте. Вы говорили о мистере Сонге… — Прежде всего, вам нужно понять, кто я. Я Знающий, — мальчик сделал странный, выглядящий довольно рваным и неуверенным жест, прижав руку к своей груди — но, на контрасте, голос его звучал очень важно и значимо, особенно это «Знающий». — Наш орден почти так же стар, как колесо Сансары. Первый вздох человеческий принес Знание о самом себе, так появились и мы. Эндрю пришел к нам в поисках Знания, разбитый и потерянный. Он искал успокоения в горах Тибета, пытаясь справиться со своими демонами — демоном дурмана и демоном вины. Вместо этого он нашел нас, и Знание. «Точно сектанты», — лениво подумала я, внешне сохраняя невозмутимый и внимательный вид, но собственный организм меня подвёл, заставив ровно в этот момент широко и сладко зевнуть — едва успела прикрыться рукой. Индусов это, однако, совершенно не смутило. Старик продолжал сверлить меня взглядом, сидя абсолютно неподвижно, словно статуя, а младший разглагольствовал дальше — напевно и вдохновенно, как заправский сказитель.