Маргарет улыбнулась ему. — Я подумала, что ты обо мне забыл, — повторила она. Он многозначительно улыбнулся. — Так быстро? Маргарет захихикала. — Я глупенькая? Он скользнул под одеяло на ту сторону кровати, где прежде спала жена. Маргарет снова очутилась в кровати возле него. — Сэмюель, — выдохнула она, — муж мой… — Тсс. Он коснулся пальцем ее губ, а другой рукой стащил шелковый халат с ее плеч. — Я люблю тебя, Сэмюель, — прошептала Маргарет. — Мы ведь будем счастливы? — Да, — промурлыкал он. Сэмюель поцеловал ее. Ида наблюдала за тем, как Маргарет отдается ему. Мужчина принял этот дар как должное, не задумываясь о том, как важно для нее происходящее. Ида пришла в себя и обнаружила, что зевает, стоя в столовой. Она убирала остатки свадебного ужина. Служанка не помнила, как и когда вошла сюда. Сколько она здесь находится? Что делала до этого? На ней было платье горничной. Стояла глубокая ночь. Вокруг вроде бы не было ничего необычного, вот только Ида чувствовала себя очень странно. А еще ее голову словно набили пухом. Она продолжила ставить тарелки и стаканы на тележку с колесиками. Потом девушка окинула взглядом остатки праздничной трапезы и принялась брать руками и отправлять в рот самые лакомые кусочки. Ей очень хотелось есть. Ида вспомнила, что ненадежная миссис Джек на этот раз не подвела и приготовила замечательный праздничный ужин на двоих. Это все, что сохранилось у Иды в памяти. В событиях минувшего вечера зияла дыра. Впрочем, это было не важно. Оставшейся еды ей хватит, чтобы наесться, даже останется кое-что, что она прибережет для Агги: пусть полакомится, когда выздоровеет. А вот Баркеру ничего не достанется. Девушка решила, что оставит ему только мусор. А потом она задалась вопросом: почему Сэмюель до сих пор его не уволил? Что-то зашелестело в кармане ее передника. Бумага. Развернув ее, Ида тотчас же узнала небрежный почерк и обилие клякс. Теперь она вспомнила еще кое-что, случившееся совсем недавно, то, что она видела и слышала. Она что, на самом деле оставалась в господской спальне?.. Ей в голову набился свалявшийся влажный пух, мешая добраться до воспоминаний. В нос Иде ударил запах розмарина. Она принялась читать. Дорогая Маргарет! Это для Памятной шкатулки. Наш отец в свое время умер. Его завещание распечатали и прочли. Тебя отправили в Константин-холл. Как я и предполагала, Сэмюель наконец предстал передо мной во всей своей красе. Частью заключенного между нами договора было то, что о нашей помолвке будет объявлено публично. Сэмюель настаивал на том, чтобы я стала его невестой в обмен на его помощь. Я согласилась, хотя и знала, что не имею ни малейшего желания доводить дело до конца. Впрочем, ради твоей свободы и сохранения моего наследства помолвка с Сэмюелем была необходима. Чтобы в дальнейшем не попасть впросак, я отвезла его к кайнтонскому солиситору, не рискнув обратиться к местному, который мог меня узнать. Мы оба подписали завещание. В случае моей смерти вся моя собственность должна была бы перейти моему жениху. Внизу я, конечно же, поставила имя Матильда. Затем я проделала кое-что еще. Я снова съездила к солиситору в Кайнтон, но уже одна. Там я составила второе завещание, аннулировав предыдущее. В нем я сообщаю, что на самом деле являюсь тобой. Согласно второму завещанию в случае моей преждевременной кончины Саммерсби должно быть передано настоящей Матильде, содержащейся в Константин-холле. Я подозревала, что Сэмюель может догадаться о том, что я способна пойти на такую хитрость. А еще я особо не скрывала, куда еду. Я предполагала, что бесчестный Сэмюель, имеющий склонность плести интриги, будет опасаться, что и я прибегну к нечестной игре. Он имел полное право так думать: я его обманула. Я убедила Сэмюеля в том, что на самом деле не является правдой. Главное — согласно моему второму завещанию он не является наследником Саммерсби. Теперь Сэмюель решил: чтобы завладеть наследством, ему надо жениться на моей сестре, которую он счел моей настоящей наследницей, то есть на тебе. Для твоего освобождения все было готово. Мне оставалось быть начеку и ждать, что же предпримет Сэмюель. Долго ждать не пришлось. Первая записочка, написанная, без сомнения, твоим каллиграфическим почерком, должна была сбить меня с толку. Она состояла из лишенной смысла фразы: «Матильда говорит: испей это». Не содержание записки должно было напугать меня, а сам факт, что ты это написала и каким-то образом смогла передать в Саммерсби. Я нашла твое послание в самом неожиданном месте, а именно, в перчатке, лежащей в ящике туалетного столика. Сэмюель хорошо все спланировал. Вторую записку я обнаружила вскоре после первой — в дупле дерева. За ней последовала третья и многие другие. «Матильда говорит: тебя мучают угрызения совести». «Матильда говорит: счастье в любви — ложь. Ты должна избрать смерть, чтобы загладить свою вину». «Матильда говорит: не верь в свое счастье. Совесть тебя замучает». «Матильда говорит: только могила станет искуплением содеянного тобой». «Матильда говорит: бремя твоей вины — это мука». «Матильда говорит: испей это, и мы обретем мир». Я никогда не рассказывала Сэмюелю об этих записочках, а он ни разу не проговорился, что знает об их существовании. Ему и не надо было этого делать. Я догадалась, что втайне от меня он поехал к тебе в Константин-холл, и там ты написала все это для него. Он не встретил с твоей стороны особого сопротивления. Я знала, что тебя давно покорили его красота и очарование. Не могу тебя за это винить. Я и сама, несмотря ни на что, поддалась обаянию этого человека. Мое желание обладать Сэмюелем являлось определенным — но, к счастью, преодолимым — препятствием для исполнения задуманного. Для того чтобы воплотить свои планы в жизнь, мне пришлось притворяться перед Сэмюелем, будто эти записочки произвели на меня сильнейшее впечатление. Я сделала вид, будто мне не дает покоя чувство вины и душевные терзания из-за того, как я поступила с родной сестрой. Я виртуозно играла свою роль. А потом таинственные послания уступили место не менее загадочной вещице — голубому стеклянному флакону. Из любопытства я его открыла. Оказалось, что это венгерская вода. Потом флакон исчез самым загадочным образом, а затем снова появился некоторое время спустя. Я опять его откупорила, и снова там оказалось розмариновое масло. Я заподозрила, что этот флакон должен сыграть важную роль. Сэмюель стремительно приближал игру к развязке. Я тоже. Он действовал под ложным впечатлением, будто бы я на самом деле нездорова и подобные игры могут только усугубить мою болезнь. Уверовав, что я — это ты, та сестра, которую наш отец решил из-за болезни поместить в Константин-холл, Сэмюель желал с помощью записочек и флакона окончательно свести меня с ума. Его цель была яснее ясного и вполне отвечала моим намерениям. Он хотел довести меня до самоубийства. Если я умру, моя тайна, мой обман перестанут быть таковыми, а ты как настоящая Матильда вернешься в Саммерсби в качестве наследницы состояния. После этого ничто не сможет помешать ему жениться на тебе. Твоя любящая сестра Матильда. Письмо было созвучно разговору, который Ида недавно слышала, вот только не помнила, когда и при каких обстоятельствах это произошло. Воспоминания были свежими, но в то же время неизмеримо далекими, словно девушка подслушала этот разговор много лет назад. Впрочем, она знала, что это не так. Все из-за пуха, которым набита ее голова… Ида сложила письмо и сунула его в кармашек передника. Она намеревалась перечитать его позже, когда голова прояснится и происходящее станет более понятным. Нагрузив тележку фаянсовой посудой, Ида повезла ее через распахнутые двери столовой. Девушка радовалась тому, что знает дорогу на кухню так хорошо, что может уверенно двигаться в темноте. Газовые лампы Баркер потушил еще несколько часов назад. Это Ида тоже вспомнила. Сейчас она проклинала его скаредность. Уборка в темноте — настоящий подвиг. Ида катила тележку по коридору. Она без труда отыскала обитую зеленым сукном дверь и вошла на кухню задом наперед. Там горела свеча. Ида решила, что Агги заскучала и спустилась из своей комнаты. — Полегчало? — не оглядываясь, спросила девушка, вкатывая тележку в кухню. — Чувствую себя оленем в брачный период, — насмешливо произнес Баркер. Ида резко развернулась. — Я думала, ты уже спишь. — С какой стати? На столе стояла откупоренная бутылка кларета. Налив себе полный стакан, мужчина пятерней прошелся по спутанным волосам. Ида бросила взгляд на остатки трапезы, лежавшие на подносе, и прокляла свою несчастливую судьбу. У нее в голове все перемешалось. — А почему бы нет? — произнесла Ида. — Ты же пьян в стельку. — Я решил отпраздновать, — поднося полный стакан к губам, произнес Баркер. Он промахнулся и пролил вино. — Осторожней, — недовольно проворчала Ида. — Я недавно скребла стол. Баркер хлебнул из стакана. Ида почувствовала, что при виде этого человека ее голод стал еще нестерпимей. — Ради бога, ступай спать! Посмотри, в каком ты состоянии! — В каком я состоянии? — Баркер уставился на нее осоловевшими глазами. — Что со мной не так, маленькая свинка? Ида рассмеялась, перекладывая грязные тарелки в бадью для мытья посуды. — С чего начать? — спросила она. Девушка наклонилась, чтобы взять супницу, и, выпрямившись, едва не уронила ее, обнаружив, что Баркер встал со стула и стоит позади нее. — Как тебе удается так быстро двигаться? — Люди часто меня недооценивают, — произнес камердинер. Его длинная рука потянулась и ухватила Иду за ягодицу. Девушка ударила его по пальцам. Она почувствовала, как у нее по лбу катится капля пота. — Отстань от меня! Мне еще нужно все это вымыть. Баркер не пошевелился. В нос Иде ударило его зловонное дыхание. Рука мужчины дернула за узел на переднике, пытаясь развязать его. — А ты ничего. Давай покувыркаемся? Ида нырнула в сторону, выставив супницу перед собой. Теперь тележка оказалась между ними. — Эй, куда ты? — оторопел Баркер. Пальцы Иды вцепились в супницу. — Ты пьян, грязный похабник, — потерев висок, сказала девушка. — Я иду спать. Мне нездоровится… Баркер с ужасным грохотом отпихнул тележку в сторону. Чашки и блюдца разлетелись на осколки. Ида в ужасе уставилась на них. — Некоторые парни обретают второе дыхание, когда много выпьют… Девки, кстати, тоже, — произнес камердинер. Ида увидела в его глазах выражение, о котором ее когда-то предостерегала мама. Прежде она не понимала, что за намерения могут быть у парней, глядящих на нее вот так. Теперь до нее дошло. Зловеще ухмыляясь, Баркер наступал на Иду. — Мистер Баркер, лучше держитесь от меня подальше!