– Пожалуй. – А вы останетесь и возглавите проект? – Пока да. – Стоит вам начать, и никто вас не отпустит, пока не получите результаты. – Некоторых результатов не будет еще лет двадцать. – Такие долгие исследования? – Скорее, наблюдения. И в каком-то смысле абсурдно применять к истории математическую модель. Но я определила критерии для измерения ключевых компонентов долгоживущих гражданских обществ, а также факторы, приводящие к упадку гражданского общества и превращению его обратно в племенное. Способны ли гражданские общества существовать вечно? Или упадок – неизбежный результат их развития? А может, со временем всегда дает о себе знать потребность в племенном обществе? В данный момент перспективы человечества оставляют желать лучшего. По моей предварительной оценке, когда гражданское общество достигает зрелости и успеха, его граждане становятся чересчур самодовольными и, чтобы удовлетворить свои разнообразные потребности, вновь изобретают племенной строй, который в конечном счете разрушает его изнутри. – То есть как поражение, так и успех ведут к упадку? – Вопрос лишь в том, насколько это неизбежно. – Полезная информация, ничего не скажешь. – В данный момент могу лишь сказать, что глупее контроля над рождаемостью ничего не придумаешь. – Зависит от цели, – заметил Джон Пол. Тереза ненадолго задумалась. – В смысле – их может не интересовать судьба Гегемонии? – Что есть Гегемония? Всего лишь сборище наций, которые объединились против общего врага. Что, если мы победим? Какой смысл в дальнейшем существовании Гегемонии? Зачем нациям подчиняться единой власти? – Вполне могли бы и подчиняться, если бы Гегемония хорошо управлялась. – Этого они и боятся. Если только несколько наций захотят выйти, другие смогут их удержать, так же как Север удержал Юг во время американской гражданской войны. Так что, прежде чем разрушить Гегемонию, нужно убедиться, что большинство наций и племен ненавидят ее и воспринимают как угнетателя. «Ну и дура же я, – подумала Тереза. – За все эти годы ни отец, ни я ни разу не задавались вопросом о том, каковы истинные мотивы законов о рождаемости». – Вы всерьез полагаете, что в Гегемонии найдется хоть кто-то столь искушенный, чтобы подобное могло прийти ему в голову? – Для этого не нужны многие – достаточно нескольких ключевых игроков. Как по-вашему, почему вызывающая столько разногласий система стала основой военной программы? Законы о рождаемости никак не помогают экономике. У нас полно ресурсов, и мы наверняка добились бы большего, если бы население мира постоянно росло. Подобное контрпродуктивно во всех отношениях. И тем не менее это догма, которую никто не смеет оспаривать. Вспомните реакцию аудитории, когда вы сегодня утром всего лишь коснулись этой темы. – В таком случае, если судьба Гегемонии их не волнует, почему они позволили продолжать работу над моим проектом? – Возможно, те, кто выступает за законы о рождаемости, и те, кто позволяет вашему проекту продолжаться, – совершенно разные люди. – А если бы мой отец не вышел из игры, он мог бы даже знать, кто именно. – Или нет. Он служил во Флоте, а эти люди могут не иметь никакого отношения к военным. Возможно, они из различных национальных правительств, а вовсе не из Гегемонии. Что, если ваш проект тайно поддерживает американское правительство, лишь делая вид, будто оно обеспечивает исполнение принятых Гегемонией законов о рождаемости? – Так или иначе, я не более чем орудие в чьих-то руках. – Да бросьте, Тереза, – усмехнулся Джон Пол. – Мы все – чьи-то орудия. Но это вовсе не означает, будто мы не в состоянии сделать орудиями других. Или найти интересное применение для себя самих. Ее слегка разозлило, когда он назвал ее по имени, – вернее, это была не злость, а какое-то другое чувство, от которого ей стало не по себе. – Спасибо вам за пикник, мистер Виггин, но, боюсь, вам отчего-то кажется, будто в наших отношениях что-то изменилось. – Конечно, изменилось, – ответил Джон Пол. – Раньше их у нас не было, а теперь есть. – Они были и до этого – отношения преподавателя и студента. – В аудитории они таковыми и остаются. – И больше никаких. – Не совсем, – возразил Джон Пол. – Поскольку, когда заходит речь о вещах, которые я знаю, а вы – нет, я тоже становлюсь преподавателем, а вы – студенткой. – Я вам сообщу, когда такое случится. И запишусь на ваш курс. – Мы интеллектуально дополняем друг друга, – сказал он. – Вместе мы умнее. А если представить, насколько невероятно умны мы по отдельности, становится страшно при мысли, что будет, если нас объединить. – Интеллектуальная ядерная реакция? – пошутила она. Вот только вполне возможно, что это была не шутка, а самая настоящая правда. – Естественно, наши отношения крайне несбалансированны, – продолжал Джон Пол. – В каком смысле? – спросила Тереза, предполагая услышать в ответ очередную умную реплику, будто он сообразительнее или проницательнее, чем она. – В таком, что я вас люблю, – ответил Джон Пол, – а вы до сих пор считаете меня выскочкой-студентом. Сколь бы приятными и сладостными ни казались ей знаки его внимания, Тереза понимала, что поступить она может лишь единственным образом: немедленно заявить, что, хоть она и польщена его чувствами, они ни к чему не приведут, поскольку ничего подобного она к нему не испытывает и испытывать не собирается. Вот только в последнем она совсем не была уверена. От его признания слегка захватывало дух. – Мы только сегодня познакомились, – сказала Тереза. – Ну так и я ощущаю лишь первый любовный трепет, – ответил он. – Если и дальше будете ко мне относиться как к досадной помехе – переживу. Только мне этого совсем не хочется. Мне хочется узнавать вас все больше и больше, чтобы все больше и больше любить. Думаю, вы для меня вполне подходящая пара, даже сверх того. Где еще я найду женщину, которая может оказаться умнее меня? – С каких это пор мужчины ищут именно таких? – Глупые женщины нужны лишь дуракам, пытающимся казаться умными, как покорные – слабакам, корчащим из себя сильных. Наверняка в теории человеческих сообществ об этом что-то говорится. – То есть вы увидели меня сегодня утром, и… – Я слышал вас сегодня утром, я говорил с вами, вы заставили меня задуматься, как и я вас… И между нами проскочила искра. Точно так же, как и сейчас, когда мы сидели, обсуждая, как перехитрить Гегемонию. Думаю, они перепугались бы до смерти, если бы знали, что мы вдвоем замышляем против них заговор. – Что, в самом деле? – Мы оба их ненавидим, – сказал Джон Пол. – Я точно этого не знаю, – ответила Тереза. – В отличие от моего отца. Но я – не мой отец. – Вы ненавидите Гегемонию, потому что она вовсе не то, чем пытается казаться, – объяснил Джон Пол. – Будь она в самом деле правительством всего человечества, преданным идеалам демократии, справедливости, развития и свободы, никто из нас бы не возражал. Но это всего лишь некий временный альянс, который объединяет под своей эгидой множество порочных режимов. И теперь, когда мы знаем, что эти режимы занимаются различными манипуляциями, прилагая все усилия к тому, чтобы Гегемония никогда не стала такой, как хотелось бы нам, – что остается двум умникам вроде нас, кроме как строить заговор с целью свержения нынешней Гегемонии и замены ее на нечто лучшее? – Меня не интересует политика. – Вы живете и дышите политикой, – сказал Джон Пол. – Вы просто называете ее «теорией сообществ» и делаете вид, будто вам интересно только наблюдать за происходящим, пытаясь его понять. Но когда-нибудь у вас будут дети, которым предстоит жить в этом мире, и вас уже заботит, каким он к тому времени станет. Эти слова ей всерьез не понравились. – С чего вы взяли, будто я собираюсь заводить детей? – (Джон Пол лишь усмехнулся в ответ.) – И уж точно я сделаю это не в пику законам о рождаемости. – Да бросьте, – улыбнулся Джон Пол. – Я уже прочел учебник. Это один из базовых принципов теории сообществ. Даже те, кто считает, что не собирается размножаться, все равно принимают большинство решений так, будто активно этим занимаются. – Есть исключения. – Разве что патологические, – заметил Джон Пол. – Но вы здоровы. – Неужели все поляки так самонадеянны, назойливы и грубы? – О да, в той или иной степени! Но мало кто может сравниться со мной. – Значит, вы решили тогда на занятии, что я должна стать матерью ваших детей? – Тереза, – сказал Джон Пол, – мы оба молоды и здоровы, поэтому оцениваем каждого встречного как потенциального партнера. – Возможно, я оцениваю вас несколько иначе, чем вы меня. – Знаю, – ответил Джон Пол. – Но я намерен приложить все усилия, чтобы стать для вас неотразимым. – Вам не приходило в голову, что подобные слова могут только оттолкнуть? – Да брось, – усмехнулся Джон Пол. – Ты с самого начала понимала, о чем я. К чему мне было притворяться? – Может, мне хочется, чтобы за мной немного поухаживали. У меня нормальные потребности обычной человеческой женщины. – Прошу прощения, – сказал Джон Пол. – Но некоторые женщины сочли бы, что у меня чертовски здорово получается ухаживать! Тебе сообщают дурные известия, потом у тебя случается тяжелый телефонный разговор, ты плачешь у себя в кабинете, а когда выходишь оттуда – я тут как тут, с угощением, ради которого добровольно пошел на массу лишений. И прямо заявляю, что люблю тебя и намерен стать твоим партнером в науке, политике и семейной жизни. Полагаю, это чертовски романтично. – Что ж… пожалуй. Но чего-то все-таки не хватает.