После визита на работу к Сонгу, у меня довольно чётко обозначились дальнейшие планы, но, прежде чем им последовать — я решила зайти в один из ресторанчиков, что приметила раньше на этой улице. Судя по всему, их услугами в основном пользовались как раз местные работники, и, можно предположить, клиенты. Когда нужно скоротать время в ожидании — что может быть лучше чашечки горячего кофе? Впрочем, у упомянутой респектабельности этого места был и свой минус — расценки. Вместо доллара за обычный, хоть и довольно вкусный ужин, пришлось оставить здесь полтора, что меня совсем не порадовало. В конце концов, полученный аванс от миссис Сонг мне ещё надлежало распределить между оплатой аренд квартиры и офиса, зарплатой Линде, пополнением запасов снаряжения, сигарет, техосмотром авто… И — ах, да. Я же хотела купить еды домой. Внезапно, пятьсот долларов становились совсем небольшой суммой… Возя ложкой в густой сливочной жиже грибного супа, я размышляла над тем, как причудливо складывается нынешнее дело. Каких-то шесть часов назад Эбигейл вошла в мой кабинет, умоляя помочь вернуть её мужа. Сейчас же у меня складывалось впечатление, что я знала этих людей уже не один год — причём не с лучшей стороны. В этом, наверное, и печаль, и благо детектива — в процессе изучения своих «подопечных» ты вынужден погружаться во все аспекты их личной жизнь, и мало у кого она чистая и лёгкая. В противном случае — вряд ли вы станете моим клиентом. Возможно, когда-то Сонги были счастливы. Любили друг друга, надеялись на светлое и сытое будущее, которое вполне мог обеспечить своему семейству перспективный юрист… Когда же всё свернуло не туда? Эбигейл считала поворотным моментом гибель первенца — Томаса. Перед глазами у меня вновь встала картина фоторамок на столе, а, точнее, одной из них — двадцатилетнего парня в военной форме. Томас Сонг был довольно привлекательным юношей, унаследовав от матери тонкость и яркость черт. Военно-полевая подготовка явно пошла на пользу стати молодого человека, и, наверняка, любая девушка была бы счастлива связать жизнь с таким героем войны. Если бы он вернулся живым… Но окончательно сломался Сонг после смерти младшего. Запой, депрессия, отрицание и, наконец, окончательный побег от реальности. Стал бы любящий мужчина так поступать? Бросил бы он жену, которая, вполне очевидно, не меньше его — а то и больше, раз она до сих пор носит траур, — убита несчастьем? Что сподвигло его покинуть дом, дела, страну, и улететь к чёрту на рога, постигать духовность? Мужчины никогда не любят своих детей больше, чем жён. Это женщинам свойственно растворяться в потомстве, ставя превыше себя благо и счастье своих родных. Женщина может обезуметь от горя и угаснуть, как свечка, сожрав себя заживо бесконечными обвинениями в том, что же она сделала не так. Мог ли Сонг испытывать чувство вины? Если да — то за что? Сын, убитый на войне, и сын, скончавшийся от болезни — не самые неожиданные ситуации. Конечно, каждый надеется на лучший исход и что уж его-то минует скорбная участь, но в глубине души люди знают, что есть и второй вариант… Особняком в моих рассуждениях стоял Фергюс. Старый друг семьи. Сокурсник Эндрю. Любовник Эбигейл. Как давно длилась эта любовная связь? Минимум два года — исходя из того, что сообщил мне Фил, но, если обратиться к тому, что сказала миссис Сонг — Фергюс принимал активное участие в её жизни с момента «побега» мужа в Тибет. А если она была и раньше? Я задумчиво куснула тост, невидяще глядя перед собой на белую, покрытую мелкими серыми пятнышками, столешницу из искусственного камня. Сейчас меня волновало другое: мог ли сам Тайлер быть причастным к исчезновению Эндрю? Мотив у него был — прекратить уже эту вакханалию с двухдневными свиданиями раз в две недели, и окончательно «присвоить» себе красавицу-жену друга. Но тут же проглядывала и нестыковка: судя по всему, после возвращения Сонга, именно Фергюс помог ему подняться на ноги и вернуться в строй. Клиентуру привёл… Сомнительного качества, но всё же. Если хочешь избавиться от конкурента — зачем поддерживать? Надеялся, что рано или поздно Сонга прибьют нечистые на руку клиенты, как свидетеля? Ванделли с полезными людьми так не поступали, насколько мне было известно, так что маловероятно. А, может, его полностью устраивала эта схема? Нужно будет разузнать, что там у Фергюса с личной жизнью. Наличие супруги делало подобные редкие свидания вполне оправданными… Я не заметила, как раскрошила тост в суп, и опомнилась, когда тихо подошедшая официантка с дежурной улыбкой подлила в мою чашку кофе. — Благодарю, — пробормотала я, опустив взгляд в тарелку и досадливо поморщившись — есть такую остывшую «кашу» уже совсем не хотелось. Слишком много вариантов. Сонга действительно могла убрать мафия — маловероятно, но всё же. До него мог добраться его наркодиллер — может быть, кстати, это и был тот бородач? Сомнительно, конечно — слишком приметный, но версию со счетов сбрасывать не стоило. К пропаже юриста мог приложиться и его друг-адвокат — и этот вариант мне не нравился сильнее всего, поскольку, зная послужной список Фергюса, я легко представляла себе бездну бюрократического Ада, в которую он мог меня погрузить. Нельзя было исключать также супругу Сонга — желающую расправиться с мужем из иррационального чувства вины, и пришедшей ко мне за помощью чтобы отвести от себя подозрения. В конце концов, Сонг действительно мог пойти и утопиться в Джеймсе — вполне своими ногами, без цементных ботинок! На это у него также был мотив… Я широко улыбнулась, спрятав лицо за чашкой с кофе. Настоящее дело! Сложное, многоплановое и потенциально опасное. Разве не ради этого стоит жить? * * * Сорок минут спустя, когда я, поднявшись по узкой лесенке, вошла в приёмную, Линды на месте уже не было. Зато на её столике, на самом видном месте рядом с массивным телефоном, лежал чек и записка, на которой размашистым крупным почерком было написано «Наш аванс!». Меня это позабавило — Линда всегда очень близко к сердцу принимала мою работу и активно пыталась вовлечься в процесс расследований, но, увы, среднего образования машинистки для этого явно было недостаточно. Впрочем, мне не нужен был напарник, а вот в роли секретарши девушка была просто прекрасна. Расторопная, шустрая, обаятельная. Клиентам она нравилась. Вернувшись к себе в кабинет, я присела на край стола и, подхватив телефонную трубку, набрала личный номер Роджерса — чтобы не прорываться через приёмную нашего участка. Зная старика — он точно был на месте, поскольку любил засиживаться допоздна — дома его ждала жена-деспот и младшая дочь, пребывающая в самом «прекрасном» подростковом возрасте. Когда я только поступила на службу, он находился примерно в том же положении — только со старшей дочкой, и, судя по всему, его этот опыт ничему не научил… В ожидании приёма вызова, я вытащила из кармана успевший чуть помяться желтоватый чек, и, пошевелив губами, повторила про себя ту самую загадочную фамилию — Чекхванапутри. — Капитан Роджерс, слушаю, — раздался на том конце густой бас с сочным техасским акцентом. — Привет, Роджерс, — опустив звание, поздоровалась я. Такую фамильярность могли себе позволить немногие, и я считала это одним из явных бонусов наших актуальных взаимоотношений. — Вудворт! — по тону я услышала, что старик улыбается, и невольно улыбнулась сама. — Какими судьбами? — Да так, по делу… — я по привычке начала ковырять пальцем незаметную царапинку на столе. — Мне одного типа надо найти — можешь пробить, не проходил ли он через ваши базы? — Что я слышу! Детектив в деле? — уже серьёзно, без улыбки, спросил Роджерс. — Есть такое, — с гордостью ответила я. — Потом расскажу подробности, если захочешь… — Долорес, надеюсь, мне не нужно напоминать тебе разницу между тобой и штатным детективом? — перебил меня этот зануда. — Я слышу твой голос, и он подозрительно бодрый. Значит, ты находишь этот заказ любопытным. А то, что ты находишь любопытным — как правило способно извернуться и крепко укусить тебя за зад. Я поджала губы, закатив глаза — пускай капитан и не мог этого увидеть: — Бога ради, Роджерс! Не начинай. Ты же знаешь, я — сама осторожность. Из динамика раздался хриплый и сардонический смех. — Да, конечно. А я — пасхальный кролик, — едко заметил Роджерс, после чего глубоко вздохнул. — Ладно… кого тебе там надо пробить? — Диктую по буквам, поскольку просто на слух чёрта с два это воспримешь, — буркнула я, после чего, под аккомпанемент «угу», «ага» и «есть» со стороны бывшего начальника, надиктовала ему диковинную восточную фамилию. — Не хочу показаться расистом, но готов пенсию поставить, что этот твой Чекхванапутри связан с наркотой, — с некоторым сомнением протянул старик, когда я закончила. — Мне нужно всё, что найдёшь. В идеале, конечно, адрес, где я могла бы найти этого Рамаяна, но сойдёт что угодно. — Рамаян? — уточнил Роджерс. — Р — как инициал. Рамаян, Раджеш… не знаю, первое, что пришло в голову — какие ещё ты имена знаешь из этой оперы? — пожала я плечами. — Справедливо. Посмотрим, что удастся накопать. — Спасибо! — воскликнула я. — Что бы я без тебя делала? — Спасибо звучит подозрительно сухо и не булькает, — «тонко» намекнул Роджерс, и я, насмешливо фыркнув, кивнула: — Это пока не булькает. Забегу к тебе завтра — надеюсь, что-нибудь сумеешь раскопать, и заодно подарок привезу. — Завтра? Ничего себе — срочность. Что стряслось-то? — Да человек пропал, Эндрю Сонг, — как можно более нейтрально бросила я. — Вот, стараюсь найти его до того, как он всплывёт в Джеймсе. — Ну если он пошёл туда топиться — черта с два всплывёт, — со знанием дела протянул Роджерс, шурша на заднем фоне какими-то бумагами. — Вообще странно… По моему участку нет пропавших без вести с такой фамилией. — Миссис Сонг сказала, что её заявление не приняли — Эндрю пропал два дня назад. Но мы с тобой оба знаем, как это работает, — я выдержала небольшую паузу, в которую послушала сердитое сопение Роджерса. — Да-да. Пошевелятся в лучшем случае через неделю, в надежде, что пропажа сама найдётся. Но я не жалуюсь — в конце концов, теперь это мой хлеб. — С маслом, небось? — неловко пошутил капитан, но быстро прикусил язык, прежде чем я разразилась гневной тирадой по поводу «колоссального заработка на воле». — Ладно-ладно, понял тебя. Завтра после обеда подъезжай, часам к трём — думаю, что-то будет. «А, заодно, пройдёт пересменка патрулей, и я смогу избежать неприятной встречи с бывшим». Я сдержанно улыбнулась такой неловкой деликатности Роджерса, и, быстро попрощавшись, положила трубку. Удивительно. Прошло четыре года, а Роджерс до сих пор опасался поднимать тему меня и Донована. Кажется, он винил себя в произошедшем… Хотя это, конечно же, было не так. В том, что я ушла из полиции, целиком и полностью вина лежала на мне — моей глупости и наивности. Впрочем, об этом мне думать сейчас решительно не хотелось. Следующим пунктом в списке дел был визит к Фергюсу, но, взглянув на часы, показывавшие немногим меньше восьми вечера, я решила отложить его до завтра. Это полиция может заявиться к вам в любое время дня и ночи, если у них есть хоть какие-то подозрения… Частному же детективу лучше помнить о приличиях, если он не хочет на законных основания пойти к черту. Раскурив сигарету и вытянувшись в кресле, я закинула ноги на специально для этого дела приспособленный ящик из-под виски, стащенный у Стэнтона, и вновь прокрутила в голове полученную за день информацию. Увы, для составления цельной картины ее было решительно мало — и, одновременно, слишком много. Мысли крутились в голове неспешно, в такт медленно вращающемуся под потолком вентилятору, который рассеивал тянущиеся к нему дымные полосы, и друг с другом увязывались только тысячей «допустим». Тем не менее, опыт научил меня систематизировать данные сразу, не откладывая в долгий ящик, и я, положив перед собой «тот самый» блокнот, принялась заносить в него результаты первого дня, дополняя сделанные в самом начале записи о клиенте. Через три часа, когда я покончила в том числе и с ниточно-картиночной схемой связей на пробочной доске, я решила, что на сегодня, пожалуй, хватит. Не имея под рукой фотографий фигурантов, я просто написала их инициалы на небольших прямоугольниках бумаги, нарезанных трудолюбивой Линдой. Постояв ещё пять минут перед доской — очередная привычка, выращенная мной в процессе работы, — и позволяя себе «расфокусировать» внимание, я всё равно поняла, что выжать из себя что-то еще просто не смогу, так что приняла волевое решение приостановить дело до завтра, и направилась домой. Разумеется, мой утренний прогноз оказался верным. Во двор я въезжала осторожно, но всё равно, наверное, со стороны была больше похожа на мини-баркас, швартующийся у хилого причала, сколоченного из гнилых досок.