— Я его не звал, — нахмурился Вулф. — Конечно нет. Мне что, так ему и передать? — Проклятье! — Вулф повернулся к Фрицу. — Очень хорошо, продолжай. Я считаю, что нужно класть три, но поступай по своему усмотрению. Хотя, если положишь пять, мне даже не придется пробовать маринад. Я все пойму по запаху. Думаю, четыре будет в самый раз. — Вулф кивнул мне, и я направился в кабинет, он — следом за мной. Обогнув красное кожаное кресло с сидевшей в нем миссис Элтхауз, Вулф выслушал имена присутствующих, которые я назвал. В первом ряду желтых кресел, поставленных в два ряда, сидели Винсент Ярмек, Мэриан Хинкли и Тимоти Куэйл, а во втором — Дэвид Элтхауз и Бернард Фромм. Таким образом, Куэйл оказался достаточно близко от меня, что было не лишено смысла. Вулф сел, обвел глазами присутствующих и произнес: — Должен предупредить вас, что этот кабинет, возможно, прослушивается агентами ФБР, которые могли установить здесь электронные подслушивающие устройства. Мы с мистером Гудвином считаем подобное маловероятным, хотя и не исключаем такой возможности. Я чувствую себя обязанным… — С какой стати им это понадобилось? — Адвокат Фромм вел себя почти как на перекрестном допросе в суде. — Всему свое время, мистер Фромм. Вы наверняка отдавали себе отчет о такой возможности, пусть и отдаленной. Ну а теперь, с вашего позволения, прошу внимания. Я собираюсь кое-что вам сказать. Надеюсь, вы будете подогревать мой интерес лишь в том случае, если он будет совпадать с вашим. Итак, здесь присутствуют отец, мать, невеста и знакомые человека, убитого семь недель назад, причем убийство это до сих пор не раскрыто. Я намерен найти убийцу. Я намерен установить, что Моррис Элтхауз был убит агентом Федерального бюро расследований. Мое намерение… Двое из присутствующих отреагировали одновременно. Ярмек поинтересовался: «Как?» — а Фромм требовательно спросил: «Зачем?» — Мое намерение раскрыть убийство обусловлено двумя причинами. Недавно я взялся за работу, в ходе которой мне пришлось навести справки относительно кое-какой деятельности ФБР, на что фэбээровцы незамедлительно отреагировали, попытавшись лишить меня лицензии частного детектива. Возможно, им это удастся, но, как частное лицо, я вправе инициировать расследование в своих частных интересах, и дискредитация их претензии на роль блюстителей законов и справедливости определенно будет в моих интересах. Это первая причина. Причина вторая — мое назревшее недовольство работой отдела расследования убийств Полицейского управления Нью-Йорка. У меня к ним две претензии. Они неоднократно ставили препоны на пути моей законной деятельности. Они также неоднократно угрожали привлечь меня к ответственности за сокрытие улик или препятствование правосудию. Я с удовольствием расквитаюсь с ними и продемонстрирую, что именно они, зная или подозревая о причастности ФБР к этому убийству, препятствовали правосудию. Это также… — Вы слишком пространно говорите, — не выдержал Фромм. — Нельзя ли ближе к делу? — Хорошо. Перейдем к выводам. Полиция и окружной прокурор знали, что Моррис Элтхауз собирал материал для статьи о ФБР, но в его квартире никаких материалов обнаружено не было. Мистер Ярмек, насколько мне известно, вы имели отношение к проекту? Винсент Ярмек больше соответствовал моим представлениям о старшем редакторе, нежели Тимоти Куэйл: покатые пухлые плечи, поджатый маленький рот и выцветшие глаза, прятавшиеся за стеклами очков в массивной черной оправе. — Имел. — Голос Ярмека сорвался на писк. — И мистер Элтхауз уже собрал материалы? — Определенно. — Он успел вам их передать или они оставались в его распоряжении? — Я считал, что все материалы у него. Хотя в полиции мне сообщили, что никаких материалов о ФБР в квартире не обнаружили. — Это, случайно, не побудило вас сделать определенные умозаключения? — Ну… одно умозаключение было очевидным. Кто-то забрал материалы. Моррис навряд ли хранил их в другом месте. — Сегодня днем миссис Элтхауз сказала мистеру Гудвину, что вы подозреваете в убийстве ФБР. Все верно? Ярмек покосился на миссис Элтхауз, а затем снова перевел глаза на Вулфа: — Быть может, у нее создалось такое впечатление во время нашей приватной беседы. Однако, судя по вашим словам, сегодняшнюю беседу трудно назвать приватной. — Я только заявил, что не исключена прослушка, хотя это ничем не подтверждено. Если вы пришли к подобному выводу, то и в полиции наверняка тоже, — буркнул Вулф и бросил взгляд в сторону. — Не так ли мистер Фромм? — Предположительно. Но отнюдь не подтверждает вывода, что полиция препятствует правосудию. — Вывода действительно не подтверждает, а вот догадку — вполне. И здесь имеет место если не препятствование правосудию, то преступное бездействие. Вы как член коллегии адвокатов, не можете не знать, какое упорство проявляют полицейские и окружной прокурор в случае нераскрытого убийства. Если они… — Я не практикую криминальное право. — Вздор! Вы не можете не знать того, что знает каждый ребенок. Если бы полицейских не устраивала версия, что ФБР несет ответственность за исчезновение материалов для статьи, а значит, возможно, причастно к убийству, они наверняка начали бы отрабатывать другие варианты, например причастность мистера Ярмека. Не так ли, мистер Ярмек? Они вам досаждают? — Досаждают мне? — вылупил глаза редактор. — С какой стати? — Предположив, что вы убили Морриса Элтхауза и забрали себе материалы. Не кипятитесь. Очень часто убийства рождали и менее правдоподобные теории. Допустим, Элтхауз рассказал вам о том, что ему удалось раскопать и какие доказательства получить. Все это, возможно, представляло для вас смертельную угрозу, о чем он и не подозревал. Поэтому вы устранили его и уничтожили доказательства. Отличная теория. Безусловно… — Вздор! Полнейший вздор! — С вашей точки зрения, возможно, и так. И тем не менее, имея на руках нераскрытое убийство, полицейские наверняка вцепились бы в вас мертвой хваткой, однако они этого не сделали. Нет, сэр, я вовсе не обвиняю вас в убийстве, по крайней мере в данный момент. Я просто хочу показать, что полицейские либо увиливают от выполнения своих обязанностей, либо выполняют их спустя рукава. Если только у вас нет железного алиби на вечер двадцатого ноября. Так есть или нет? — Нет. Определенно нет. — А у вас, мистер Куэйл? — Бред сивой кобылы! — фыркнул Куэйл, в очередной раз продемонстрировав дурные манеры. Вулф пристально посмотрел на него: — Вы здесь лишь с моего разрешения. Вы хотели знать, что я задумал. Я, кажется, ясно выразился. Руководствуясь исключительно личным интересом, я надеюсь разоблачить причастность ФБР к убийству и преступное неисполнение полицией своих обязанностей. В связи с чем мне необходимо оградить себя от случайных препятствий. Вчера я получил конфиденциальную информацию, указывающую на вину ФБР, но не подкрепленную доказательствами. И я не вправе исключать вероятность того, что демонстративная инертность полиции — всего-навсего тактический прием. Полицейским, как и ФБР, известна личность убийцы, однако они не хотят торопить события, пока не найдут веских доказательств. Прежде чем двигаться дальше, я должен быть удовлетворен полученными объяснениями. Вы можете мне помочь, но если вы предпочтете насмехаться надо мной, то советую вам уйти. Мистер Гудвин один раз уже выставил вас вон и в случае необходимости легко это повторит. Присутствие зрителей будет ему даже на руку. Он любит аудиторию не меньше меня. Если же вы предпочитаете остаться, то я задал вам вопрос. У Куэйла на щеках заходили желваки. Бедняга оказался в сложной ситуации. Рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, сидела девушка, ради которой ему пришлось дать отпор не в меру любопытному журналюге — да простит меня Лон Коэн! — и вот сейчас его загнал в угол не в меру любопытный сыщик. Я ожидал, что Куэйл повернется или к ней — показать, что ради нее он даже готов поступиться своей гордостью, — или ко мне — продемонстрировать, что я для него не проблема, — но он не сводил глаз с Вулфа. — Я обещал держать себя в руках, — наконец произнес Куэйл. — Ладно, уговорили. У меня нет железного алиби на вечер двадцатого ноября. Я ответил на ваш вопрос. А теперь у меня встречный вопрос. Каким образом мисс Хинкли может удовлетворить ваше любопытство? — Вполне резонный вопрос, — кивнул Вулф. — Мисс Хинкли, вы, очевидно, желаете нам помочь, а иначе вас бы здесь не было. Я выдвинул версию насчет виновности мистера Ярмека, а затем — мистера Куэйла. Все ясно как день. Мужчины испокон веков убивали себе подобных из-за женщины, чтобы досадить или отомстить ей либо завоевать ее. Если мистер Куэйл убил вашего жениха, вы хотите, чтобы его разоблачили? Она всплеснула руками: — Но это же просто нелепо! — Отнюдь. Родственникам и друзьям убийц обвинения, как правило, кажутся нелепыми, что, собственно, не меняет сути дела. Я ни в чем не обвиняю мистера Куэйла, а всего лишь рассматриваю возможные варианты. Скажите, у вас есть основания предполагать, что мистер Куэйл был недоволен вашей помолвкой с мистером Элтхаузом? — Вы не можете требовать от меня ответа на этот вопрос. — Я отвечу! — выпалил Куэйл. — Да. Я был недоволен. — Надо же. А вы имели на это право? Он что, нарушил границы чужой собственности? — Не знаю, о каком праве вы говорите. Я делал мисс Хинкли предложение. Я рассчитывал… я надеялся, что она скажет «да». — А она согласилась? В разговор вмешался адвокат: — Спокойнее, Вулф. Вы что-то говорили о нарушении границ. По-моему, вы их нарушаете. Я здесь по просьбе мистера Элтхауза, моего клиента. И я не уполномочен говорить от лица мисс Хинкли или мистера Куэйла, но, боюсь, вы выходите за рамки дозволенного. Я наслышан о вашей репутации. И знаю, что вы не дешевый ремесленник, а потому не стану безосновательно подвергать сомнению вашу добросовестность, хотя как лицензированный адвокат должен вам сказать, что вы перегибаете палку. Короче, превышаете свои полномочия. Мистер Элтхауз, его супруга и я, как их адвокат, естественно, хотим торжества справедливости. Но если у вас имеется информация, однозначно свидетельствующая о вине ФБР, тогда к чему этот допрос с пристрастием? — Мне казалось, я предельно ясно все изложил. — Для объяснения свой позиции — да. Или как похвальное слово благоразумию. Что не дает вам права мучить людей. А потом вы захотите спросить меня, не застукал ли меня Моррис на краже. — А это так? — Я не собираюсь участвовать в этом фарсе. Повторяю еще раз. Вы перегибаете палку. — Тогда я приторможу, оставаясь в рамках благоразумия. И задам вам вопрос, обычный для случая насильственной смерти. Если агенты ФБР не убивали Морриса Элтхауза, то кто это сделал? Допустим, с ФБР сняты все обвинения, а я окружной прокурор. Тогда у кого имелась причина желать смерти Морриса Элтхауза? Кто ненавидел или боялся его? Кому его смерть была на руку? Вы можете назвать имя этого человека? — Нет. Я, конечно, думал об этом. Нет. Вулф обвел глазами присутствующих: — А кто-нибудь из вас может? Двое из них покачали головой. Никто не проронил ни слова. — Вопрос совершенно обычный, — сказал Вулф, — и не всегда бесполезный. Я прошу вас подумать. И не стоит бояться обвинений в клевете. Это не для передачи. Моррис Элтхауз наверняка за свои тридцать шесть лет кого-нибудь да обидел. Он обидел отца. Обидел мистера Куэйла. — Вулф посмотрел на Ярмека. — Были ли статьи, которые он писал для вашего журнала, настолько безобидными? — Нет, — ответил редактор. — Но если он и задел кого-то настолько сильно, что его захотели убить, эти люди навряд ли стали бы так долго ждать. — Одному из них пришлось подождать, — заметил Куэйл. — Он сидел в тюрьме. Вулф тотчас же переключился на Куэйла: — За что? — За мошенничество. Мутная сделка с недвижимостью. Моррис написал статью под названием «Рэкет в недвижимости». Началось расследование, и один из риелторов угодил за решетку. Ему дали два года. Дело было два года назад, чуть меньше, хотя его уже могли выпустить за хорошее поведение. Но он не убийца. У него для этого кишка тонка. Я видел этого парня пару раз, когда он пытался уговорить нас убрать его имя из статьи. Нет, он просто мелкий ловчила. — Фамилия? — Я не… Ах нет, вспомнил! Это имеет значение? Оделл. Как там его звали? Ага, Фрэнк. Фрэнк Оделл. — Я не понимаю… — начала миссис Элтхауз, но поперхнулась и, откашлявшись, посмотрела на Вулфа. — Ничего не понимаю. Если тут замешано ФБР, то к чему все эти вопросы? Почему бы вам не спросить мистера Ярмека, какой компромат Моррис получил на ФБР? Я уже спрашивала, но мистер Ярмек сказал, что не знает. — Я действительно не знаю. — Так я и предполагал, — кивнул Вулф. — А иначе вас донимала бы не только полиция. Моррис не рассказывал вам о своих открытиях или предположениях? — Нет. Никогда. Он сперва писал черновой вариант. Он всегда так работал.