— Нахальная пигалица спит только с респектабельными джентльменами? — ухмыльнулся он. Отступая к лестнице для слуг, Ида почувствовала, что ее бьет дрожь. — Я никогда ни с кем не спала… и не стану этого делать, мистер Баркер… Я порядочная девушка. — Порядочная маленькая шлюшка, — пробормотал он. — Я знаю таких, как ты. Почему, по-твоему, я тебя терплю? — Потому что я порядочная девушка. — Свободной рукой Ида нащупала перила. — Из хорошей методистской семьи. А теперь я пойду спать. — Никуда ты не пойдешь, — возразил Баркер. Ида ударила его супницей по голове. Послышался глухой стук. Супница не разбилась. Баркер ошеломленно стоял пару секунд, часто моргая. Ида замахнулась, чтобы ударить его еще раз. Глаза мужчины сверкнули яростью. Он перехватил ее кисть, прежде чем Ида успела опустить супницу ему на голову. — Ты сломаешь мне руку! — взвизгнула девушка. Выдернув супницу у нее из рук, Баркер швырнул ее на пол. Отлетела, отколовшись, ручка. Ида достигла первой ступеньки, но похоть придала Баркеру сил, и ему удалось схватить девушку за подол платья. — Нет! Отпусти! Баркер потянул ее на себя. Ида потеряла равновесие и упала на четвереньки. Мужчина продолжал тянуть ее за юбку, а потом начал задирать ее вверх. — Нет! Твердая рука ударила Иду по губам, а затем схватила за волосы. Из глаз девушки брызнули слезы. — Маленькая шлюшка, ты посмела надо мной смеяться! Тело, одетое в черное, навалилось на Иду сверху, вдавливая в ступеньки. — Я ни над кем не смеюсь. Я хорошая девушка… — Посмотрим, насколько ты хороша, — произнес камердинер. 8. Ида Апрель 1887 года Ида не помнила, какой была до того, как это с ней случилось, до того, как Баркер учинил над ней насилие, превратив ее в другого человека. Она почти не помнила, какую жизнь вела до того, как он разбил ее душу на лестнице. Ее нынешняя жизнь была лишь тенью настоящей жизни, подделкой прежнего существования. Ида лишилась радости. Ничто теперь не трогало ее душу, ничто не занимало ее мыслей, никто ее не интересовал… В том числе и Сэмюель. Пытливый ум, желание задавать вопросы принадлежали другой Иде, девушке из прошлого. Она не могла стать прежней. Баркер преуспел: она больше не могла играть роль Иды, которой до всего есть дело. Служанка молча наблюдала за тем, как Маргарет, прижимая пальцы к животу, поворачивается, чтобы лучше разглядеть свое отражение в зеркале. Леди повернулась под другим углом, явно очарованная изменениями, произошедшими с ее телом. Животик округлился и принялся расти — сначала почти незаметно, но затем изменения в теле Маргарет стало уже невозможно отрицать. У нее больше не было месячных. Госпожа сказала Иде, что надеется на лучшее, однако нужно убедиться, что она не ошибается. Теперь же все сомнения отпали: у нее действительно будет ребенок. Маргарет знала, что Сэмюель очень обрадуется, когда узнает об этом. Ида не была уверена в том, что он до сих пор ни о чем не догадался. Впрочем, она не позволяла себе об этом думать. Служанка всеми силами старалась избегать Сэмюеля. Она пряталась за дверью, если слышала звук его приближающихся шагов. Смотрела в пол, если ускользнуть не удавалось, и не отвечала, когда он с ней заговаривал. Больше Ида ничего не могла поделать, оказавшись в одном доме с мужчиной, который позволил Баркеру так с ней поступить… Она притворялась, будто Сэмюеля не было на свете. Воспоминание о его мягких губах стерлось из ее памяти. Ида не знала, почему Сэмюель до сих пор не уволил Баркера и, судя по всему, никогда не уволит, но у нее были на сей счет некоторые соображения: камердинер выполнял нечто такое, к чему Сэмюель испытывал отвращение. Несмотря на сладкие речи мистера Хакетта, Ида уж точно была ему не нужна. Именно поэтому она не рассказала Сэмюелю о том, что сделал с ней Баркер. Даже если хозяин узнает об этом, он ничего не предпримет. Баркер нужен ему гораздо больше, чем она. Ида принялась перебирать нижнее белье госпожи, однако Маргарет заявила, что в этом нет необходимости: корсеты ей больше не понадобятся. Некоторые женщины затягивают тело в корсет до последних месяцев беременности, сказала хозяйка Иде, однако она не из таких. Она откажется от этого предмета туалета ради растущего в ее животике ребенка. Отложив в сторону часть дорогого дамского белья, Маргарет решила ограничиться панталонами и нижними юбками. Она предпочитала одеваться здесь, в своей старой комнате с китайской ширмой, заявив Иде, что тут удобнее. Платье Маргарет сумела натянуть на себя сама, без посторонней помощи, а вот с пуговками на спине ей справиться не удавалось, и их застегнула горничная. Одевшись, Маргарет собрала вещи, которые ей понадобятся утром: Памятную шкатулку с письмами, написанными некрасивым почерком ее сестры, перо, чернильницу и бумагу. Теперь она записывала обрывки услышанных разговоров, пусть даже почти не понимала, о чем идет речь. Хозяйка как-то сказала Иде, что это вошло у нее в привычку. Иде было все равно, что написано на этой бумаге. Она вообще больше ничего не читала. Служанка стояла, согнувшись над кухонной мойкой, и снова плакала навзрыд. Теперь она очень часто лила слезы. Утренние недомогания продолжались уже несколько недель. А потом начал увеличиваться живот. У Иды прекратились менструации, точно так же, как у госпожи. Она понимала, что это означает — мама рассказывала ей об этом. Она носит под сердцем ублюдка Баркера, зачатого в насилии. Наверняка у нее родится уродец с мерзкой душонкой… Вот только в глубине души Ида верила, что ребеночек будет совершенно не похож на Баркера. Это будет безгрешное дитя, ни в чем не повинное, не знающее, как его зачали. Она никогда ничего ему не скажет. Она будет любить его всем сердцем и защитит от Баркера. Не исключено, что малыш унаследует толику гнусности своего отца. В таком случае она будет любить своего ребенка еще сильней, любить неистово, любить, несмотря на презрение, которое будут выказывать по отношению к незаконнорожденному окружающие. Однако возможно, и Ида очень на это надеялась, что ребеночек родится с чистой душой, без тени порока. Девушка знала, что грешно так думать, грешно этого желать, но ей очень хотелось дать жизнь красивому здоровенькому малышу… Будет лучше, если у нее родится девочка. Почувствовав за спиной чье-то присутствие, Ида в страхе обернулась… и увидела свою хозяйку. В руках у нее была Памятная шкатулка. — Мисс Маргарет! Ида знала, что на ее лице отчетливо видны следы недавних рыданий. Маргарет выглядела изумленной, ведь, помогая ей одеваться по утрам, горничная не проявляла никаких признаков терзавшего ее горя. — Извини, Ида. Что тебя так огорчило? Служанка постаралась собраться с силами. Как она сможет рассказать госпоже о том, что ее огорчило? Как она вообще сможет кому-то об этом рассказать? — Ничего. — Ида огляделась по сторонам, пытаясь найти отговорку. — Меня укусила пчела. Почему у них такие болезненные укусы? Она не сказала, когда это произошло. Памятная шкатулка в руках в Маргарет, кажется, стала тяжелее. — Вам что-то нужно? — спросила Ида. — Нет… ничего… Позади госпожи в комнату вошел Баркер. — Мадам, — произнес он вместо приветствия и устремился мимо нее к столу, на котором стояла приготовленная Идой еда. Взяв тарелку, камердинер понюхал ее содержимое и презрительно спросил: — И это все, на что ты способна? Ида молчала, уставившись на каменные плиты пола. Она не позволит ему увидеть, что ее лицо горит от стыда, терзавшего ее каждую минуту. Ей уже не отмыться… Баркер со стуком поставил тарелку на стол. Ида вздрогнула. Мясная подливка выплеснулась через край. — Это для Агги, — заставила себя произнести служанка. — Она проголодалась… — Я спросил: «И это все, на что ты способна?» Ида сжалась. — Это жареная баранина. Я знаю мало рецептов. Меня не готовили в кухарки. Камердинер замахнулся, словно хотел ударить ее по лицу. — Мистер Баркер! — крикнула Маргарет. Он рассмеялся. — Не волнуйтесь так, мадам. Через минуту вы все забудете. Правда, Ида? Служанка взглянула на госпожу. Маргарет выглядела испуганной и ошеломленной, но Ида знала, что Баркер прав: вскоре случившееся утратит для нее смысл. Так происходит всегда. Не имеет значения, что она сейчас увидела. Баркер приподнял подбородок. — И где же твоя наглость, дура? Испарилась? Ида почувствовала, что плачет. — Да, мистер Баркер. — И все, что было нужно для этого, — переспать с мужчиной. Ида знала, что в ее глазах сверкнули отвращение и страх. Она не сможет от него спрятаться. Он всегда будет все о ней знать. — Ладно, не важно. Все вы грязные суки, — сказал Баркер, — мерзкие и наглые, как матросы, до тех пор пока вас не поставят на место. После этого вы становитесь кроткими как овечки. Он сделал шаг в ее сторону. Ида отпрянула, но камердинер всего лишь взял в руки тарелку. — Приятно увидеть хотя бы немного женской благодарности, — самодовольно улыбнулся он. Ида, собрав остатки храбрости, произнесла: — Я хочу повидать Агги. Сегодня я отнесу ей еду.