— Этот мальчик — единственный выживший, доктор, понимаете? Тот ублюдок вырезал всё поселение, включая семью Рэя, а его самого я, фактически, сняла с чёртового жертвенного алтаря. Да, большую часть времени Рэй пребывал без сознания, но… Во рту пересохло, когда у меня перед глазами вновь встала картина лежащего на изгаженном кровью полу перед измельчителем мальчика. — Произошло что-то ещё, — утвердительно сказал Калагер — уже без улыбки, но очень внимательно глядя на меня. — Рассказывайте. — Этот… культист, — я слегка скривилась, машинально запустив руку в карман брюк и сжимая пальцами портсигар — не замечая взгляда врача, брошенного на мои штанины, пропитанные застывшей кровью. — Ему нужна была кровь от большинства жертв, а тела он… утилизировал. Сглотнув, я шумно вздохнула, загоняя вглубь себя рвущийся наружу крик — кто бы мог подумать, что говорить об этом вслух будет так тяжело. — Для этого он использовал технический измельчитель… знаете, такие на заводах используют для утилизации старой техники и металла. — Да, я понимаю, о чём вы, — мягко сказал Калагер. — Рэй это видел? — Что? — встрепенулась я, с трудом переведя взгляд со светло-голубой стены на мужчину. — Нет… То есть, он видел не процесс, но последствия. Знаете, у этого измельчителя такие… жернова. И под ними внутри — угли, горящие. Но вот корпуса нет — зачем этот корпус нужен? И, очевидно, в процессе утилизации… там… вся комната была в этих… последствиях. Умом я понимала, что моя речь — совсем не такая, какую, наверное, ждут от профессионала, но, к сожалению, ничего не могла с собой поделать. Представлять процесс «утилизации» оказалось невероятно мучительно. — В общем, я не успела его остановить, и он попал в эту комнату. К сожалению, на тот момент Рэй пребывал в сознании, а вот после, когда я его уже нашла — уже вот в таком виде, как я его привезла. — Психогенный шок, — понимающе кивнул профессор. — Сильнейший нервный стресс, сопряжённый с физическими травмами — это, безусловно, неприятно, и может потребовать времени для реабилитации, но смею вас заверить, мисс Вудворт, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь Рэю. От этих слов я ощутила, одновременно, облегчение и слабость — словно вынули некий стержень, заставляющий меня держаться прямо, — но всё-таки заставила себя встряхнуться и собраться. — Огромное спасибо, доктор, — негромко сказала я. — Это будет недёшево, понимаю. Даю слово, я обязательно что-то придумаю с оплатой ваших услуг, и… — Об этом мы поговорим позже, детектив, — всё с той же мягкостью, но в этот раз весьма непреклонно сказал доктор. — Как скажете. Я обязательно позвоню вам завтра, — кивнула с готовностью я, испытывая благодарность от того, что не пришлось прямо сейчас изворачиваться и убеждать Калагера поработать «в кредит». — В таком случае, до свидания, доктор. Махнув рукой, я уже развернулась, с целью уйти на выход, как меня в спину догнал вопрос профессора, вогнавший меня в ступор. — А вы-то сами в порядке? Приостановившись и чуть поразмыслив, я наконец пожала плечами: — Нет. Но это уже не важно. Глава 18 Путь через парк до машины я проделала в каком-то полузабытье. В сплетении ветвей и проглядывающимися за ними всполохами закатного неба я упорно видела дрожащие блики белого света на чёрном стекле стен. Скрежет щебня под ногами, тихий шелест ветра — всё это, крайне далёкое от того, что я пережила, всё равно возвращало меня под воду, в гулкую пещеру, заполненную ужасом, запахом крови и безумием… К калитке я почти подбежала, и лишь вид моего любимого «доджа», мирно стоящего на месте, немного привёл меня в чувства — во всяком случае, коленки немного перестали трястись, хотя сердце всё ещё заходилось где-то в горле. И, чёрт возьми, я была даже рада видеть озадаченно-хмурую рожу Фила, который, видимо, заприметив моё приближение, открыл мне пассажирскую дверь. — Всё нормально? — первым делом спросил он, и этот вопрос был так созвучен тому, что задал мне доктор, что я нервно рассмеялась. — И вы туда же… — махнув рукой, я достала наконец-то сигареты, дрожащими пальцами прикурила одну и с невероятным наслаждением затянулась — краем глаза отметив, что Филипп вновь «собезьянничал», и тоже закурил. — Какие-то трудности, мэм? — приоткрыв окно, Гилмур завёл мотор и аккуратно тронулся с места. — Нет, если вы об определении Рэя на лечение, — мотнула головой я и неловко поёрзала, пытаясь устроиться поудобнее на пассажирском сидении — крайне непривычном для меня месте. — А с чем тогда есть? — не отставал Фил, и я сделала себе мысленную пометку, что вот с этим типом ухо надо держать востро, а то, как прицепится к брошенному мельком слову… — Ни с чем, — буркнула я, ногтем подцепив и откинув встроенную в дверь пепельницу, и сделав вид, что её содержимое интересует меня намного больше, чем дальнейшее развитие диалога. — Вы говорите, если есть какие-то проблемы — большую их часть я могу решить легко и непринуждённо! — залихватски заявил мой несносный спутник таким бодрым тоном, что мне немедленно захотелось испортить ему настроение, но, как на зло, ничего толкового в голову не приходило. Зато я только сейчас обратила внимание, что мы едем куда-то совсем не в направлении ни моей работы, ни моего дома, а наоборот, ближе к городской периферии, в сторону Хиллса. — И куда путь держим, позвольте узнать? — сдержанно-агрессивно спросила я. — Скоро приедем, — самым раздражающим образом отреагировал Фил, с невозмутимым видом продолжая рулить. — Гилмур, я не спросила «когда» мы приедем, я спросила «куда», — процедила я, вцепившись от злости зубами в сигаретный фильтр. — Да тут недалеко… — продолжил было уклоняться от прямого ответа мужчина, но, посмотрев на меня и оценив степень озверения и напряжённости на моём лице, прекратил дурачиться и примирительным тоном сказал. — Мыться вас везу. Что-то мне подсказывает, что вы в этом нуждаетесь. У меня вспыхнули кончики ушей от такого завуалированного оскорбления «от вас воняет», и я даже на какое-то время потеряла дар речи, а Гилмур воспользовался этим, продолжив невозмутимым тоном: — Даже если предположить, что дома у вас оборудована роскошная ванная комната с гидромассажем — в чём я лично, если честно, сомневаюсь, глядя на ваш выбор оружия и авто, — место, куда мы едем, всё равно в выигрыше, поскольку это самые настоящие римские термы! Одновременно мне хотелось сделать аж несколько вещей: всё-таки пристрелить Фила, выйти прямо сейчас из машины на ходу и заорать. Я абсолютно не настроена была выслушивать подначки от него, а эта манера «я-лучше-знаю» выводила из себя просто немыслимо! Ведись подобный разговор в помещении — не раздумывая бы ушла, хлопнув дверью, но столь же выразительно и грациозно провернуть подобный трюк сейчас возможным не представлялось. А валяться на обочине с переломанными рёбрами, или, в лучшем случае, ушибами… Ну, это безусловно было бы эффектным, но малоэффективным завершением беседы. Оставались варианты пристрелить и накричать. Но стрелять в водителя всегда казалось мне очень плохой идеей — и когда я была пассажиром, и, тем более, когда была за рулём. Так что несмотря на всю свою привлекательность, этот способ решения проблемы докучливого бандита также был признан неприемлемым. И, к сожалению, я размышляла слишком долго, чтобы вариант «заорать» можно было списать на естественную реакцию — всё равно получится фальшиво и наиграно. «Везучий ублюдок», — насупилась я, скрестив руки на груди и отворачиваясь к окну. И ведь, если вдуматься, он прав. Возвращаться домой? В развороченную квартиру, где пол в ванной усеян осколками зеркала? Или снять номер в мотеле? Так на это денег лишних нет… Как ни крути, предложение посетить эти самые «римские термы» звучит очень уместно, к тому же Гилмур задолжал мне чертовски много объяснений. — Ладно, — негромко проворчала я, просто чтобы этот засранец понимал, что это было моё взвешенное решение, а не я пошла у него на поводу. * * * «Додж» замедлил ход и полностью остановился напротив строения, больше всего напоминающего какую-нибудь старшую школу. Здание располагалось на небольшом холме и основательно в стороне от дороги, но от места нашей парковки до входа протянулась массивная каменная лестница в три пролёта, украшенная бетонными тумбами с цветами. Точнее, в них, наверное, предполагались цветы, но сейчас чернела только слипшаяся земля. Затяжные дожди — не всегда здорово… От каждого пролёта расходились влево и вправо дорожки, шириной ярда в три, вдоль которых были высажены предположительно плодовые деревья, перемежаемые невысокими фонарями, зажжёнными по случаю сгустившихся сумерек, и скамейками. Прогуливающихся, впрочем, я не заметила, так что было непонятно — чего ради вся эта иллюминация? — Сейчас отпаримся хорошенько, поедим, выпьем… Энцо делает просто отменную пасту с мясными шариками, — распинался рядом Фил, несущий мой чемодан — я пыталась отнять тот ещё у машины, но Гилмур поспешил превратить это в форменный детский сад с догонялками, так что я махнула рукой. — Вы вообще что-то кроме этой пасты едите? — риторически спросила я, но мужчина ответил неожиданно бодро: — Конечно! Ещё ризотто, — и рассмеялся, словно над лучшей в мире шуткой. Я подозревала, что это он так подтрунивает надо мной и всеобщими стереотипами об итальянцах, но что поделать, если сам Филипп изо всех сил именно стереотипные стороны и выпячивал? — А Энцо — это очередной ваш бесценный глухонемой повар? — не удержалась я от колкости. — Только ему так не говорите, — смешливо фыркнул Фил. — Это распорядитель терм, он также и за еду отвечает, и главное его не обижать, а то несъедобную дрянь принесёт. — Значит, в его компании лучше не трепаться? — уточнила я, слегка насторожившись. — Очень верное решение, — одобрительно кивнул Гилмур. — Вежливо улыбайтесь, кивайте и молчите — я обо всём договорюсь. — Ваша самоуверенность дико бесит, знаете? — А то, — довольно ухмыльнувшись, он пошёл дальше, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, предаваясь мечтам о том, что, в принципе, в банях же кого-то может хватить тепловой удар, а то и вовсе — инсульт… Вблизи «термы» выглядели ещё более неказисто, чем издалека. Фасад, выложенный мелкой прямоугольной плиткой, местами облетевшей, пестрел тёмными, не слишком чистыми окнами, сквозь которые не пробивалось ни единого лучика света. Я подозревала, что сами окна нарочно плотно зашторены изнутри, но впечатление складывалось крайне гнетущее, даже несмотря на большие двустворчатые массивные двери, по обеим сторонам которых высилась пара самых настоящих римских колонн. Смотрелись они здесь чудовищно неуместно, но, судя по замызганному состоянию опор, стояли колонны тут достаточно давно, что успели частично впечататься в каменную площадку перед входом и даже порасти мхом. В двери Гилмур вошёл без пиетета и стука, потянув на себя одну из створок — и та открылась неожиданно бесшумно и легко. «Боже мой…» — мысленно я разинула рот, бросив лишь один взгляд на внутреннее оформление. В фойе словно взорвалось несколько баллонов с пурпурной и сиреневой красками… Стены, покрытые квадратной мозаичной плиткой, пол, укрытый затёртыми и истоптанным ковром, даже потолок! Все оттенки фиолетового, с редкими вкраплениями белой аляповатой лепнины, украшавшей арочный выход из помещения в противоположной входу стене, и дерева — из того была сделана приёмная стойка, — и очень-очень много позолоты. Либо дизайнер этого интерьера был очень смелым типом, либо — что вероятнее, — полнейшим дальтоником. Единственного присутствующего здесь, кроме нас, человека, окружающая яркость и пестрота нисколько не смущали. Типичный итальянец с характерными аккуратными усиками и тщательно прилизанными волосами ослепительно улыбался, перевод взгляд с Фила на меня и обратно. Ни один мускул не дрогнул на его лице при виде моего оружия и рубашки, заляпанной кровью. Впрочем, что-то мне подсказывало, что Гилмур вряд ли повёз бы меня в место, где мой внешний вид вызвал у кого-то вопросы.