Фил не сказал этого вслух, но подтекст «отдай по-хорошему, или заберу силой» читался достаточно явно, а я не успела слишком сильно привязаться к этой странной безделице, чтобы из-за неё подвергать свою жизнь и здоровье опасности. Сама идея мне претила именно потому, что по какой-то причине Гилмуру нужен был этот патрон, а после того, что произошло сегодня — я страшно хотела ему как-нибудь досадить… Ну и чего греха таить — провести ряд небольших проверок тоже. — Держите, — пошарив в кармане, я вытащила наружу искомый патрон, но вместо того, чтобы подойти и положить его на протянутую ладонь — небрежно бросила, не особо заботясь о том, поймает он, или нет. Поймал. Извернувшись, почти молниеносно выбросил в сторону руку, и будто бы вытащил брошенное из воздуха. «Реакция отменная», — безрадостно подумала я, слегка набычившись и морально готовая к тому, что Гилмур огрызнётся — но он лишь продемонстрировал мне патрон и ослепительно широко улыбнулся, явно довольный собой. — Спасибо, детектив. Это может нам сильно упростить задачу, — искренне проговорил он, взяв одну из обойм, и извлёк из неё верхний патрон, закладывая вместо него мой. — А знаете, что сделает её ещё проще? — спросила я, тщательно пытаясь подавить вызывающие нотки в голосе, и нахохлилась, спрятав руки подмышки — здесь было довольно прохладно, а моя одежда ещё была влажной после дождя. — М-м… Пока нет. Но вы же просветите меня, правда? — Вы можете сказать мне, в чём заключается «наша» задача, — я изобразила кавычки пальцами в воздухе, — и я составлю более действенный план по её решению. Мужчина нахмурился, опустив взгляд на винтовку и с щелчком вгоняя в паз магазин, после чего хмыкнул: — Без обид, детектив, но я не думаю, что вы сможете предложить более действенный план по убийству Сонга, кроме как пристрелить его из этой крошки, — с этими словами он любовно провёл ладонью по боку Т26. — Стоп, что? — я быстро моргнула несколько раз, машинально сделав шаг в его сторону. — О чём вы говорите⁈ Гилмур поморщился, повесив винтовку себе на плечо: — Поверьте, мисс Вудворт, так действительно будет лучше для всех… Кроме Эндрю, конечно, — он немного раздражённо закатил глаза, — но вот это меня, признаться, нисколько не беспокоит. — Как вы можете говорить о таком мне⁈ Я кипела от возмущения и злости, поскольку ровно сейчас мне предлагалось стать соучастником в убийстве человека, которого мне нужно было вернуть в семью. И чёрт бы с самим Сонгом — я, конечно, не могла осуждать ничьи жизненные решения, но, видит Бог, Эбигейл, наверное, действительно было бы лучше без него… Как у этого бандита вообще язык повернулся⁈ — Детектив, я же сказал… — Вы действительно думаете, что я буду спокойно стоять в стороне и смотреть, как вы убиваете невинного человека? — перебила я Фила, который вновь помрачнел от моих слов. — Невинного? — переспросил он, а затем фыркнул. — Вот уж сомневаюсь… — Это не вам судить, — резко бросила я, скользя взглядом по сторонам в поисках хоть чего-нибудь, чем можно было бы отоварить чёртового мафиози по затылку. — Возможно. Можете решить сами, мисс Вудворт, — неожиданно сказал он, заставив меня изумлённо вытаращиться. — Что? — недоверчиво переспросила я, зябко поведя плечами. — Вы можете остаться здесь и дождаться, пока я не вернусь за вами, чтобы забрать вас наверх, а можете пойти со мной и своими глазами увидеть результат изысканий Сонга, — Филипп выжидающе посмотрел на меня. — Результат… изысканий? — почему-то это прозвучало крайне зловеще, и в памяти вспыхнули слова «утопленника», сказанные ночью. — Границы, которые он успел переступить… Внезапно я поняла, что Фил говорит почти то же самое, предлагая мне решить судьбу Эндрю Сонга, и это осознание вызвало во мне новую вспышку подозрения: — Это вы устроили тот ночной балаган с мертвецом в «Утке»? — резко спросила я, уже не заботясь о том, чтобы придать словам хотя бы видимость дружелюбия. Филипп, однако, выглядел искренне озадаченным — буквально миг, — а затем почему-то даже слегка расслабился и негромко рассмеялся: — В мои задачи не входит запугивание очаровательных детективов. Нет, мисс Вудворт, произошедшее ночью не имеет ко мне никакого отношения, — он покачал головой и слегка нахмурился. — Однако, мы заболтались. Не то чтобы я был против — но сейчас нам нужно заняться более насущными делами, так что… решайте, детектив. Сказав это, Гилмур отвернулся от меня и, поудобнее перехватив винтовку, открыл дверь и вышел в виднеющийся за ней плохо освещённый коридор. «Чтоб тебя черти взяли…» — ругнулась я про себя, потоптавшись ещё какое-то время на месте, но затем, не выдержав, направилась за ним следом. Узкие низкие коридоры напоминали не то бомбоубежище из тех, что рекламировали белозубые улыбки с экранов телевизора в преддверии «Красной Угрозы», не то подвалы какого-то хаотично построенного здания. Здесь стоял тяжёлый, слегка затхлый воздух, пропитанный запахами машинного масла и сырого бетона. Вдоль стен тянулись трубы, кабеля, а иногда коридор внезапно расходился в стороны, переходя в длинное и такое же низкое, подобие помещения. В таких «расширениях» размещались странные машины со множеством ламп и индикаторов, с широкими, усеянными тумблерами и кнопками, пультами управления. Ни одна из этих машин не подавала признаков жизни, и ни одну из них мне не удалось идентифицировать. К сожалению, кроме них нам не встретилось ни мебели, ни мелких тяжелых предметов — ничего, что можно было бы использовать как оружие. Я уже прикидывала, как бы ловчее метнуть в затылок Гилмура портсигар, который тот явно не счёл достойной угрозой, но, увы, склонялась к мысли, что мужчина был прав. А если использовать зажигалку, как утяжелитель в кулак… «То я разобью себе костяшки и, вероятно, сломаю пару фаланг», — безжалостно оборвала я собственные отчаянные фантазии. Шаги Фила, шедшего впереди и не подозревающего о моих мрачных помыслах, слегка замедлились, и до меня донеслось сдавленное шипение с явным итальянским прононсом. Нахмурившись и в пару шагов догнав его, я заглянула в очередную — вторую по счёту, — комнату с машинерией, и от увиденного в моей душе шелохнулось совсем уже мерзкое предчувствие. Вдоль стены были выложены кучки ношеной одежды и аккуратно составленные пары обуви самого разного фасона и размера — от сапог и туфель до домашних тапочек. Я углядела среди одежды даже детскую, хотя по большей части здесь были типичные облачения фермеров — рабочие и домашние штаны, рубашки и платья. Перед глазами встал образ опустевшей, как мне казалось, из-за проливного дождя площади Першинга, и то самое жуткое ощущение безжизненности, которому я никак не могла найти объяснений. Но сейчас, глядя на разложенную одежду, я поняла, что зацепило меня там, наверху: ни в одном из окон не горел свет, несмотря на то что по случаю такой непогоды было довольно темно. А ведь люди, прячась от гнева природы в кругу семьи, в собственном убежище, почти всегда стремятся хотя бы зажечь свечи, если уж с электричеством могут быть перебои… — Merda*… — буркнул Гилмур, но задерживаться и рассматривать находки не стал, зато повернулся ко мне и сделал знак поторапливаться. — Идёмте, детектив. Его мрачность настолько контрастировала с предыдущей бесшабашностью, и настолько оказалась созвучной с моими собственными мыслями, что мне окончательно стало не по себе, а язык словно присох к нёбу, не позволив вымолвить ни звука. Чуть дальше по коридору мы встретили первую в подземном комплексе дверь, выглядевшую крайне буднично — обычный фанерный лист, высотой под потолок, выкрашенный чуть более темной краской чем стены. Фил прошел мимо нее, даже не посмотрев, и я решила, что лишний раз любопытствовать и нарываться не стоит. Но когда он с такой же уверенностью миновал две таких же двери, расположенных одна за другой в левой стене коридора, я не выдержала: — Что там? — негромко поинтересовалась я, заметив, как слегка напряглись плечи Гилмура от звука моего голоса. — Жилые комнаты, — ответил он нехотя. — Здесь ещё и кто-то жил? — изумилась я, пытаясь сопоставить в голове всё увиденное ранее и представить — каково тут остаться надолго. — Исследователи, — прозвучал ещё один краткий ответ, после чего Гилмур скрылся за очередным поворотом. Слегка передёрнувшись при мысли о том, что некие люди добровольно спускались под воду в этот бункер, и проводили здесь дни и, возможно, недели, занимаясь своими делами, я последовала за мужчиной. Отметив, что пока мы повернули трижды направо, я весьма удивилась, когда поняла, что коридор, в который завернул Фил, оказался очень коротким — буквально метров пять, — и в конце его также был поворот. Направо. «Мы идём по спирали?» Зайдя за угол, в свете тускловатых светильников я увидела нечто, усугубившее мою нарастающую нервозность: тёмный смазанный след, тянущийся откуда-то из дальней части коридора и исчезающий за дверью, расположенной в правой стене. Эта дверь отличалась от предыдущих наличием скоб для навесного замка, которого, правда, не было. — Здесь тоже жилое помещение? — слегка дрогнувшим голосом спросила я, уже чувствуя характерный железистый запах, стоящий в коридоре, и понимая, что вот эта размазанная по полу полоса — следы свежей крови. — Нет. Здесь ничего интересного, детектив, поверьте мне, — хмуро буркнул Гилмур и пошел дальше, стараясь не наступать на кровавую дорожку. «Ничего интересного?» — этот ответ всколыхнул во мне глубокую злость. Он что, меня за дуру круглую держит? Воспользовавшись тем, что Фил успел отойти на несколько шагов вперёд, я рывком потянула на себя дверную ручку, и та поддалась с тихим чмокающим звуком — по периметру обнаружился толстый резиновый уплотнитель, но вопрос «зачем это?» повис в моих мыслях без ответа. В лицо мне пахнуло горячим воздухом, а по носу шибануло омерзительным запахом разложения, крови и горячего металла. К горлу мгновенно подкатила тошнота, и я машинально прижала ладонь ко рту, пытаясь сдержать одновременно рвотный позыв и крик, а другой бессмысленно зашарила по боку, пытаясь нащупать отсутствующий револьвер. Мне почудилось — именно почудилось, — что комната за дверью освещена даже хуже, чем коридор, но это оказалось не так. Просто стены и пол были заляпаны застарелыми, почти черными уже, пятнами крови. У противоположной от входа стены стояла очередная жуткая машина, столь же обильно покрытая зловонной массой, в которой проглядывали также ошмётки плоти, пряди волос и осколки костей. В её поблескивающих гранями жерновах, я с трудом узнала промышленный измельчитель для мусора, но под ними, застывшими сейчас под небольшим углом, виднелись оранжево-красные всполохи огня. Здесь, в помещении, было жарко от этого пламени, как в аду. Чёрт возьми, это и был ад. Кровь, пламя и запах смерти. Я бездумно сделала пару шагов назад, не отнимая от лица руки, и остановилась лишь когда упёрлась лопатками в противоположную стену коридора. Вид чудовищного агрегата гипнотизировал меня, притягивал взгляд и внимание, и потому я не удержалась от вскрика, почувствовав прикосновение к плечу. — Я же сказал — ничего интересного, — мрачно повторил Фил, стволом винтовки закрывая дверь передо мной. — Что это?.. — выдавила я из себя, с трудом восстановив дыхание и всё ещё пытаясь выгнать из лёгких тошнотворно-гнилостный запах. — Утилизатор, — мужчина пожал плечами и внимательно посмотрел на меня. — Давайте отложим все вопросы на потом, — он утверждал, а не спрашивал. — Судя по всему, времени у нас всё меньше. Я сейчас чувствовала себя не в состоянии ему перечить, всё ещё «пережёвывая» увиденное в той жуткой комнате, потому безропотно пошла следом, вглубь комплекса. Ноги мои, слегка подрагивающие в коленках, несли меня на автоматизме, пока я угрозами и уговорами заталкивала свою хрупкую человечность в тёмные и безопасные глубины сознания. Здесь и сейчас у меня не было ни малейшего права застыть — да, чёрт возьми, даже попытаться осознать до конца увиденное! — поскольку там, где-то в этих коридорах, оставался человек, которому нужна моя помощь. И, возможно, кто-то ещё из выживших поселенцев… Мне нужно было двигаться дальше, поскольку никакая моя слабость, ни одна истерика не стоили чужой жизни. Мы шли по кровавому следу, который становился все шире и грязнее. Скоро ни я, ни Гилмур не могли найти места куда ступить, чтобы не испачкаться, и пришлось идти по крови — не слишком свежей — может, несколько часов, — но все еще маркой. Коридор закончился дверью, похожей на шлюзовую на входе в комплекс, распахнутой настежь. За ней оказалась громадная после всех этих крысиных нор пещера, вдоль одной из стен которой тянулся балкончик, на который мы и вышли, с одной стороны заканчивающийся лестницей вниз, с другой — площадкой с несколькими прожекторами, включенными и направленными внутрь пещеры. Тёмные стены, сходившиеся пологим куполом на высоте не менее десяти метров, состояли из какой-то странной поблескивающей породы неопределённого цвета, напоминавшей очень толстое чёрное стекло. Свод подпирали несколько колонн из деревянных брусьев, стянутых друг с другом стальными скобами и приколоченными металлическими полосами. Всю дальнюю части пещеры, куда конически сходились стены, заполонила темнота. Густая, непроглядная, точно чернила, без единого намёка на малейший отблеск, несмотря на то что прожекторы были почти прямо направлены туда. Там, во тьме, всё будто обрывалось за небольшим, отчётливо видимым уступом, и, хотя я легко убедила себя, что там просто долгий тоннель или провал, в который не добивают мощные прожектора, взгляд туда почему-то вызвал приступ плохо подавляемого нутряного ужаса. Уже второй раз я инстинктивно схватилась одной рукой за пустую кобуру, бессознательно желая вооружиться, а второй стиснула локоть Филиппа так, что он аж дёрнулся. По центру пещеры расположился большой плоский камень, напоминавший алтари Майя с фотографий в газетах. На его грубо обработанной примитивными инструментами поверхности виднелись канавки, а по бокам в полу пещеры были выдолблены углубления, сейчас заполненные до краёв тёмной жидкостью. Я догадывалась, какой. На алтаре лежали четыре тела, которые с такого расстояния и в таком агрессивном освещении рассмотреть было трудно. — Господи! — не удержалась я от сдавленного восклицания, и Фил тут же дёрнул меня за руку, заставив отступить за порог. — Тише, мисс Вудворт, — прошипел он, прижав палец к губам, а затем сделал то, чего я меньше всего от него ожидала — протянул мне мой револьвер. — Надеюсь, вы будете благоразумны? Я уловила в шёпоте знакомые ехидные нотки, и поразилась тому, как он может сохранять самообладание в такой ситуации! И что он подразумевал под «благоразумием»? — Буду, — пообещала тем не менее я, почувствовав, как слегка разжались когти ужаса на сердце, когда в мою ладонь легла знакомая увесистая рукоять. — Эти люди на камне… думаете, они ещё живы? — Как минимум двое из них — да, — рассеянно отозвался Фил.